Обучающая аспирантура: pro и contra

ТрВ продолжает тему повышения качества российской аспирантуры. В прошлом номере мы обратились к ряду ведущих российских ученых с просьбой прокомментировать возможные пути по реформированию аспирантуры. Им было также предложено оценить полезность предложенных ниже мер: увеличение аспирантской стипендии; увеличение срока обучения в аспирантурах до 4-5 лет; привлечение и стимулирование отечественных ученых, ра­ботающих за границей, к работе с российскими аспирантами; привлечение западных ученых к работе с нашими аспирантами; увеличение числа гран­тов РФФИ и РГНФ для аспирантов; широкое распространение информации о грантах среди аспирантов; отмена обязательного призыва в армию. Публикуем интервью известного российского ученого, представляющего Европейский университет в С.-Петербурге. Беседовала Наталия Демина.

Владимир Гельман, к.полит.н., декан факультета политических наук и социологии ЕУСПб

— Какие из предложенных выше мер Вам кажутся необходимыми для повышения качества россий­ских аспирантур?

— Если говорить в самом общем виде, то все изменения, про кото­рые вы спрашиваете, конечно, мо­гут быть полезны, но имели бы смысл при изменении самой фи­лософии обучения в аспирантуре. Дело в том, что та система аспи­рантуры, которая у нас сложилась, предполагает, что человеку просто дается какое-то время для науч­ной работы по написанию и защи­те диссертации. Такая форма уже не отвечает сегодняшним требова­ниям науки. Существующий меха­низм: есть подмастерье, который де­лает работу под началом мастера, а потом его принимают в цех на основании этой работы — это даже не прошлый, а позапрошлый век. Нужно переходить к современным формам, тому, что называется обу­чающая аспирантура, или graduate school, если использовать термин, который сложился в США. Европа сейчас тоже ввела эту форму обу­чения аспирантов.

— Как строится обучение на аспи­рантских программах в США?

— Это набор специальных про­двинутых учебных курсов и семи­наров, причем включающий в себя не только чисто обучающий, но и научный компонент. На аспирант­ских семинарах в американских университетах аспиранты обсужда­ют между собой свои научные ра­боты с участием профессоров. Это специальные продвинутые тренин­ги по обучению методам исследо­вания, участие в исследовательских проектах, в научной работе. Многие аспиранты в американских универ­ситетах вовлечены и в преподава­тельский процесс, то, что называется teaching assistance, ведут семинары со слушателями бакалавриата. Прав­да, обучение в такой аспирантуре более длительное, чем в России. В американских университетах диссер­тацию меньше чем за 4 года, ни­кто не пишет, потому что аспиран­ты должны учиться, должны сдать определенные экзамены по специ­альности (эквивалент кандидатско­го минимума, только он относится к существу научной работы). Last but not least, американские аспиран­ты, как правило, получают стипен­дии, достаточные для того, чтобы работать над своими диссертаци­ями (часто эти стипендии предпо­лагают также и научную, и препо­давательскую деятельность), а не работать где-то за пределами уни­верситета, занимаясь диссертацией в свободное время, что, как прави­ло, имеет место в России.

Кроме того, это уже не американ­ский, а европейский опыт, обучаю­щая аспирантура должна включать стажировки в других странах. Это считается чрезвычайно необходи­мой мерой. Сейчас всевозможные образовательные европейские про­граммы включают в себя и межу­ниверситетский обмен, и специаль­ные стипендии для аспирантской мобильности, и участие в между­народных конференциях европей­ского уровня, нам этот опыт стоит брать на вооружение.

Та схема обучения, которая исполь­зуется в Европейском университе­те в Санкт-Петербурге, скопирована с этой американской модели, хотя аспирантские стипендии у нас, увы, существенно ниже, чем в США. Но мы пытаемся следовать схеме grad­uate school, и как мне кажется, она более успешна. И уже на эту изме­нившуюся философию обучения в аспирантуре наслаиваются и гран­ты, и стажировки, и вовлеченность в исследовательские проекты.

— Более качественное обуче­ние требует большей концен­трации сил?

— Естественно, количество та­ких продвинутых аспирантур не очень велико. Скажем, в полити­ческой науке — почти 2/3 профес­соров политологии в университе­тах США являются выпускниками восьми ведущих аспирантур. Зато в этих университетах собраны луч­шие научные силы, там работают те профессора, которые специализи­руются на обучении аспирантов на продвинутых специализациях. Прав­да, надо иметь в виду важную осо­бенность организации науки и об­разования в США — там не берут в аспирантуры выпускников своих вузов, т.е. если человек учился на программе бакалавриата в каком-то университете, то он может по­ступить в аспирантуру только дру­гого университета. Это правильно с той точки зрения, что аспирант учится разным знаниям и навы­кам у разных профессоров в раз­ных местах, а не как у нас — всю жизнь, с первого курса и до пен­сии, человек работает в одном и том же вузе.

— С чего же, на Ваш взгляд, сто­ит начать?

