Россия глазами немецких научных журналистов

В конце мая группа научных журналистов из Германии совершила познавательное турне по Новосибирску, Томску и Москве, увидев за 10 дней столько, что не каждый русский-то за всю жизнь увидит. В поездке участвовали представители Ассоциации научных журналистов (далее — WPK) в количестве 24 человек, главным образом фрилансеры и несколько пресс-секретарей.

Поездку финансировало Международное бюро Министерства образования и науки Германии, понимая, что у двух стран есть большой потенциал в области научного сотрудничества. Таким образом министры решили использовать СМИ как один из каналов ознакомления общественности Германии с российской наукой. И хотя на участников поездки не накладывали в профессиональном плане никаких обязательств, им дали возможность получить максимум информации. Немецкие коллеги хотели узнать больше об исследованиях в области климата, энергетики и космонавтики -и это им обеспечили. Они посетили 13 научных институтов и услышали более 20 презентаций. Успели даже, несмотря на плотный график, встретиться с научными журналистами Москвы.

Впечатления до и после

Линда Лих-Найт,

руководитель поездки и журналист-фрилансер, пишущий для WPK

«В Сибирь? — переспросил меня водитель такси по дороге в аэропорт. — Это же так далеко». Да, далеко, и не только географически. Сибирь — это холод и темень, это великое Ничто, это совсем не Европа, это Восток — и, в зависимости от вашего возраста и образования, еще Солженицын и ГУЛАГ. «Что же вы там будете изучать?» — «Ну, много всего — энергетику, климат, воздухоплавание и космические полеты». Как показывают последующие дневниковые записи, мы получили ответы на многие вопросы, хотя порой в Сибири было непросто. Нам стало очевидно, насколько осложняет взаимопонимание различие между нашими культурами и сколь неоднороден научный ландшафт этой гигантской страны: институт им. Будкера и лабораторию Касперского разделяет не только большое расстояние.

Действительность оказалась лучше моих ожиданий. Мучивший меня несколько месяцев страх, что нас не допустят в Курчатовский институт или в Роскосмос, оказался напрасным. Нас пускали повсюду, правда, не все показывали, но и на Западе в подобных институтах было бы так же. Тем, что мы столько увидели, узнали и пережили, мы обязаны Международному бюро Министерства образования и науки Германии: такая поездка просто не состоялась бы без предоставленной нам щедрой и небюрократической финансовой поддержки. За это — особая благодарность Штефану Ланге. Мы благодарны также всем научным организациям Германии, которые внесли свой вклад в успех нашей поездки, и нашим российским партнерам на всех уровнях научной системы. «Большое спасибо за помощь!» — говорим мы им по-русски.

День второй

Кристиан Эсер,

фрилансер, работающий для WPK, Западногерманского радио, Университета Бонна

В Новосибирске наша группа в первый раз разделилась. Не из-за разногласий, а по интересам. Одна часть едет в Институт химической биологии и фундаментальной медицины, другая — в том числе и я — отправляется в Аэрокосмический лицей: там учат немецкий язык.

Директор школы встречает нас в празднично украшенном актовом зале. Над сценой — девиз «Per aspera ad astra» — «Через тернии к звездам». Пока директор рассказывает о школе, нам улыбается непомерно большой Гагарин с голубем мира в руке. Школа была основана 20 лет назад для талантливых молодых людей, увлеченных авиацией и космонавтикой, техникой и естествознанием. У Новосибирска богатая аэрокосмическая традиция, здесь много технических центров, нуждающихся в хорошо образованных молодых кадрах. В школе учатся порядка 250 детей в возрасте от 13 до 17 лет. Из них только 30 — девочки, однако, по словам директора, их число год от году растет. Мы спрашиваем о преподавании в школе немецкого и об учениках или учителях, говорящих по-немецки. Посовещавшись с одной из учительниц, директор рассказывает о посещении школьниками Германского авиационно-космического центра. Нас приглашают в маленький школьный музей. От изображений Икара до великих героев российской истории космонавтики и «современной» пищи космонавтов — все это выставлено в витринах и подробно описано уже знакомой нам учительницей, в то время как свирепого вида человек охраняет вход в музей.

До сих пор мы не видели вообще ни одного ученика, не говоря уже о говорящем по-немецки. Нас ведут в школьную библиотеку, в которой с гордостью представляют русскоязычные книги и газеты. Кто-то спрашивает, есть ли в программе международные англоязычные журналы. Ответ: «Нет, только русские». Наконец, мы все же увидели школьников, нам даже разрешено зайти в некоторые классы. Немецкий? Нет, русская грамматика. Здесь мы узнаем, что ученики вовсе не мечтают стать космонавтами или авиаконструкторами. Большинство школьников, которых мы спрашиваем, не знают, кем они хотят стать. Один хочет стать юристом.

Директор улыбается и говорит, что во времена кризиса не мечтают, а рассуждают прагматически; кроме этого, аэрокосмическая отрасль нуждается не только в технических специалистах, но и, например, в юристах.

