В феврале-марте 2008 г. часть научного сообщества России и мира стояла «на ушах» – из-за крайней обеспокоенности судьбой Европейского университета в Санкт-Петербурге. Звучали опасения, что временное приостановление его деятельности из-за претензий пожарных и последовавший отзыв лицензии закончатся закрытием этого уникального учебного заведения.
Почему же коллеги столь серьезно отнеслись к судьбе Европейского университета (ЕУ)? Университет был учрежден в 1994 году и начал свою работу как обучающая аспирантура по социальным наукам в 1996 году. Сейчас в нем действует пять факультетов: истории, экономики, этнологии, политических наук и социологии, опирающиеся на институты РАН, и факультет истории искусств, созданный совместно с Государственным Эрмитажем. Как справедливо заметил эксперт «Полит.ру» Алексей Куприянов, уникальность ЕУ связана с тем, что он, в большой степени, представляет собой редкую для России форму учебного заведения – graduate school – «гибрид магистерской и аспирантской программ, аналог graduate schools крупных исследовательских университетов Европы и Северной Америки».
В то время, когда ведущие российские университеты спускаются все ниже в рейтингах мировых вузов, ЕУСПб набирает силу. Так, в 2004 г. он попал в первую сотню наиболее влиятельных университетов в области политических наук по результатам публикационной активности профессуры.
Обдумывая причины невзгод, неожиданно обрушившихся на ЕУ, часть коллег высказала мнение, что фактической причиной гонений на университет явились совсем не пожарные проблемы, а интересы рейдеров или, того хуже, – претензии политические. Мол, раньше проверки пожарных происходили в ЕУ каждый год и особой угрозы для жизни слушателей и профессоров инспектора не находили, а реальной причиной стало то, что в 2006/07 г. политологи университета решили заняться экспертной и консультативной деятельностью по защите избирательных прав граждан (программа МЭСП/IRENA, поддержанная Европейской комиссией).
Итак, 8 февраля 2008 г. двери аудиторий были опечатаны, суд приостановил деятельность ЕУ на 90 дней. Поначалу чаша весов склонялась совсем не в пользу университета. 18 февраля 2008 г. суд отказался принять во внимание предпринятые университетом действия по устранению многих нарушений, замеченных пожарной инспекцией, и двери ЕУ остались закрытыми.
Между тем активность российской и международной общественности нарастала. Во властные структуры Питера и Москвы начали приходить сотни электронных и обычных писем, обращений, заявлений коллег, обеспокоенных судьбой ЕУ. По предварительным подсчетам слушателей ЕУ, только под обращениями в Интернете поставили свои подписи более 6000 коллег. Так, под открытым письмом на английском языке в поддержку ЕУ, опубликованном на сайте gopetition.com, подписались 3792 человека (представители международной общественности), а под письмом на русском языке на сайте «Рутении», а затем, на «Полит.ру» и ЖЖ-сообществе Save_eu, – 2298 человек. Подписи в защиту ЕУ начали становиться у социогуманитариев нормой, некоторые коллеги внимательно просматривали списки подписантов, а потом интересовались у своих друзей и сослуживцев: «А Вы почему не подписались?». Слушатели ЕУ ответили на вынужденные каникулы уличными «акциями протеста», носившими исключительно неполитический, мирный, веселый и изобретательный характер, но чрезвычайно раздражавшими питерскую власть.
Напряжение росло, ситуация казалось безвыходной, однако 17 марта 2008 г. ректору ЕУ Николаю Вахти-ну позвонила губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко и сообщила, что, «по её сведениям, работа, проделанная университетом по устранению пожарных недостатков, удовлетворила пожарную инспекцию и что в ближайшие несколько дней должно состояться заседание суда», на которое пожарные придут с положительным заключением. Слова губернатора сбылись, 21 марта 2008г. состоялось судебное заседание, длившееся всего 3 минуты, и с этого дня профессора и слушатели ЕУСПб впервые после 8 февраля смогли вернуться в аудитории, компьютерные классы и библиотеку.
