Написал я и сдал в печать «Историю антропологических учений». Культурную антропологию я охватил широко — сюда входят у меня в значительной мере и социологические учения, географические, словом — это в большой мере история общественной мысли. Работая над этой книгой, я сделал любопытное наблюдение. Самые выдающиеся ученые в этой сфере имели нестандартное образование и уникальную позицию в обществе.
Нестандартность их образования заключается в том, что в эпоху распространенности и регулярности всеобщей средней школы и университета они были самоучками. Герберт Спенсер, положивший начало социологии и эволюционизму в ней, учился дома по нездоровью. Эдвард Тайлор, основатель эволюционизма в культурной антропологии, колледжа и университета не посещал, вместо этого учился только в квакерской школе, поскольку его готовили к карьере промышленника-предпринимателя. Науки и языки осваивал самообразованием. Самоучкой по сути был Лео Фробениус, крупнейший этнограф и антрополог, создатель «морфологии культуры». Его первая книга, «Тайные общества Африки», написанная вразрез с традиционными этнографическими взглядами, вышла, когда автору был 21 год. Питирим Сорокин, известнейший российско-американский социолог, до университета кончал только церковно-приходское училище. Возможно, нестандартность образования как-то сказывается в нестандартности мышления.
Еще интереснее случаи, когда научная деятельность оказывалась наилучшим образом обеспеченной не стандартным образом — карьерой университетского профессора или музейного работника, а удачным поворотом частной жизни — богатым наследством или выгодной женитьбой или дружбой со щедрым спонсором. Александр Гумбольдт отправился в свои импозантные путешествия, получив огромное наследство от матери. Результаты этих путешествий заняли 23 тома. Гумбольдт надеялся на поддержку Наполеона. Когда его представили императору, тот спросил: «Я слышал, Вы собираете растения?» — «Да, сир». — «Моя жена тоже», — заметил император и отвернулся, утратив интерес.
Спенсер смог заняться по-настоящему научными исследованиями и публиковать их с 1853 года, получив наследство от дяди. Да, он проявил огромную трудоспособность, но где были бы все его многочисленные тома, если бы не это наследство? Эдвард Тайлор женился на состоятельной женщине Анне Фокс и в результате смог целиком отдаться науке и путешествиям по музеям за свой счет. Второй основатель эволюционизма Джон Лаббок сам был банкиром. Макс Вебер, главный оппонент Маркса, смог целиком предаться исследованиям, только когда получил наследство от матери. Для очень плодотворного и изобретательного антрополога Элфрида Крёбера немалой поддержкой была его женитьба на Генриетте Ротшильд. У Джеймса Фрэзера, автора «Золотой ветви», жена стала, по сути, бесплатным помощником и считала это своей миссией. Эдвард Вестермарк, ревизовавший эволюционистские идеи о семье и браке, и сам имел деньги — он происходил из состоятельной среды.
В археологии можно наблюдать ту же картину. Генерал Лэйн-Фокс, развивавший эволюционистские идеи в изучении оружия, в пожилом возрасте получил в наследство огромное имение от барона Питта Риверса, с тем и родовое имя. Под этим именем он и вошел в археологию как основатель эволюционизма, так как развернул крупномасштабные раскопки в своем имении и разработал их методику, а также создал музей, где расположил коллекции по линиям эволюции. Ну, богатство Шлимана общеизвестно. Артур Эванс производил раскопки Кносса на Крите на собственные деньги. В России одним из создателей археологии был граф Алексей Уваров, сын министра С.С. Уварова; археология начиналась в его имении.
Всякое общество с классовым расслоением имеет много недостатков. Но одно из преимуществ такого общества, в частности капитализма, — это образование слоя людей с достатком, свободных от заботы о дне насущном. Конечно, эти люди далеко не всегда используют свое свободное время и средства на науки, искусства и изобретения. А если и используют, то далеко не всегда это приносит выдающийся результат — нужен еще и талант. Но когда люди с талантом появляются в этом слое или приобщаются к нему, то результат обычно далеко превосходит всё, чего может достичь общество, обеспечивая ученых в предусмотренном регулярном порядке и требуя от ученого отмеренный труд взамен. Потому что ничто не сравнится по плодотворности со свободной мыслью. В Древней Греции СХОЛЭ (отюда общеевропейское «школа», school, Schule) — культурный досуг, цивилизация досуга.
Особенно это относится к фундаментальным наукам. Польза от открытий в них необозрима, но проявляется только десятилетия спустя. На исследования в этой сфере государство наиболее скаредно дает деньги и наиболее живо отнимает. Стремление к немедленному эффекту очень близоруко. Изобретатель пенициллина сэр Александер Флеминг на вопрос о том, думал ли он, затевая эту работу, о благе человечества, которому его открытие продлит жизнь на десятилетия, ответил откровенно: «Нет, я просто забавлялся, ставя опыты. А изобретение — результат нечаянности, случайного наблюдения». Когда Фарадэя спросили, какая польза может быть от открытого им электричества, он, подумав, ответил: «Можно будет делать забавные игрушки». Я уже приводил как-то в этой газете афоризм акад. Л. А. Арцимовича: «Неизвестно на какой веточке большого древа науки вырастет золотое яблоко успеха. Холить нужно всё древо». А мудрый садовник подкармливает и пестует весь сад.
Если бы общество могло выделить ряд молодых ученых, проявивших энтузиазм и талант, и снабдить их крупными ассигнованиями на всю оставшуюся жизнь, предоставив возможность бесконтрольно распоряжаться этими средствами, то некоторые средства, возможно, были бы потрачены впустую, но общим результатом стал бы сильный прорыв в науке.
Король Пруссии Фридрих II был странным сочетанием вольнодумца и любителя наук (особенно в молодости) с солдафоном и агрессором (особенно ближе к старости). Для отдохновений и забав (не всегда благонравных) он удалялся в свой загородный дворец, который назвал по-французски Сан-суси (sans souci — в переводе с франц.: без забот). Там он окружил себя философами (в их числе был и Вольтер), либертинами и учеными. Там они действительно жили без материальных забот, были снабжены книгами и инструментами для исследований. Но вполне без забот там мог себя чувствовать только сам король, и то не всегда. Прочие должны были заботиться о том, чтобы ему угождать.
В моей же колонке речь идет о Сан-суси не для короля, а для ученых. Я мечтаю о Сан-суси для научного сообщества, где король не предусмотрен…