Применение понятий и методов физики к социальным явлениям уже давно вошло в моду. В 2004 г. вышел бестселлер «Критическая масса» Филипа Болла, посвященный именно этой теме. Книга получила премию Королевского общества Великобритании в номинации «за лучшее научно-популярное издание» и была выпущена на русском языке в рамках издательской программы фонда «Династия». Вот типичные вопросы из области социологии и экономики, которые рассматривает Болл:
– Как образуются и рассасываются автомобильные пробки?
– Отчего происходят финансовые и экономические кризисы (казалось бы, внезапно…)?
– Как возникают социальные сети – как будто из ничего?
– И вообще, почему система, определяемая поведением множества отдельных совершенно разных индивидуумов, вдруг начинает вести себя по-другому, хотя никто не сговаривался и не получал никаких команд?
Физик смотрит на эти явления и видит в них знакомые вещи. В ход идут такие термины, как бифуркация, критическое состояние и, конечно, фазовый переход. При этом физик со своими понятиями и методами вряд ли сможет количественно описать поведение системы и предсказать, что с ней случится дальше (простейшие случаи типа автомобильных пробок все же поддаются количественному описанию). В лучшем случае он может построить сильно упрощенную модель, где вместо людей выступают математизированные и рандомизованные «пиплоиды». Но подход физика позволяет хотя бы качественно понять, что происходит с системой. Физические понятия в применении к социальным явлениям в большинстве случаев являются просто метафорой, но метафорой вполне конструктивной – она позволяет почувствовать, как наши действия влияют на систему.
А теперь внезапный вопрос: есть ли у нас в России научное сообщество? Газета с таким подзаголовком есть, а сообщества нет как нет! И автор данной заметки далеко не одинок в этом убеждении. Перечислим некоторые симптомы отсутствия научного сообщества.
Плохие симптомы:
1. Один чиновник достаточно высокого уровня сказал примерно следующее:
– Мы слышим мнение о том, что надо делать по части организации науки, только с одной стороны – от Президиума РАН. При этом мы не уверены, что это мнение единственно правильное. Но нет никого, кто мог бы высказать альтернативное мнение, представляющее что-то большее, чем свою личную точку зрения. Нет такого субъекта! И если мы понимаем, что делать надо не так, как говорит ПРАН, то даже сослаться не на кого!
2. Нет четких понятий, что такое хорошо и что такое плохо. Иногда принимаются крупные организационные решения: этим дать деньги, этим не дать и т.п. Зачастую эти решения бывают абсурдными и интерпретируются не иначе, как политическая победа одного клана над другим. Иными словами, отсутствует нормальная практика научной экспертизы, особенно при принятии масштабных решений.
3. Ученые советы практически не существуют. В большинстве институтов они собираются, чтобы проголосовать за предложения директора или дирекции, даже если эти предложения абсурдны. Например, если директор хочет назначить на должность главного научного сотрудника человека, не имевшего на протяжении многих лет ни одной публикации в сколько-нибудь значимом журнале, – кандидат будет утвержден тайным голосованием. О том, чтобы кто-то публично высказался против, уже не говорим. Точно в таком же смысле у нас нет и профсоюзов в научной среде.
4. Даже коллективный досуг в научной среде теряет признаки вкуса и интеллекта. Так, недавно я имел честь присутствовать на новогоднем вечере далеко не слабого института, где не нашли ничего лучше, как нанять профессионального массовика-затейника с пошлыми шутками и затеями под тошнотворную попсу. Но это уже мелочь, хотя и красноречивая.
Фазовый переход как метафора
Список симптомов можно продолжать, это лишь примеры. Точно то же самое говорят про отсутствие гражданского общества в нашей стране. Это действительно то же самое: научное сообщество – профессиональный подвид гражданского общества. И нет его ровно в том же смысле (и вероятно, по тем же причинам), в каком нет у нас гражданского общества. А что же есть?
Есть некая газообразная среда слабовзаимодействующих субъектов и иерархическая архаичная структура, делающая вид, что управляет этой средой. Конечно, структура, т.е. РАН, если говорить об академической части науки, выполняет важную роль поддержки научной инфраструктуры, но выполняет не лучшим образом, и сама изрядно деградировала при отсутствии обратного влияния со стороны научной среды.
