Не боясь преувеличения, могу заявить, что Российский фонд фундаментальных исследований — самое полезное, что было создано для российской науки в постсоветское время. Он был организован в 1992 году, его основным инициатором был Б.Г.Салтыков, в то время министр науки. В организации фонда с энтузиазмом участвовали многие крупные ученые, именно ученые, а не бюрократы от науки, что и предопределило успех на много лет вперед. Принципы, заложенные в организацию фонда, конечно, не были новым изобретением — они существовали в мировой практике, но важно было перенести на российскую почву лучшие принципы и надежно закрепить их в уставных документах.
Несколько лет назад у меня был разговор с академиком Александром Михайловичем Дыхне (которого, к сожалению, уже нет в живых), — он участвовал в организации фонда. Разговор был о том, о чем мы ведем его на страницах этого выпуска ТрВ, — о тогдашних планах «укрупнения» грантов РФФИ для концентрации на «важнейших направлениях». Александр Михайлович сказал, что у них была совершенно осознанная позиция: грантов должно быть много, и они должны быть относительно небольшими, чтобы дойти до непосредственных исполнителей, минуя иерархию. И добавил, что они предусмотрели, что будут попытки приспособить фонд «под себя»,
и в уставе заложены положения, страхующие от таких попыток. Что ж, тогда с фондом ничего радикального не случилось, можно надеяться, не случится и сейчас.
Итак, каковы масштабы данного явления на настоящий момент?
Сейчас гранты РФФИ по инициативным проектам получают порядка 10000 групп. Арифметика здесь простая: каждый год выделяется 3 с лишним тысячи грантов, продолжительность гранта — 3 года. Бюджет [1] в настоящий момент — порядка 5 млрд. руб. У РФФИ много разных расходов, притом на собственно инициативные проекты в 2007 году выделено 60% бюджета. Кроме обычных грантов сюда входят еще издательские проекты и поддержка поездок на конференции, но это относительно небольшая часть. На основные инициативные гранты в 2007 г. приходилось где-то от 2 до 3 миллиардов рублей, или 200 — 300 тыс. руб. на средний грант в год. Финансирование продолжает расти, и, по заявлению директора фонда В.Б.Лапшина [2], в 2008 году средний размер фонда составляет 400 тыс. руб. а в следующем году достигнет 500 тыс. Гранты, конечно, различаются по величине, есть гранты по миллиону, а возможно, и больше. Большая часть исследовательских групп, получающих гранты, состоит из нескольких человек, как правило, меньше 10, иногда 1 -3 человека.
Для условий России такая финансовая поддержка вполне ощутима. Благодаря РФФИ значительная часть исследователей неплохо компьютеризирована. также благодаря РФФИ наши ученые появляются на международных конференциях уже не в качестве нищих просителей, а как нормальные люди. Часто РФФИ является единственным способом сохранить для науки студента или аспиранта. Да и просто прибавка к зарплате, хоть и невелика, а ощущается! Ну а главное, что благодаря этим грантам рядовой исследователь превращается из надоедливого просителя в самостоятельного, уважаемого ученого — без них здоровая развивающаяся наука немыслима.
Кто получает гранты? Имеет ли шанс на получение рядовой исследователь без всяких связей? Ответ — в цифрах в таблице: в нашей науке не наберется 10 тысяч нерядовых исследователей со связями для заполнения позиций руководителей проектов. Если предположить, что средняя величина группы — 5 человек, то охваченными оказываются 50 тысяч.
Сколько у нас всего научных работников? Неизвестно, сколько числятся таковыми, но реально работают, хотя бы время от времени появляясь в списке авторов публикаций, едва ли 100 тысяч. То есть шанс вполне реален. Квалифицированно ли проводится экспертиза проектов, т.е. действительно ли определяющим фактором является научный уровень проекта и заявителя? На безошибочную и совершенно беспристрастную экспертизу надеяться не приходится — это вообще из области сказки, причем не только в нашей стране, но и во всем мире. Чтобы оценить среднее качество экспертизы, надо сделать ряд наукометрических замеров по работам людей, поддержанных РФФИ, и сравнить с остальными. При внимательном выборочном изучении списка руководителей грантов явных перекосов в сторону академиков и член-корров не наблюдается, скорее наблюдается «повышенное содержание» высокоцитируемых ученых (соответствующие данные имеются, но опущены для экономии места).
