В стране решено создавать Советы молодых ученых и специалистов (СМУС). По этому вопросу уже есть немало документов, проектов и концепций, проводятся совещания и круглые столы. СМУСы, согласно идее, поддерживаемой и Министерством образования и науки, и Министерством спорта, туризма и молодежной политики, должны существовать и на уровне институтов-университетов, и на уровне регионов, и в федеральных округах:, и на федеральном уровне. Нужно ли все это? Будет ли система работать? Об этом рассуждает Сергей Попов.
25-27 июня в МИФИ проходило Всероссийское совещание по вопросам поддержки молодых ученых и специалистов. К нему была приурочена встреча членов Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах (далее — КС), членом которого я являюсь. Впечатление от этих встреч довольно сложное. Увиденное и услышанное наводит на ряд в основном грустных мыслей о молодежи в российской науке и ее окрестностях, а также о попытках все это заорганизовать.
Задачи и цели
В очередной раз решением сверху путем создания новых структур пытаются решить старую проблему. Везде решено создавать СМУСы, например при губернаторах. Спрашивается — зачем?
«Совет молодых ученых и специалистов (далее — Совет) является постоянно действующим коллегиальным совещательным органом при руководителе высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации…»
(Здесь и далее — цитаты из «Примерного положения о СМУС субъекта Российской Федерации» за подписью В.Л.Мутко и А.А.Фурсенко.)
Одной из заявленных задач (в кулуарах ее называют одной из основных) является мониторинг. Сейчас это модно, поскольку есть ощущение, что руководство живет, «под собою не чуя страны», о чем нечасто говорят вслух. Связано это, видимо, с тем, что население (включая молодых ученых) предпочитает решать свои проблемы, не обращаясь за помощью к государству, а государство не предлагает проекты и программы, которые сильно интересовали бы население.
Здесь весьма показателен опыт федеральной целевой программы по научным и научно-педагогическим кадрам (далее — ФЦП). Завязанность на 94-ФЗ и ужасающая бюрократизированность отпугивают очень многих. Даже памятные многим гранты INTAS, проводившиеся под эгидой очень забюрократизированной Еврокомиссии, не содержали такого набора удивительных требований, как мероприятия ФЦП. В результате далеко не все сильные ученые, особенно молодые, берутся за написание заявки на грант ФЦП. А в самом конкурсе демпинг по цене и срокам перебивает высокую квалификацию. Все это делает невозможным качественный мониторинг состояния науки через информацию об участниках ФЦП. То же самое происходит и в некоторых других программах, не идущих через более-менее нормально функционирующие фонды — там еще прибавляется влияние административного ресурса.
«Общее руководство и координация деятельности Совета осуществляется ответственным за реализацию молодежной политики в субъекте Российской Федерации».
Например, показательно, что лауреаты Президентской премии для молодых ученых (которую получили действительно очень сильные исследователи) далеко не стопроцентно представлены среди победителей Президентских грантов для молодых ученых. Значит, или эти гранты не столь привлекательны (хотя там процедура составления заявки не столь утомительна), или же отбор обладателей грантов был не вполне адекватен. Тут есть над чем задуматься.
Как СМУСы в регионах смогут обеспечить мониторинг? Есть опасения, что достаточно формально. Всегда можно объявить какой-то конкурс, выявить каких-то победителей и как-то отрапортовать. Трудно мотивировать действительно продуктивно работающих на мировом уровне людей участвовать в конкурсах и еще труднее обеспечить хорошую экспертизу. По итогам совещания у меня не создалось впечатления, что эти вопросы будут решены в большинстве регионов.
Другой вариант «мониторинга»: заставить всех писать большие анкеты-отчеты, т.е. повесить на людей дополнительную нагрузку. Но практика показывает, что это не тот путь, который дает адекватные данные. Люди должны быть мотивированы к предоставлению полной и точной информации. Так что вряд ли СМУСы смогут в ближайшее время обеспечить адекватный мониторинг молодых ученых. Пугает то, что какие-то результаты будут и на их основании могут быть даже сделаны какие-то выводы и реализованы программы. Вот только ожидать хороших результатов не стоит.
Ожидается также, что СМУСы дадут нечто положительное в смысле кадрового резерва. Идеальный член СМУС должен быть хорошим ученым, должен, как говорят, «иметь активную жизненную позицию», быть хорошим менеджером и при этом должен быть утвержден губернатором. Как писали Стругацкие: «А как насчет крылышек? Или, скажем, сияния вокруг головы? Один на тысячу!» Мой опыт говорит, что хорошие ученые очень неохотно идут во всякие советы, а если и идут, то очень неактивно там работают. Связано это и просто с занятостью более интересным делом, и с тем, что доверие к системе находится на очень низком уровне. Зато в Советы охотно идут карьеристы и «тусовщики». Как говорил известный юморист: «Те, у кого были способности к искусству, те пошли работать в искусство. У кого к науке — в науку. У кого к производству — в производство… А те, кто в молодости ленился и у кого никаких способностей так и не появилось, пошли работать в комсомол и в профсоюз, стали руководить теми, у кого эти способности были, пока они у них тоже не исчезли благодаря их руководству…» Есть проблема с набором кадров для СМУС (и для курирования СМУС).