— У профессоров в сегодняшнем российском университете нет сти­мулов к тому, чтобы их аспиранты были сильнее их самих. Механизмы работают на воспроизводство суще­ствующего положения дел, причем с убывающим качеством. В США эта система работает благодаря тому, что, во-первых, есть золотое прави­ло — не учить своих выпускников в аспирантурах, а во-вторых, там есть другое правило: запрет на «кровос­мешение»: университеты не могут брать на работу выпускников сво­их аспирантур. У нас же ситуация ровно обратная. Это связано, есте­ственно, и с особенностями рынка труда, и с трудностями в приобре­тении жилья и пр.

Даже в рамках крупных продви­нутых университетов создать такие аспирантуры крайне тяжело, но по­нятно, что к этому надо стремить­ся, потому что иначе система под­готовки аспирантов будет работать на простое воспроизводство, про­должение провинциализации нау­ки. Сейчас любят говорить о том, что в России есть великие научные школы, которые надо поддерживать, но надо сказать честно: поддерж­ка научных школ — это сохранение status quo без какого-либо улучше­ния. Поэтому здесь нужны серьезные усилия для того, чтобы поменять саму парадигму аспирантуры, нуж­но переходить к обучающим аспи­рантурам. Но есть фундаменталь­ная проблема. Если инвестировать не только деньги, но и интеллек­туальные усилия в подготовку но­вых поколений аспирантов, то надо создавать и условия, при которых они могли бы достаточно быстро менять профессоров.

Ну и, конечно же, надо отказы­ваться от принятой у нас в стране политики защит диссертаций, кото­рая ничему, кроме злоупотреблений, не способствует и никакого отно­шения к содержанию диссертации не имеет. Эта тема имеет прямое отношение к аспирантуре, потому что если целью обучения в аспи­рантуре является правильная под­готовка бумаг для диссертационно­го совета и для ВАК, то это очень грустно. По моему опыту, на всю эту галиматью у аспирантов ухо­дят время и силы; сопоставимые с усилиями, которые они тратят на написание диссертации.

— Вы предлагаете использовать американский опыт?

— Что такое защита диссертации в университете США? Это семинар с участием научного руководите­ля и нескольких членов диссерта­ционного совета, из которых, как правило, один-два — это профес­сора той же кафедры, а один обя­зательно из другого университета. Я сам был внешним членом тако­го комитета в двух университетах. Естественно, что при обсуждении и написании отзывов основное вни­мание уделяется сути научной ра­боты, а не подготовке кучи бумаг для ВАК, отчего, безусловно, стра­дает качество диссертаций.

Понятно, есть разница в научных дисциплинах. Всё то, что я сказал больше относится к социальным и гуманитарным наукам. У естествен­ников все гораздо сложнее, они при­вязаны к лабораториям, оборудова­нию в гораздо большей мере, чем гуманитарии, но я думаю, что об­щая логика везде более-менее одна и та же. По-хорошему в нашей стра­не надо иметь небольшое количе­ство обучающих аспирантур по со­циальным и гуманитарным наукам, вместо того, чтобы при каждой ка­федре провинциального вуза чис­лились аспиранты, которые будут работать исключительно на воспро­изводство того, что на этой кафе­дре уже есть.

— Где, на Ваш взгляд, стоило бы создавать такие graduate schools? При крупных университетах или при академических институтах?

— Прежде всего, конечно, при тех продвинутых учебных заведениях, которые уже имеют признанные на международном уровне достижения в соответствующих дисциплинах. Европейский университет в Санкт-Петербурге, РЭШ, Высшая школа эко­номики, некоторые другие сильные университеты, которые могут соз­дать эффект синергии.

Что такое хорошая аспирантура по той или иной дисциплине соци­альной науки? Это, условно гово­ря, десять профессоров и при них 40-50 продвинутых аспирантов. Но при этом аспирантам нужны до­стойные стипендии, позволяющие им заниматься своими диссертаци­ями, а не искать временные зара­ботки, и ресурсы для обучения -библиотеки, архивы и т.д. Нужны также не очень большие деньги на поездки и полевые исследования, для антропологов, это просто необ­ходимая вещь. Такие аспирантуры не требуют больших финансовых вложений, но требуют, во-первых, важных организационных усилий, а во-вторых — чтобы ресурсы пошли в правильные руки: можно, конеч­но, создать социологическую graduate school на базе социологиче­ского факультета МГУ, но эффект будет отрицательный: там появит­ся специализация «православная социология», не имеющая к науке никакого отношения…

— Означают ли Ваши слова, что Вы выступаете за резкое сокра­щение числа аспирантов?

— На самом деле нам нужно со­кращать не число аспирантов, а аспирантур. Надо понимать, что если аспирант специализируется, условно говоря, на кафедре социо­логии в университете в Абакане, то там человек ничему не научится. В лучшем случае это будет второе издание абаканского профессора, а в худшем — более низкое качество, чем тот же абаканский профессор. Если мы посмотрим на американ­ские университеты, то что мы уви­дим? Степень PhD дают многие уни­верситеты: университет штата Юта (это такой аналог Абакана) присуж­дает степень PhD. Но большинство тех, кто хочет учиться в аспирантуре, обычно едет не в Юту, а в Беркли, Йель, Стэнфорд, в те лучшие уни­верситеты, где есть сильные аспи­рантские программы. А потом че­ловек, которые уехал в Беркли из Юты, может вернуться туда препо­давать. Если же человек будет всю жизнь учиться и работать в Абака­не, то он так и будет воспроизводить местную абаканскую науку.