В среде заложен вполне ощутимый потенциал: есть сильные ученые, лаборатории, есть хорошие работы. Но нет никакого консолидированного выражения этой среды в действии. Наука деградирует, стареет и не воспроизводится – об этом говорилось много, и нет нужды повторяться. В своем газообразном виде она обречена: реальной науки в России скоро не будет, и на ее восстановление по наступлению лучших времен уйдут поколения. При этом на государство уповать бесполезно – спасти науку может только научное сообщество, которого пока нет.
Может ли в принципе «газообразная» среда стать научным сообществом? Как ни странно, да. Для этого не надо, чтобы сменилось «научное поголовье», – те же самые люди вдруг могут начать действовать по-другому, как будто синхронизовавшись друг с другом. Примеров таких метаморфоз масса, как мелких, так и крупных, как в экономике, так и в обществе, – многие из них приводятся в книге Филипа Бола, упомянутой в начале статьи. Пожалуй, аналогия с газом, предполагающая фазовый переход в жидкость, неточна.
Скорее это должен быть фазовый переход второго рода, типа возникновения ферро-магнетика. В среде появляются домены с собственной намагниченностью. При приближении фазового перехода начинают образовываться и расти кластеры коррелированных элементов. Происходит ли в нашей научной среде нечто подобное? Трудно говорить за всю науку, однако можно привести примеры из своей обозримой окрестности.
Хорошие симптомы
1. Образование сетевых микросообществ, типа интернет-форумов. Могу назвать два примера худо-бедно работающих форумов. Это форум биологов molbiol.ru и наш родной Scientific.ru. «Работающие» – значит, на них люди не только болтают и выясняют отношения, но и делают более существенные вещи.
Например, почти мгновенно информируют, в частности (что особо ценно) о всяких гадостях, порождаемых вышестоящими инстанциями, или о готовящихся гадостях, против которых надо срочно принимать меры.
Форум играет и роль экспертизы. Например, на днях мне позвонил журналист и спросил, как разоблачить мошенников, продающих оборудование, «работающее» на антинаучных принципах. Я посоветовал ему задать вопрос на форуме сайентифика, где он в течение нескольких часов получил необходимые ссылки и комментарии. Время от времени на форуме сайентифика появляются достаточно крупные чиновники – спрашивают, спорят. Там порой рождаются манифесты, коллективные письма, статьи (публиковались в «Поиске» в 2005 г.) и даже наброски, идеи и целые фрагменты из которых переехали в бумаги Аппарата Президента.
Увы, на форумах слишком часты пустой треп и препирательства, зачастую хамские, – это отталкивает многих потенциальных участников.
2. Независимые средства массовой информации, в той или иной степени связанные с наукой, не только не деградируют, но и подают признаки развития и консолидации.
Пример:
– Клуб научных журналистов. В нем несколько десятков активных членов, часть из них – пишущие научные работники. Это именно то место, где по многим вопросам возникает консенсус о том, что хорошо, что плохо, – не по сугубо научным, а по более общим вопросам. Рискну предположить, что Клуб, в частности, играет большую роль в борьбе с лженаукой, чем соответствующая комиссия РАН.
Наконец, в этом году появился новый «Троицкий вариант» – наши 5 копеек на благо консолидации.
3. Волны от брошенных инициатив, призывов, горячих известий стали расходиться быстрее и дальше, чем раньше. Пример – письмо против преподавания основ православной культуры в государственных школах. За месяц «по цепочке» собрано полторы тысячи подписей. Другой пример: недавно потребовалось срочно обнародовать сообщение о решении комиссии по номенклатуре научных специальностей, отказавшейся включить в перечень религиозную философию (дабы затруднить пересмотр этого решения «втихаря»). Сообщение было запущено через рассылку вышеупомянутого Клуба научных журналистов, и материал был оперативно опубликован в нескольких сетевых изданиях. А сообщение об истории с Корчевателем (журнал из списка ВАК опубликовал статью, сгенерированную программой, см. ТрВ №13) вообще за пару дней докатилось до новостей центральных каналов телевидения. Это хороший признак: растет связность среды (в данном случае околонаучной информационной).