Министр Мутко, справедливо заметивший на совещании, что в Советы должны идти наиболее авторитетные среди самих молодых ученых, не сказал главного — как этого добиться. Как не сказал он и о том, почему каждый губернатор должен быть заинтересован в настоящих ученых с настоящими проблемами вместо нового поколения со всем согласных «комсомольцев». Ведь утверждать состав Совета — губернатору, а ему с лояльными жить проще. Вот и в КС наиболее активные что-то плохо приживаются …
С лояльными и не шумными можно очень успешно заниматься имитацией деятельности. Ведь ученых у нас все-таки много. По крайней мере много тех, кто считается ученым. Они пишут «как бы научные статьи», публикуют их в «как бы научных журналах». В прикладной науке тоже наверняка есть «как бы изобретения» (то чудо-фильтр, то вечный двигатель на спутнике, то нано-носки).
К тому же в массе своей «как бы ученые» много не просят. В общем со всех сторон с ними легче и проще. Значит, нужно продумывать какие-то критерии, которые позволяли бы оценивать эффективность работы СМУС и уровень их членов, а самим Советам нужны критерии, которые помогали бы им в работе по отбору и мониторингу. На совещании это, увы, не обсуждалось.
«Персональный состав совета утверждается руководителем высшего исполнительного органа власти субъекта Российской Федерации».
Еще одна задача СМУСов — предоставление экспертных оценок. Здесь мы упираемся в тот же вопрос: а кто их будет давать? Эксперт должен быть компетентным, независимым и добросовестным. Как обеспечить попадание в СМУС именно таких людей?
Среди других целей СМУСов мы находим пропаганду достижений, содействие укреплению связей, содействие обеспечению условий труда и жизни и т.п. Но это совещательный орган! То есть получается, что это просто группа переговорщиков между организаторами конференций, популяризаторами, научными журналистами и местным руководством. Мне трудно поверить, что если местное руководство не способно само услышать ученых и помочь им, то созданная по письму из центра общественная структура способна донести все это, не выступив испорченным телефоном. Если же никакой активности и так нет, то вряд ли созданные приказным образом СМУСы смогут ее сгенерировать.
Активность под ключ
Активность очень трудно породить по приказу начальства. Тем более, если начинать с писем-поручений губернаторам и создания новых структур для «информирования, организации и пропаганды». Правильно было написано: «Не надо бороться за чистоту, надо убирать».
Пока же у нас есть плохая ФЦП, негодные для поддержки науки законы, а вот у хоть сколько-то эффективных фондов грядут проблемы, так как они «не вписываются» в наше законодательство и структуры.
Не на то тратятся силы! Не тех, не так и не тем пытаются привлечь к активной работе. Зачем нужно искусственно создавать постоянные советы с трехлетним членством и зампредседателя «по должности», если можно под конкретные задачи создавать группы экспертов? В субъектах федерации уже есть управления по науке и образованию. Зачем еще совещательный орган, утверждаемый тем же губернатором, который создавал Управление по науке и образованию?
Дочитав статью до этого места, критик может воскликнуть: «Здесь все в черном цвете. Ведь есть и
хорошо работающие Советы, есть работающие там вменяемые молодые ученые!». Что тут ответить? «Дружок, я все знаю… »
«Руководитель органа, ответственного за реализацию молодежной политики в субъекте Российской Федерации, входит в состав Совета по должности и является заместителем председателя Совета».
Где-то Советы молодых ученых возникли и успешно функционируют без положения о них за подписью двух министров. И слава богу! Поддержите их, если в том есть нужда (есть у Советов, а не у министерств в год молодежи). Но не создавайте источник новых проблем — фиктивно работающие Советы, выдающие неадекватную информацию, на основе которой потом по аппаратной логике придется принимать решения.
Нужны ли ученым еще какие-то Советы?
Мне показалось, что у участников в массе не было достаточно четкого понимания, что надо не просто, чтобы была «как бы наука». Что хорошие ученые или преподаватели — это не штампованный, а довольно редкий и дорогой товар, высоко ценящийся в мире. Их не выловить и не сохранить выдачей трех-четырех Президентских премий в год. Речь все-таки идет о тысячах людей как минимум. И платить им надо не раз в жизни, а регулярно. Равно как и поддерживать их работу.
И здесь, мне кажется, нельзя подходить с «социальными программами», призывами и «повышением престижа» (вопрос с престижностью профессии ученого у нас довольно запутан). За хорошими головами надо охотиться. Надо относиться к ним должным образом. Надо предлагать условия для работы и зарплату, на которую они согласятся. И требовать с них. А любая социальная, например жилищная, программа, во-первых, чревата коррупцией. Во-вторых, там начинают работать критерии, не имеющие ничего общего с научной результативностью. Если деньги идут на поддержку ученых, то именно это и надо делать, а не поддерживать малоимущих людей, числящихся научными сотрудниками.
Нужно давать возможность хорошим руководителям брать себе хороших аспирантов (стимулируя мобильность, а не перетекание «своих» студентов в «свои» аспиранты). Это значит, что нужны реальные открытые конкурсы и среди руководителей (за аспирантские места), и среди аспирантов (за стипендии, с которыми они могут прийти к выбранному ими руководителю). Нужно охотиться за молодыми и талантливыми, которые способны не только исполнять, но и руководить, многое им давая, но, видимо, ставя жесткие контрактные условия хотя бы на первое время.
То есть главное, что нужно, — это разработать нормальные программы не для латания дыр, подкорма вымирающих видов и создания «имитации бурной деятельности», а для полноценного развития с видимой перспективой. Пока же, на мой взгляд, задачи, поставленные перед СМУСами, не имеют выхода на такие просторы.
Фото Евгения Онищенко