В одном классе идет урок астрофизики. Тема — пояс Койпера и астрология (!). Наш переводчик переспросил. Да, астрология. Мы не совсем понимаем, является ли это хитроумным способом введения в сухую материю предмета или же астрология все-таки нашла свое место в российской программе образования.

В конце нашего визита — уже практически в автобусе — мы узнаем, что одна молчаливая дама, сопровождавшая нас все время, начиная со школьного музея, по-видимому, и есть учительница немецкого…

Дальше, дальше…

Катлен Траутманн,

фрилансер, пишущая для GPA и Саксонской газеты

«Россия большая, до царя далеко» — гласит старинная русская пословица. И шестичасовой перегон в Томск доказал, что ее первая часть, во всяком случае, соответствует действительности. Однако на карте Сибири преодоленные километры выглядят незначительным отрезком. Русские называют основанный в 1604 г. Томск красивейшим городом Сибири — в том числе из-за множества традиционных деревянных домов с резными наличниками. Центр города украшен также зданиями в стиле классицизма, бульварами и элегантной набережной. Часто хвалят интеллектуальную и академическую жизнь города. Оно и понятно: едва ли ни каждый шестой из полумиллиона жителей — студент.

В Сибирском центре климатоэкологических исследований и образования мы надеялись получить сведения о Васюганских болотах — крупнейшей в мире системе болот, вдвое большей, чем Бельгия. Руководитель центра, профессор Евгений Гордов и его коллеги изложили российскую точку зрения на изменение климата, экосистему болот и геологические причины происходящих там процессов. При этом выяснилось одно обстоятельство культурного свойства, отличающее российскую и германскую науку. Русские ценят общий обзор, детали им кажутся второстепенными. Мы же, напротив, любим уточнять подробности.

Полет над болотом

Беттина Хаймзет,

научный редактор Deutsches Handwerksblatt

С семи утра мы едем на автобусе по бесконечным просторам Сибири. Позади пригороды Томска с простыми панельными зданиями и убогими деревянными домами, кое-как подновленными пластиковым сайдингом. Пересекаем широкую, как море, Обь. По обеим сторонам дороги начинают тянуться, насколько хватает взгляда, сосны, березы. Время от времени за ними появляется живописный пестрый деревянный домик, иногда — деревушка. Луга, над которыми еще висят клочья тумана.

Мир становится все более суровым, безлюдным, даже весна сюда приходит с опозданием. Мы едем на север, навстречу крупнейшим в мире Васюганским болотам.

Мы хотим вдохнуть воздух болот, получить представление о сибирской растительности, о болотном ландшафте, занимающем площадь в 60 тыс. кв. км. Туда доставит нас вертолет: после четырех часов езды на автобусе дорог больше не будет. От исследователя болот, едущего с нами, мы узнаем, что этому чужому миру без единого деревца и кустика не грозит экологическая катастрофа, даже если он и сократится немного из-за изменения климата.

В селе Чажемто два вертолета небесно-голубого цвета поднимают нас в еще более голубое небо, чтобы перенести в самую глушь. Их салоны резко контрастируют с простыми строениями на земле: здесь и корзина, до отказа наполненная фруктами, и меню по выбору, которое обеспечивают две бортпроводницы. Вертолеты мягко взлетают, лишь двигатели ревут так, что наушники едва спасают. В тысяче метров под нами — снова сосны и березы, между ними -водные поверхности, и так до горизонта. Через час показываются первые признаки болот, к которым мы приближаемся, — коричневые пятна на земле далеко внизу.

Перед тем как совершить промежуточную посадку спустя еще почти час полета, мы облетаем горящие газовые факелы нефтяной скважины. В маленьком поселке нефтяников живут три тысячи человек, каждый из них — лишь по несколько месяцев, доставляются они сюда тоже вертолетами. Нас встречают с хлебом-солью, которые преподносит женщина в сибирской национальной одежде. В течение получаса мы исследуем мир вокруг места нашей посадки -дорогу, маленькое озеро. Однако ожидавшийся с таким нетерпением выход в болота не состоится. Жестокое разочарование.

Три часовых пояса на запад

Ирис Леманн,

пресс-секретарь Федерального исследовательского института питания

Ни свет, ни заря мы отправились на автобусе в Томский аэропорт. Стюардессы старательно придерживались правила, подробно изложенного в путеводителе «Культурный шок»: ни при каких обстоятельствах не вводить в заблуждение собеседника приветливым взглядом. Ибо «улыбка» — как поняли путешествовавшие по России — на просторах Сибири воспринимается как нечто нахальное и неприятное. Показывать зубы в России означает навлекать на себя подозрение: «Что он или она собирается мне продать?» — спрашивают себя жители этой страны.

После спокойного полета, завершившегося поездкой на автобусе до Москвы, мы зарегистрировались в расположенной в центре красивой гостинице Kebur Palace, однако лишь под залог — кто знает, как мы себя поведем и не украдем ли принадлежащий заведению зонтик.

