Очень интересные вопросы затронула в своей статье «Популяризация интерпретации» филолог и научный журналист Ольга Закутняя (см. ТрВ № 15 (34) от 4 августа 2009 г., с.3). Это вопросы о том, как популяризировать гуманитарные науки и можно ли создать для них специальный научно-популярный журнал. Статья производит приятное впечатление: умный и тонкий разбор, хорошие примеры, интеллигентная беседа – ненавязчивая, с готовностью принять и другие взгляды. Но когда я эту статью прочел, то понял, что меня далеко не все в ней устраивает. Попытаюсь объяснить, в чем дело.
Общей основой для всякой популяризации автор статьи считает увлекательный рассказ о чудесах природы и науки – да такой, чтобы он сообщал новое об окружающем мире и помогал глубже понять его. По ее мнению, ценность популярной статьи не в том, чтобы доставить развлечение, а в том, чтобы это событие стало поводом для разговора о методах и смысле науки как способа познания. Могут ли предложить это гуманитарные науки?
Сложности популяризации гуманитарного знания состоят, по О.Закутней, в том, что:
1) гуманитарные научные достижения не поддаются верификации и, строго говоря, не являются открытиями вообще;
2) гуманитарные науки кажутся бесполезными, особенно те, что ближе к интерпретации – философия, литературоведение (в отличие от таких, как лингвистика, история, экономика и социология, где в основе – эмпирическое исследование); единственное спасение – понять нечто общее – как вообще устроены художественное произведение, язык и т.п.;
3) популяризация запрограммирована на упрощение, а научные результаты гуманитарных наук состоят в усложнении понимания, сосредоточены на нюансах – в них вся соль, вся гениальность, как это формулирует Закутняя.
Вот коль скоро жанр самой этой статьи – явно гуманитарный, с деталей и начинаются для меня поводы для некоторого неприятия.
Гуманитарность
Прежде всего, что относить к гуманитарным наукам? Закутняя явно относит к гуманитарному знанию историю, экономику и социологию, не говоря уж о лингвистике. Мне представляется, что исследовательница, как и многие, путает два группирования наук: разделение по предмету – на естественные и социальные и разделение по методу – на точные и гуманитарные. Вся беда в том, что сам термин «гуманитарные» по буквальному смыслу почти совпадает с термином «социальные» (а в немецком еще принят и термин Geisteswissenschaften – «науки о духе»). Но на практике термин «гуманитарные» давно утратил этот буквальный смысл и означает науки, в которых законы, точные методы и строгая логика занимают меньше места, а интуиция, уникальные факты, ценности – больше. К сожалению, другого слова для обозначения этой группы наук нет.
Так вот социология, экономика (а частично и лингвистика и психология) по предмету – социальные (науки о человеке), но если группировать по методу, то они принадлежат не к гуманитарным наукам, а к точным (как физика и химия) и не отличаются от них ничем. Там действуют те же принципы. Иное дело – литературоведение и искусствоведение. Философию (в ее современном объеме) придется разделить. Логика и методология науки принадлежат к той же группе наук, что и математика (безусловно, к точным), а остальная, чистая философия, – даже сомнительно, является ли наукой или это иной тип знания вообще. Если она и является наукой (что для меня крайне сомнительно), то, безусловно, гуманитарной.
Вообще, делений науки гораздо больше, чем эти два. Скажем, я бы выделил историю и географию в особую категорию. Это науки, изучающие не столько законы, сколько факты в их причинной и пространственной связи. Они ориентируют нас в том мире, в котором мы живем. Отдельные аспекты такого подхода есть и в астрономии, геологии и биологии. Все эти науки очень трудно подвести под шапку гуманитарных, несмотря на всю традицию нашего науковедения. В этих науках эмпирическая основа выступает гораздо яснее, факты учитываются гораздо объективнее и строже. Но отнести их к точным тоже нелегко: в них много значат выбор объекта, интерпретация, ценности.
Я по своей основной специализации археолог. Археологию большинство считает гуманитарной наукой, что, на мой взгляд, далеко от истины. По предмету она имеет связь с филологией, искусствоведением и, разумеется, историей, но лишь по предмету. По методам она совершенно другая. По методам археология ближе всего к криминалистике, к деятельности детектива. Она, на мой взгляд, вообще не фундаментальная наука, а скорее прикладная, подобно криминалистике, медицине и кулинарии. С ней это качество разделяют и другие источниковедческие дисциплины – нумизматика, геральдика, текстология, этнография.
Для археологии вроде бы и нет трудностей в популяризации: заговорил о раскопках и древностях – уже все готовы слушать, уже романтика, уже популярность. Но почитайте подавляющее большинство археологических трудов – с первых же страниц скулы сведет от скуки.
У каждой категории наук свои трудности популяризации, свои особенности. Но есть и общие проблемы, характерные для всех наук, и мне кажется – они преобладают.
