Российская наука — это не только Москва и окрестности. Что, собственно, правильно — во всём мире для учёных стараются создать такие условия, чтобы их ничто не отвлекало от постижения мира. Даже научные центры, тяготеющие к мегаполисам, находятся от них на почтительном отдалении (не менее нескольких часов пути на наземном транспорте). Но перефразируем известную поговорку: «Что для американца (немца) в кайф, то русскому — большие проблемы». Причём речь идёт не столько о научной составляющей существования провинциальных институтов, сколько о социальной. В советское время периферийные научные центры прилично существовали, если только были подключены к спецснабжению, каковое, безусловно, полагалось предприятиям Средмаша, но в гораздо меньшей степени благодетельствовало академической науке.
А если учесть, что многие институты или научные комплексы были градообразующими, то все проблемы перекидывались и на муниципальные структуры. В новые времена ситуация усугубилась для всей науки, а для периферийной — многажды. Одна неустроенность цеплялась за другую, как леска в руках неумелого рыболова, образовывая целый клубок проблем, который кое-где даже уже и не распутывают.
Вот типичная цепочка: финансирование резко снижено в провинциальном институте — не только уходят люди, которым надо кушать, но и уменьшаются отчисления в местный бюджет. Возрастают бытовые проблемы, не строится жильё, на учёных смотрят как на дармоедов. Люди не только не хотят работать за гроши, но и бегут прочь из «этой дыры», в которой негде больше добывать средства к существованию, да и социал-ка рушится на глазах.
Уходящих учёных заменить некем — распределение кануло в Лету вместе с социализмом, да и молодёжь не рвётся в науку. Состав сотрудников не только редеет, но и стареет, уровень исследований, естественно, падает — становится просто не под кого выделять финансирование, даже если оно вдруг падает на головы оставшихся тружеников как манна небесная. Круг замкнулся.
Есть, однако, примеры и другого рода. Когда более чем периферийный научный центр сумели сохранить, хотя и не без потерь, в самые лихие годы, достигли заметных научных результатов и сейчас думают о его развитии и расширении. Речь идёт о Баксанской нейтринной обсерватории Института ядерных исследований РАН (БНО ИЯИ РАН). Заслуга в таком положении дел коллективная — постаралось и руководство Института, и руководство Кабардино-Балкарии, и, разумеется, те сотрудники, кто по-прежнему служит науке в БНО. Обсерватория — воистину уникальный объект, о ней можно много рассказать и много показать — она расположена в красивейшем месте Баксанского ущелья, неподалёку от высочайшей точки Европы — двуглавого Эльбруса.
В ближайших номерах ТрВ мы дадим цикл репортажей о БНО. В цикл планируется включить исторический очерк, текущее состояние дел и основные научные результаты обсерватории и, наконец, «просто» фоторепортаж об этом необычном уголке нашей страны.