Первая прогулка привела все маленькие группки — долго ли, коротко ли — на Красную площадь. Впечатлило, насколько свободно можно перемещаться по площади и окрестностям. Впечатлила и вся Москва в целом. Два «Майбаха» за первый же час как нельзя лучше вписались в общую картину.

День завершился встречей с научными журналистами Москвы. Даже если — за редким исключением — это и не были в буквальном смысле слова научные журналисты, беседы все же были очень интересными. Были и редактор московской газеты Deutsche Zeitung, и радиожурналистка «Голоса России», не раз жившая в Германии, и профессор в области связей с общественностью, которая оказывает пиар-поддержку одному московскому институту. Были представлены также дневная пресса и один нанотехнологический журнал. Аппетитная еда и русское пиво — для местных коллег любезно предоставленные издательской компанией Springer Science + Business Media — развязали языки. В результате русскими коллегами не только был подтвержден тезис из путеводителя (см. выше), но и обсуждены возникшие в течение поездки вопросы. Однако так и осталось невыясненным: то ли в России свободных журналистов вообще нет, то ли их здесь особенно много (разные журналисты аргументированно защищали и ту, и другую точку зрения).

Встреча с А.Фурсенко

Криста Фридль,

журналист-фрилансер

Может ли быть хорошей пресс-конференция, на которой необходимо присутствовать в костюме, на пустой желудок да еще когда можешь что-то понять только через переводчика? Оказывается, может. Например, тогда, когда она дает то, чего немецкие журналисты так ждут и что так редко можно найти в России: ясные ответы, честную критику, естественную манеру держать себя. Андрей Александрович Фурсенко, российский министр образования и науки, стал «светлым пятном» в конце нашего путешествия.

За время поездки мы беседовали со многими учеными, руководителями институтов и чиновниками — с пожилыми и молодыми, с известными и неизвестными, с открытыми и менее открытыми, с политически активными и равнодушными. Однако верный настрой выдерживали немногие. Все время оставалось сомнение: а насколько, собственно, открыты и честны русские в своих ответах? В чем причина того, что ответы так редко удовлетворяли, -языковой барьер или расчет? И действительно ли нам, немецким журналистам, «добро пожаловать»?

Девять часов в МГУ

Даниэле Йерг,

научный редактор Западногерманского радио

В последний день мы все-таки увидели его — настоящего динозавра. Он был гигантских размеров и при этом находился посреди Москвы. На Воробьевых горах возвышается Ломоносовский уни верситет — самый большой университет России и вообще нечто грандиозное: 40 тысяч студентов, 4 тысячи профессоров и еще три раза по столько научных сотрудников и аспирантов. 27 факультетов с 323 кафедрами располагаются в 600 зданиях на площади равной примерно 300 футбольным полям. Этот вуз выдает на-гора по тысяче диссертаций в год, он располагает собственным суперкомпьютером и четырьмя музеями. Разумеется, здесь учились многие великие люди — российские и советские.

В трех общежитиях с мраморными лестничными площадками и хрустальными люстрами живут 12 тысяч студентов, здесь имеются больницы и детские сады. Здесь ходит шутка про некоего студента, который после заселения в такое общежитие ни разу его не покидал: в университетских катакомбах можно делать покупки, питаться в нескольких столовых и даже рожать детей.

Взбираясь по лестнице главного входа, ощущаешь себя карликом. 240-метровая башня в сталинском стиле внушает благоговение и даже немного страх. Лифты поднимают посетителей до 28-го этажа. Там, как почти везде, нас ожидает Ленин — и потрясающий вид города, лежащего у наших ног.

Однако за всем этим величием, которое профессор Алексей Хохлов, физик и «настоящий академик» — действительный член Академии наук, галантно и искусно нам представляет, скрывается образовательно-политическое ископаемое. Здесь пестуют обучение и науку в бисмарковском стиле. Университет присуждает звания без международного согласования, деньги текут, минуя регулирующие механизмы, из государственной казны напрямую в университетскую кассу.

Впрочем, в городе, где нашел свое прибежище The Most — самый модный в мире клуб, в котором состоят более 30 миллиардеров и 30 тысяч миллионеров, — едва ли бросается в глаза, что гигантские масштабы МГУ выходят далеко за рамки фактических потребностей. «Вы знаете, — читаю я в одном журнале, — уже наши цари имели красивейшие короны Европы». Новая Москва кичится не меньше старой. И Университет Ломоносова заодно.

Ассоциация научных журналистов Германии (Wissenschafts-Pressekonferenz — WPK, www.wpk.org ) была создана в 1986 г., в ответ на Чернобыльскую катастрофу. Инициаторы WPK хотели объединить представителей СМИ, чтобы предоставлять людям объективную и недвусмысленную информацию о развитии науки и техники. Сейчас в Ассоциации состоят почти 200 членов -это штатные научные журналисты, редакторы или фрилансеры. Финансируется WPK из членских взносов и грантов крупных научных центров. Поддержку других организаций Ассоциация принимает только на условиях полной независимости от спонсоров.

Материал подготовила Татьяна Пичугина
Перевод Константина Вегенера

Фото
Клауса-Мартина Хофера
Рутгера Шахта