Итак, в целом распределение грантов выглядит «демократичным», но к деятельности фонда имеется ряд часто высказываемых претензий (первые три пункта взаимосвязаны):
— Недостаточно избирательная экспертиза: число максимальных оценок превышает число вакансий. Поэтому решают «на панели» (как именно называется эта «панель» в РФФИ? — отдельный вопрос), где неизбежно привносятся конъюнктурные соображения.
— Заявитель не получает рецензий и мотивировки отказа.
— Не исключены конфликт интересов, давление на экспертов, влияние клановости.
— Непрозрачна процедура отбора экспертов.
— Отчеты практически не рассматриваются по существу, из-за чего провал проекта ничем не грозит.
— Выплаты по грантам каждый год систематически запаздывают.
Это все плохо, но это вещи, которые решаются в рабочем порядке.
Возникающие время от времени призывы реформировать РФФИ не имеют к этим проблемам никакого отношения. Все время разным людям хочется переориентировать РФФИ то на более крупные проекты, то на инновации. Вот и теперь нечто подобное прозвучало на заседании Совета РФФИ и нашло развернутое обоснование в статье Константина Киселева [3].
В ней утверждается, что «актуальность тех небольших грантов, которыми РФФИ, по сути, не давал загаснуть инициативе научных работников, сегодня утрачена». Почему утрачена? Да потому что, дескать, больших проблем с деньгами и оборудованием уже нет! Это Киселев говорит, а затем вопрошает: «Я не понимаю, отчего эффективно действующий бюджетный фонд должен заниматься по большей части «поддержкой штанов» для инициативных научных групп».
Отвечаем спокойно: потому что инициативные научные группы и составляют 90% живой фундаментальной науки. Именно они и являются генераторами знаний, методологий, хранителями научных традиций, носителями духа Просвещения — этот патетический ряд можно продолжить, причем на полном серьезе. Не все они, но многие из них, по крайней мере.
Кстати, мегапроекты, даже такие, как эксперименты на пресловутом Большом адронном коллайдере, тоже делаются небольшими группами. Конечно, эти группы собираются в огромные коллаборации, но при этом остаются достаточно автономными и подпитываются у себя на родине теми же серийными национальными грантами (наши группы — тем же РФФИ).
И где они, наши крупные прорывные проекты? Сколько бы миллиардов с какой бы помпой ни вбухивали в «роснанотехи», они никогда не дадут такого научного выхода по тем же нанотехнологиям, как несколько десятков человек, тихо работающих в нескольких институтах разных городов. А самый крупный прорыв последних лет в области нанотехнологий был сделан не в результате каких-то шумных и дорогих «концентраций усилий», а небольшой группой провинциального английского университета при решающей роли двух выпускников Московского физтеха. Я имею в виду графен.
Так уж устроена наука — она вся состоит из небольших автономных групп. Ей не нужны мегапрограммы как таковые, они нужны начальникам от науки. Конечно, необходимы и более крупные гранты, чем РФФИ. Полезно иметь возможность выиграть грант, по которому можно взять молодых сотрудников. Во многих областях нужно дорогое оборудование, установки, нужна инфраструктура. Со всем этим все равно будут работать небольшие группы, иногда вступающие в коллаборации друг с другом, но уровень принятия решений здесь другой. Это как раз находится за рамками РФФИ и требует отдельного разговора и несколько других способов принятия решений. Сейчас очень трудно проследить, как подобные решения принимаются — сплошное болото в тумане! Так вот и надо разрабатывать новые эффективные прозрачные механизмы выделения крупных субсидий, а не рушить то, что сделано для другой цели и работает.
Почему разговоры о переориентации РФФИ возникают при каждой смене руководства фонда? Ответ содержится в вопросе Киселева: действительно, почему эффективный бюджетный фонд, пропускающий через себя большой денежный поток, должен работать на «поддержку штанов» небольших исследовательских групп? Этот поток мог бы течь под контролем уважаемых людей, повышая их статус и благосостояние. Он же плохо лежит! Надо его переориентировать!
Борис Штерн
1. http://www.rfbr.ru/default.asp?section_id=57
2. http://strf.ru/organization.aspx?CatalogId=221&d_no=16019
3. http://strf.ru/organization.aspx?CatalogId=221&d_no=16051