Этот эффект хорошо известен в физике под названием перколяция (по-русски, протекание). При росте числа и размера проводящих кластеров в среде внезапно появляется глобальная проводимость этой среды – тоже своего рода фазовый переход.
4. Формируется так называемый «Корпус экспертов» (www.scientific.ru/expertise). Это одна из инициатив, идущих снизу, она по-своему уникальна и потому заслуживает отдельного пункта. По замыслу, проект направлен на воссоздание в России качественной научной экспертизы – эту цель люди более-менее понимают. Но есть и другая цель, хуже понимаемая большинством, но, возможно, более важная, – как сказано в преамбуле, «предполагаемый проект – один из путей самоорганизации научного сообщества». Сейчас проект принес список из без малого двухсот экспертов, выбранных с помощью ясной и прозрачной процедуры и давших согласие. Момент истины настанет позже: из проекта может получиться как заурядный, так и выдающийся результат – в зависимости от того, как поведут себя сами эксперты.
Есть другие важнейшие элементы научной среды, динамику которых проследить сейчас мы не можем. Это, например, постоянно действующие авторитетные семинары и хорошие конференции, проводимые в России.
Ментальная энтропия
Возвращаясь к вопросу, сформулированному в заголовке: если отвечать честно, то надо признать, что в конце тоннеля мы не видим ничего – не хватает разрешающей способности. По локальным признакам можно сказать, что среда подает признаки жизни и потому надежда всегда умирает последней. Метафора – всего лишь метафора, в наших рассуждениях (в смысле speculations) не хватает важнейшей вещи: фазовые переходы описываются каким-то параметром среды и его критическим значением (часто это – температура). Здесь мы не можем выделить такой параметр; возможно, он существует, но в хорошо скрытом виде. Скажем, какой-нибудь «градус внутренней мобилизации» или, наоборот, уровень «ментальной энтропии», складывающийся из комплексов, фобий, догм, конспирологии, национализма и прочих «тараканов» в головах. Зато метафора полезна тем, что она позволяет видеть выигрышные и проигрышные модели поведения.
Попробуем перечислить некоторые из стереотипов и страстей, повышающих «ментальную энтропию» и тем самым препятствующих самоорганизации среды:
– Презумпция непорядочности. Уверенность, что любая инициатива предпринимается в первую очередь для извлечения собственной выгоды, а благородная оболочка инициативы – всегда чистый обман.
– Категоричность во взглядах и нетерпимость. Даже если у людей есть общий интерес, они о многом думают по-разному, и именно разница, а не общность, возводится в абсолют. «Этот доброжелательно отозвался о чиновниках из министерства. Да о чем с ним можно после этого разговаривать!»;
«Тот написал статью, в которой проступают коммунистические взгляды. И с какой стати мы должны иметь дело с этим человеком!» Вообще, борьба за чистоту рядов и желание «сначала размежеваться, а потом…» ведет к построению боевых ячеек и маргинальных сект, но никак не к самоорганизации среды.
– Жажда лидерства. Чье-то лидерство необходимо в конкретном деле. Но хочется-то быть лидером какого-нибудь объединения людей, да еще с формально закрепленным статусом. А процессу самоорганизации типа фазового перехода такие лидеры – как телеге пятое колесо. Там работают сетевые, а не иерархические связи. Рвущиеся возглавить процесс только отпугивают единомышленников – начальников всем и так хватает.
– Уныние. Насмотревшись на все мерзости обстоятельств места и времени, человек перестает верить, что в этих обстоятельствах вообще можно что-то изменить к лучшему. Тогда на вопрос «что делать?» остается один ответ: если можешь – бежать в другое место, где другие обстоятельства, если нет – накрыться белой простыней и медленно ползти на кладбище (цитата из древнего анекдота «что делать в случае ядерной войны»).
Пожалуй, уныние – самый распространенный из вышеперечисленных грехов. Его трудно преодолеть. Человеку не скажешь: «бросай унынье – вон свет в конце тоннеля» – это будет ложью: отсюда не видно никакого света. Лучше напомнить про лягушку в сметане – ведь изменила среду своими телодвижениями и так спаслась. Фазовый переход тем и интересен, что, не зная параметров среды, его не предскажешь, зато уж если пойдет, то быстро (годы вместо поколений) и мощно. Или не пойдет – в зависимости от действий каждого из нас.