Научно-образовательное сообщество России и всемирный экономический кризис

Исполнился год «Троицкому варианту», который за такой короткий срок стал одним из самых интересных изданий научно-образовательного сообщества на русском языке. В связи с этой «круглой» датой и мировым экономическим кризисом хочется ещё раз поразмышлять о российском научно-образовательном сообществе и его месте в мире.

 

Члены этого профессионального сообщества, как и любого другого, принадлежат к двум мирам — миру своей страны и региона и миру своей профессии, выходящему далеко за политические и географические рамки России. Баланс лояльности между этими двумя мирами по-разному оценивается разными сообществами. Некоторые сообщества привязаны к языку, политической, юридической, экономической и другим традициям своей страны в гораздо большей мере, чем к мировым традициям своей профессии. Русский поэт, русский генерал, русский политик могут быть таковыми только в России. А вот русский композитор, русский инженер, русский врач и русский учёный могут жить и работать за границей, думая по-русски, как это в свое время делали Рахманинов, Сикорский, Зворыкин, Гамов, отец и сын Герцены и многие другие, вынужденные уехать из страны не по своей воле, а в силу различных политических обстоятельств.

 

В отличие от политического, военного, культурного и других сообществ российское научно-образовательное сообщество в гораздо меньшей степени зависит от национальных границ, русского языка и культурных реалий России. Именно поэтому многие представители этого сообщества предпочли выбор жизни и работы по всему миру нелёгкому выбору ухода из своей профессии, оставаясь в России. И именно поэтому российское научно-образовательное сообщество сохранилось в прекрасной профессиональной форме, работая по всему миру, несмотря на значительное падение общего профессионального уровня во многих других российских профессиональных сообществах — медицинском, инженерном, культурном, военном и др.

 

Последние 20 лет в российской науке были временем разбрасывать камни. Пожалуй, дело не только в недофинансировании. Основная проблема была в том, что существующие научно-образовательные институты России, сложившиеся за три века, стали полностью и окончательно неконкурентоспособными. В их теперешней архаичной форме российские академические институты не могут привлечь талантливую научную молодёжь, получающую лаборатории в ведущих университетах США, Германии и Англии.

 

Более того, российские научные институты нереформируемы изнутри. Но, несмотря на это, российское научно-образовательное сообщество не только выжило, сохранило свои традиции, но и, покинув Россию за пределами своих национальных институтов, смогло за 20 лет впитать в себя все мировые традиции. Русские профессора и учёные занимают кафедры и руководят лабораториями в университетах и институтах Америки, Европы и Азии. Сообщество в целом обладает опытом работы научно-образовательных институтов многих развитых стран мира. Мировой экономический кризис предоставил России шанс сделать давно назревший шаг и провести реформы институтов научно-образовательного сообщества.

 

Американцы славятся своим оптимизмом. Любой опыт, включая отрицательный, ценится ими как полезный. Любой кризис рассматривается ими как возможность для изменений или реформ, которые были невозможны в мире благосостояния и роста. Именно поэтому настоящий мировой экономический кризис стал поводом для начала кардинальных реформ во многих областях экономики США. В том числе он стал реальной возможностью реформ научно-образовательного сообщества. В настоящее время почти все профессора и завлабы США пишут заявки на гранты, чтобы получить деньги, выделенные правительством вновь избранного Президента Барака Обамы. Все ведущие научные фонды получили значительные финансовые средства для стимула их научных программ и развития инфраструктуры. Это создаст множество рабочих мест в самой высокотехнологической сфере экономики США — в научных лабораториях и малом бизнесе. Начинаются перемены и в методах развития научных дисциплин. Происходят ли подобные процессы и в России? Хотелось бы надеяться, что да.

 

Мы недавно оформили давно вызревавшую идею, создав «Русскоязычную ассоциацию академической науки» (Russian-speaking Academic Science Association). В ассоциацию вошли учёные Европы и США, работающие в разных областях науки. Эта ассоциация могла бы стать мостом между двумя частями российского научно-образовательного сообщества, т.е. между научным сообществом России и научной диаспорой, живущей в других странах мира. Члены ассоциации, ведущие эксперты в физике, биологии, биомедицине, химии, начали вносить вклад в развитие уровня российских институтов. Этот вклад уже выражается в участии:

 

— в процессе экспертной оценки грантов, присылаемых в новые российские институты финансирования науки;

 

— в экспертных советах по развитию университетов, научных и медицинских центров, и региональных программ по развитию высоких технологий;

 

— в процессе подготовки молодых научных кадров России.

 

Обращение к урокам истории позволяет говорить о том, что только взаимодействие России с всемирным научным сообществом позволяет двигать ее науку вперед. Действительно, Россия начала развитие своей науки три-четыре века назад и шла с тех пор путём проб и ошибок, то делая шаг вперёд, то откатываясь назад. Но наиболее сильный прорыв произошёл во второй половине XIX в., когда был заложен фундамент многих научных школ России в физике, биологии, химии и других областях науки. В настоящее время как никогда важно вспомнить причины этого взлёта российской науки, которые, увы, часто забываются из ложно понятой национальной гордости.

 

Вторая половина XIX в. и начало XX в. были периодом самой сильной и продолжительной глобализации в истории человечества, включая нынешний период. Россия по внутренним и внешним причинам получила доступ к самым высоким уровням науки и образования в мире, которые тогда были в Германии и Франции. Сотни молодых русских врачей, инженеров, учёных и юристов буквально наводнили лаборатории ведущих учёных мира, работавших в университетах этих стран.

 

Вот хотя бы пример того, как была создана русская физиология, давшая целое созвездие выдающихся учёных, работавших по всему миру. Как показывает эта схема, почти все русские физиологи того времени вышли из одной и той же лаборатории — австрийского и немецкого физиолога Карла Людвига. Эти имена знакомы практически всем в России: Павлов, Введенский, Сеченов, Боткин, Цион, Орбели, Ухтомский, Самойлов, Торханов.

 

Выдающийся ученый и ментор Карл Людвиг дал такой импульс российской физиологии, который позволил ей развиваться почти столетие. Но в отличие от других стран, которые обязаны рождением или возрождением физиологии Карлу Людвигу, оставившему около 200 учеников по всему миру, в России это движение прекратилось с самоизоляцией последних 50 лет. Настало время для нового шага вперед. Современные русские физиологи, как и 100-150 лет назад, должны поехать учиться у Людвигов современности, благо выбор в настоящее время гораздо богаче.

 

В последние два десятилетия Россия с подозрением относилась к утечке мозгов, рассматривая этот процесс чуть ли не как покушение на её интеллектуальную собственность. Настало время для переоценки этого процесса. Кризис предоставил возможность реформирования российских научно-образовательных институтов и создания условий для возвращения успешных учёных из-за границы через предоставление им независимых, параллельных или виртуальных лабораторий. Россия должна перестать бояться отпускать своих молодых талантливых «недорослей» на учёбу в Европу или Америку. Но при этом Россия должна понять, почему Иван Павлов и Лина Штерн вернулись в Россию, а нынешние молодые учёные пока не спешат.

 

В последние несколько месяцев стала заметна активность многих государственных и частных организаций в России, направленная на создание по-настоящему конкурентоспособных институтов научно-образовательного сообщества страны. На мой взгляд, именно сделав их привлекательными для самых талантливых и амбициозных учёных, Россия сможет не только вернуть учёных из-за границы, но послать новую волну молодёжи для обучения в ведущих лабораториях мира с их последующим возвращением в течение 2-3 лет при условии успешной работы.