Про женщин в науке необязательно писать только в канун 8 Марта. Тем представительницам прекрасного пола, которым удалось добиться выдающихся успехов в науке, с высокой вероятностью можно сказать: чрезвычайно сильная личность. Если мужчине могло быть достаточно, скажем, светлой головы, женщине необходимо также проявить исключительную волю. Публикуем два рассказа об исследовательницах, подготовленных Денисом Тулиновым. Второй мог бы быть первоапрельским розыгрышем, если б не был правдой…
сайта asso.machiavelli.free.fr
Нейролог Рита Леви-Монтальчини (Rita Levi-Montalcini) — старейший на сегодня Нобелевский лауреат (род. 22 апреля 1909 г.). Она — член нескольких научных академий, удостоена многочисленных наград как на родине, так и за рубежом, включая высшую научную награду, вручаемую лично Президентом США, Национальную научную медаль (за все время существования этой награды ее получили менее 500 человек).
Кроме того, с 2001 г. она пожизненный сенатор итальянского парламента, в работе которого участвует отнюдь не формально. Со всех точек зрения, она сделала блестящую научную и общественную карьеру, но в жизни ей пришлось пройти через ряд испытаний.
Первый барьер, который пришлось преодолеть в ранней молодости, — это позиция ее отца. Он был против учебы дочери в университете и ее дальнейшей профессиональной деятельности, полагая, что ей следует сосредоточиться на роли жены и матери. Поначалу отец не хотел давать Рите денег на учебу, но настойчивость дочери взяла верх, и в 1936 г. Рита оканчивает медицинскую школу Туринского университета.
Однако судьба вскоре подбрасывает «подарок»: Муссолини издает манифест «В защиту расы», запрещающий академическую и профессиональную деятельность лицам неарийского происхождения. Таким образом, будучи из еврейской семьи, Рита не могла ни практиковать в качестве врача, ни заниматься исследованиями.
Она устраивает самодельную лабораторию у себя дома, в спальне, изучая рост нервных волокон у куриных эмбрионов. По словам Риты, в то время ее вдохновляли работы американского нейробиолога В.Хэмберджера об эффектах эмбрионального развития. А далее разгорается Вторая мировая война. Бомбардировки Турина англо-американской авиацией вынуждают семью перебраться за город, где Рита восстанавливает домашнюю лабораторию и продолжает свою работу. На велосипеде она объезжает горные деревни и просит у крестьян яйца, которые затем использует для экспериментов.
После того как германские войска оккупируют северную Италию, семья Леви-Монтальчини вновь меняет место жительства и перебирается во Флоренцию, где, по словам Риты, большую часть времени они проводят в бомбоубежище. Однако она не прекращает исследования. Позже, в 1944 г., в освобожденной союзниками Италии она становится врачом в лагере беженцев, где борется с инфекционными болезнями.
После войны она, наконец, приступила к исследовательской работе в качестве ассистента Института анатомии Туринского университета. Спустя два года тот самый профессор Хэмберджер пригласил Риту провести несколько экспериментов к себе в лабораторию, в Сент-Луис. Там она осталась надолго, с перерывом на стажировку в Рио-де-Жанейро. Именно в бразильской лаборатории она провела ряд решающих экспериментов и открыла то, что впоследствии было названо фактором роста нервов (ФРН).
В представлении о ней на церемонии вручения Нобелевской премии 1986 г. говорилось: «Рита Леви-Монтальчини в серии блистательно выполненных исследований показала, что ФРН не только необходим для сохранения жизнеспособности некоторых нервов, но также регулирует направленный рост нервных волокон. Нервные клетки умирают, когда ФРН блокируется антителами. ФРН продуцируется клетками-мишенями, которые тем самым заставляют нервные волокна расти в их направлении. Инъекции ФРН в мозг вызывают разрастание определенных нервных волокон. Нейротропное действие ФРН позволяет понять, каким образом нервные волокна пробираются сквозь путаницу нервов в головном мозге».
Исследовательница признается: «По-моему, в науке я работала потому, что видела красоту нервной системы, а не только потому, что мне было интересно. Я до сих пор не верю в то, что я — ученый. Я смотрю на научные проблемы скорее с точки зрения художника, а не ученого».
Судя по всему, преодолевать трудности ей помогали неиссякаемый оптимизм и врожденное жизнелюбие: «Моя жизнь очень проста. Я никогда никем себя не считала. Я никогда не говорю о тяжелых моментах, через которые мне пришлось пройти, всегда только о чем-нибудь положительном. Так что можно сказать, что я никогда не хотела, чтобы моя мама или мой учитель, Джузеппе Леви, узнали, что мне бывает тяжело. Я хотела, чтобы они знали только о хорошем, о моих успехах».
И еще: «У меня очень плохое зрение, бывает трудно читать и писать, но это не так плохо, как кажется: я все еще способна думать».