— Проблема в том, что в ма­леньком городе N будут бояться отпускать своих выпускников в сильную аспирантуру, потому что есть большая вероятность, что они в этот N не вернутся. Кто же тог­да там будет преподавать?

— Есть так называемые целевые аспирантуры, существовавшие в со­ветский период. Это значит, что хакас­ский университет, обладая деньгами для того, чтобы отправить специа­листа на учебу, скажем, в Новоси­бирск или Петербург, оплачивает ему учебу и резервирует под него пре­подавательскую ставку в Абакане. Мне кажется, что этот подход как раз очень полезен для провинциаль­ных университетов. Если вы знаете, что у вас через 5 лет будет вакан­сия и вам нужен новый преподава­тель, то вы про это, соответствен­но, будете думать. Но такой подход потребует соответственных органи­зационных усилий и реформы са­мих университетов.

Проблема в том, что сегодня ни один заведующий кафедрой в Аба­кане, в здравом уме и твердой па­мяти, не заинтересован в том, чтобы на его место приходил выпускник какой-то внешней аспирантуры. Это проблемы уже академической само­организации. В наших вузах и ин­ститутах есть тенденция к застой­ному самовоспроизводству, которая губительна для академического сооб­щества в любой дисциплине, в осо­бенности в гуманитарных науках, потому что здесь меньше привязки человека к технике, к лаборатории. Казалось бы, легче организовать та­кую аспирантуру в этих дисципли­нах, но нет.

— Мне кажется, что человек, который получит степень кан­дидата наук в РЭШ, сам не захо­чет вернуться в Абакан…

— Мы обучаем ребят из разных регионов страны. Попытки вернуть­ся в свои регионы у наших вы­пускников были. Но, как правило, оказывалось, что даже если люди устраиваются на работу на соот­ветствующие кафедры, то они порой попадают в ту среду, из ко­торой они сами вышли, но за то время, пока они учились, писали диссертации 3-4 года, еще куда-то съездили в США или Европу, они эту среду переросли. На их род­ных кафедрах к ним подчас отно­сятся очень настороженно, и со­ответственно они порой не без основания критически смотрят на родные кафедры, откуда они уеха­ли в Санкт-Петербург.

У нас был проект, который фи­нансировался корпорацией Карне-ги: отправлять в тот или иной ре­гион преподавать наших бывших аспирантов, но не по одному че­ловеку, а десантами. Группы по 3-4 человека ездили в несколько ре­гионов, и только в одном случае десант оказался удачным, в том смысле, что четыре года его ра­боты способствовали изменениям научной среды на отдельно взя­том факультете.

Не слишком укорененный в соб­ственных традициях Петрозаводский университет, открытый и ориентиро­ванный на международное сотрудни­чество. Там у преподавателей нет комплекса «первых парней на де­ревне», они заинтересованы в пе­ременах, и нашим выпускникам кое-что удалось улучшить, сейчас в аспирантуре у нас учатся те, кого научили наши выпускники. К со­жалению, таких примеров немно­го: слишком сильны тенденции к воспроизводству статус-кво. Поэто­му необходимо поощрять и акаде­мическую мобильность, и делать так, чтобы люди учились ново­му в ходе обучения в аспиранту­ре. А там, где они раньше учились по 4-5-6 лет, они новому уже всё равно не научатся — будут про­сто продолжать делать то, что де­лали раньше.

— Как Вы считаете, что делать с ВАКом в плане тех же обучающих аспирантур и изменения парадиг­мы обучения в аспирантуре?

— Я полагаю, что нужно стре­миться к тому, чтобы избавиться от ВАК и его функции передать самим университетам. Аналогов ВАКа нет ни в США, ни в Вели­кобритании, ни в Германии. Мне кажется, что нет никакой необ­ходимости в том, чтобы специ­альный государственный орган на всю страну осуществлял кон­троль за выдачей дипломов, про­верку правильности присуждения ученых степеней и т.д. Пусть уни­верситеты сами с этим разбира­ются и отвечают своей репута­цией и деньгами. Хочет МГУ за деньги присуждать ученые сте­пени по православной социоло­гии всем, кто заплатит, — пусть он это делает, а, скажем, Вышка будет реально учить аспирантов и присуждать им степени по эконо­мической социологии. Рынок на­учного труда социологов в конце концов сам разберется, кто обла­дает более высокой квалификаци­ей, чья аспирантура лучше и чьи ученые степени круче.

Мне кажется, что научная аттеста­ция и государственный контроль в науке и образовании в целом очень напоминают тенденции, описанные американским социологом Джейм­сом Скоттом в книге «Seeing Like a State». Многим кажется, что государ­ство способно всё упорядочить, уста­новить какие-то разумные правила во всех сферах жизни, однако очень часто получается, что эти правила делают только хуже.