С точки зрения большинства ученых, это вопрос праздный. Научные работники, как правило, не считают нужным тратить свое время и нейроны на терминологические спекуляции, поскольку они занимаются делом. Так и должно быть – до тех пор, пока есть возможность заниматься этим любимым делом и дело это не дискредитировано.
Но, увы, мало кому в нынешнее время удается успешно заниматься наукой на собственные средства. Многие находят частных спонсоров или заказчиков на свои исследования, но всё же большинство ученых, по крайней мере, в нашем государстве, живут и работают за счет налогоплательщиков. Сами налогоплательщики в массе своей традиционно доверяют государству в части распределения научного бюджета – хотя бы потому, что ничего другого им не остается.
А доверяют напрасно. Речь сейчас не об отсутствии прозрачных экспертных процедур, засилии замшелых авторитетов или элементарной коррупции – об этом писали и еще будут писать не один раз. Речь о том, что в принципе отсутствует четкое понимание того, что является наукой, а что не имеет к ней отношения. Четкое в данном случае – это такое, которым не стыдно отчитаться перед налогоплательщиком. Можно, конечно, вместо этого попытаться загипнотизировать население фразами типа “Скорость распространения кризисных явлений – следствие системных проблем в сложившейся модели роста, которые не удалось решить в силу того, что они объективно требуют большего времени”. Но это уже тема для другой статьи и другого издания.
По-видимому, преобладающей парадигмой в коридорах власти является “Наука – это то, чем занимаются в Академии наук”. По крайней мере, коротко и ясно, и вполне самосогласованно. Хотя явно неполно, поскольку наука еще теплится не только в РАН. За вычетом неполноты, было бы даже верно, если бы… впрочем, вот уж про Академию писали очень много, как говорится, комментарии излишни.
Науковеды пытаются подвести под предмет своего изучения уже более солидную теоретическую базу. Но так уж исторически получилось, что большинство науковедов – это бывшие или действующие философы. Со всеми вытекающими последствиями. Рассуждения и определения на десятки и сотни страниц. Онтологически, гносеологически … Беркли, Юм, Кант… материализм, идеализм, позитивизм… Сухой остаток сводится примерно к тому, что наука – это способ познания. Если оценить эти шедевры философского разума непредвзято, то выяснится, что смысла в них не больше, чем в определениях “инновации – результат инновационного процесса” или “социология – наука о социуме”. Об этом очень хорошо сказал (устами своей героини) Виктор Пелевин: “Никаких философских проблем нет, есть только анфилада лингвистических тупиков, вызванных неспособностью языка отразить Истину”. Короче, чтобы избежать упреков в нелюбви к философии, скажем просто, что “народ не поймет”.
Существует, правда, и такая точка зрения, что понимать ему ничего и не надо, поскольку правильно понять могут только настоящие профессионалы. Доля истины в этом есть, но появляется другой вопрос: а кого же считать настоящим профессионалом? В решении этого вопроса достижений гораздо больше. Есть индексы цитирования, “хирши”, гранты, и прочие достаточно объективные показатели. Если бы внутри самого профессионального сообщества было хотя бы примерное единодушие по поводу этих показателей, если бы само сообщество эффективно очищалось от паразитов, и если бы сообществу было доверено решение ключевых вопросов в управлении наукой – тогда можно было бы считать, что проблемы нет. Реально ни одно из этих трех “если” в нашей стране не выполняется, кроме, может быть, первого. Хотя на научных форумах говорят, что индекс цитирования – гораздо более надежный критерий профессионализма, чем, например, толщина пробиваемой брони в миллиметрах (или наоборот), но у тех, кто это утверждает, скорее всего нет за душой ни первого, ни второго.
Но всё-таки, что предъявить налогоплательщику? По итогам многолетнего посещения науковедческих конференций, общения с чиновниками и учеными, чтения и сочинения официальных документов, и, наконец, приема не одной тысячи заявок и отчетов по грантам, автор сформулировал для себя примерно следующее определение: наука – это деятельность, направленная на получение алгоритмов предсказания поведения изучаемых объектов или управления ими. Естественно, автор не претендует на приоритет; уже давно и не один раз было сказано, что наука делает мир более предсказуемым. И действительно, ключевое слово – это предсказание. Нет четкого и проверяемого предсказания, или хотя бы попыток такого предсказания – нет науки. Слово “управление” позволяет не проводить четкой границы между фундаментальной и прикладной наукой. Граница эта очень зыбка и условна, но на ее проведении зачастую настаивают те, кто маскирует под “фундаментальностью” своих изысканий научную импотенцию либо элементарную непорядочность. Раздел между “фундаменталкой” и “прикладом”, как они надеются, поможет замаскировать границу между наукой и не наукой. Очевидно, что не бывает управления без предсказания, но в то же время в предсказании без мечты об управлении нет полета, да и шансов на хоздоговор меньше… в общем, соотношение фундаментальной и прикладной науки – это тоже отдельная тема. Наконец, слово “алгоритм” нужно для того, чтобы шаман, действительно умеющий предсказать землетрясение по одному ему ведомым признакам, не считался большим ученым, нежели геофизик с сетью сейсмографов.
При этом остается за кадром образовательная и культурная роль науки, так же как и внутреннее устройство науки – теория и эксперимент, дедуктивный и индуктивный метод и т.д. Всё это тоже важно, но уже как следующее приближение, которого мы сейчас касаться не будем. А в нулевом приближении это определение, как кажется, позволяет более надежно отделить науку от того, что называется лженаукой. Далее, оно позволяет отделить науку от других вполне достойных сфер человеческой деятельности, которым место скорее в ведомстве культуры; пусть не обижаются гуманитарии, но в цивилизованном мире давно разделяют Science и Humanities. Может быть, даже философы когда-нибудь перестанут называть себя учеными – хотя между собой они соглашаются, что философия не наука, а дисциплина, но забывают это при подаче заявок на гранты. Наконец, такое понимание науки дает повод для позорного изгнания из нее тех “экономистов”, которые не в состоянии предсказать курс доллара даже на ближайшее время, не говоря уж о приведении экономики в порядок; в нынешних условиях это представляется очень актуальным…
Изложенные соображения не вполне традиционны, и поэтому автор просит рассматривать их лишь как повод для дальнейшей дискуссии.