По последней версии, самым сильным аргументом для решения властей возобновить работу Европейского университета стало открытое письмо Президенту РФ В.В. Путину и вновь избранному Президенту РФ Д.А. Медведеву, датируемое 5 марта 2008 г. и подписанное 28 топ-учеными страны. Письмо подписали академики РАН: М.Б. Пиотровский, Ю.Д. Апресян, Г.М. Бонгард-Левин, Н.Н. Казанский, В.С. Мясников, В.М. Полтерович, Д.В. Сарабьянов, В.Л. Янин, член-корры РАН В.Е. Багно, А.В. Бондарко, В.А. Виноградов, Р.Ш. Ганелин, В.А. Дыбо, И.И. Елисеева, А.В. Лавров, И.П. Медведев, А.Л. Михайлов, А.М. Молдован, Т.М. Николаева, Б.Л. Рифтин, А.Л. Топорков, П.Ю. Уваров, директора академических институтов и ведущие ученые: В.Н. Плешков, Л.А. Руховец, Э.А. Троп, Ю.К. Чистов и В.А. Ядов. Рассказывают, что, когда письмо поступило в администрацию Медведева, там проверили, действительно ли подписи аутентичны, и когда оказалось, что – да, эти коллеги подписали именно это письмо, маховик правосудия качнулся в другую сторону.
Представляем вашему вниманию расшифровку выступления политолога, профессора Европейского университета Владимира Гельмана на вечере по случаю «Дней закрытых дверей» ЕУСПб 5 марта 2008 г., когда было совсем непонятно, чем всё закончится и где будет поставлена запятая во фразе «Казнить нельзя помиловать».
Наталия Демина
Владимир Гельман: Можно опечатать аудитории, но нельзя опечатать мозги
Социальные науки в советский период находились в стране в очень сложном положении и развивались в полуподполье, полузагоне. В постсоветский период возникла новая ситуация, когда начали цвести сто цветов, появились научные центры и научные школы, появились дискуссии, и именно этот дух вызвал к жизни формирование уникальной атмосферы Европейского университета.
Возможность дискуссий – это принципиально важная вещь для социальных наук и образования в целом, потому что только в споре рождается истина, и кто прав, и кто виноват, и чья точка зрения более аргументирована, решает научное сообщество. Причем не только и не столько локальное научное сообщество в пределах кафедры или даже одного вуза, а широкое научное сообщество. Я не очень согласен с лозунгами «Да здравствует российское образование!», «Да здравствует российская наука», не существует какого-то суверенного образования или суверенной науки. Наука – она либо есть, либо её нет. Нельзя её сделать российской наукой или наукой Васильевского острова или задать ей какие-то другие локальные границы.
Европейский университет держался и держится на двух принципах. Принципе открытости образования, открытости идеям, открытости дискуссиям и принципе международной интеграции, поскольку мы изначально создавались как часть международного научного сообщества.
Сейчас по этим принципам открытости и международной интеграции наши власти, наше государство наносят один удар за другим. И как раз эта политика, которую государство проводит в сфере науки и образования, сделала возможной все те претензии, как формально предъявленные, так и неформально высказанные, витающие в воздухе, в адрес Европейского университета.
Я думаю, что то, что происходит сейчас вокруг ЕУ, и то, чем завершатся этот кризис и конфликт, будет иметь очень большое значение для социальных и гуманитарных наук у нас в стране, и не только у нас в стране, но и вообще для развития наук в России на долгое время вперед.
Что в этой ситуации важно? Да, нам действительно очень тяжело сейчас, в ситуации, когда приостановлена лицензия, когда закрыты аудитории. Но университет – это не только и не столько бумажка с печатью и лицензией, это не только и не столько библиотека, компьютерный класс, хотя они для нас исключительно важны, это прежде всего научное сообщество. И я очень рассчитываю, что в ходе нашей работы нам удастся не только сохранить, но и укрепить наше академическое сообщество. Можно опечатать аудитории, но нельзя опечатать мозги.