Трудности популяризации гуманитарных наук
Теперь рассмотрим те сложности или «слабости» гуманитарных наук, которые О.Закутняя выделяет в качестве специфики популяризации гуманитарного знания.
1. Отсутствие верификации и открытий. Как популяризировать то, что невозможно доказать, и зачем популяризировать то, что не является и не являлось открытием? Естественно, это препятствия для популяризации. Точнее, эти свойства были бы препятствиями, если бы были реальными. Первое можно признать справедливым только в том случае, если под верификацией подразумевать способ доказательства, принятый в точных науках, – выведение ожиданий из гипотезы и сверка их с независимыми фактами. Но тогда отсутствие верификации не препятствие для доверия к достижениям науки, потому что есть другие способы доказательств («фальсификация» по Поп-перу, вписывание в «широкие исследовательские программы» по Лакатосу, согласование с другими теориями и пр.).
Что же до отсутствия открытий, то, опять же, что называть открытием? Только то, на что можно взять патент? Все неизвестное ранее определенному кругу лиц является для него открытием. Вопрос лишь в том, сколь широкому кругу лиц и сколь значительно это новое для человечества. Люди могут открывать для себя новое в произведениях искусства и литературы с помощью искусствоведа и литературоведа.
2. Кажущаяся бесполезность. Это свойство подмечено верно. Но образует ли оно препятствие для популяризации? Публика вовсе не считает пользу единственным достоинством, привлекающим в научных достижениях, да и не только в научных. Кого волнует, что нет прямой пользы зрителям от футбола? Большей частью публика и не ждет от гуманитарного знания прямой бытовой пользы. Она вполне удовлетворяется другими качествами такого знания – романтикой, эстетикой, эрудицией, поднятием над бытовым уровнем, ароматом высокой культуры (если хотите, престижностью). Если же подобные сомнения в целесообразности возникнут, то дело (и искусство) популяризатора показать, в чем глубинный смысл подобных занятий и, в конечном счете, польза от них. Показать, что польза от культурности даже практическая и экономическая, что не может построить передовую экономику человек, который не читал Булгакова, хлещет водку, писает мимо унитаза и бьет жену.
3. Запрограммированность на упрощение. Это качество не только популяризации. Всякая теория упрощает исследовательскую практику, всякое понятие упрощает фактический материал. Опять же сложность характеризует не только гуманитарное знание. Популяризация потому и запрограммирована на упрощение, что естественные науки (физика, химия, биология, астрономия), да и математика, весьма сложны для понимания. Гуманитарное знание для большинства проще (по крайней мере на первый взгляд), потому что ближе к повседневной практике, к бытовому общению. Способность мыслить не одними лишь примитивными ходами, улавливать диалектику противоречий, входить в нюансы, понимать и использовать различие синонимов вообще характеризует интеллигентного человека. Это видно уже с детства: один ребенок отвечает «да» и «нет», другой в той же ситуации употребляет слова «безусловно», «разумеется», «очевидно», «пожалуй», «очень может быть», «это как посмотреть» и т. д.
Я не склонен считать, что эта особенность мышления характерна только для гуманитарного знания и что она противоречит установке популяризатора на упрощение. Сложные для понимания вещи нужно делать доступными, т.е. упрощать, – как в гуманитарном предмете, так и в сáмом точно-научном. В то же время не стоит упрощать так, чтобы терялась сложность структуры, чтобы за упрощением исчезал смысл интерпретации, исчезали нюансы. Такое упрощение называется вульгаризацией. Она бывает как у популяризаторов гуманитарного знания, так и у популяризаторов точных наук, естественных или социальных. Уж так растолкуют физику и биологию, что наука исчезает.
Общие задачи популяризации
В чем задачи популяризации вообще? Как мне представляется, это не столько развлечение (хотя и это тоже непременный компонент), сколько просвещение – показать публике значение того, что делает наука. Это позволит привлечь молодежь к наукам, а остальным – показать, что ассигнования на науку тратятся не зря. Я напомню, что такой гений, как Лев Толстой, публично издевался над клеточной теорией и говорил, что ученые зря проедают народные деньги. О судьбе генетики в нашей стране можно и не напоминать. Хорошая популяризация и должна предотвратить подобные выпады. И, разумеется, она должна предохранить общество от повального увлечения лженауками и всякими формами эзотерического знания, порой принимающими просто опасный характер.
Все это имеет значение как для естествознания, так и для точных социальных наук и для гуманитарных наук. Чтобы сделать знание доступным и увлекательным для масс, приходится чем-то жертвовать – лаконичностью языка прежде всего. Язык популяризатора должен быть живым, ясным и образным. Приходится жертвовать также массой деталей, выделять главное, находить яркие и конкретные примеры.
Чтобы изложение было увлекательным, есть один старый и испытанный способ – вести рассказ от загадки к разгадкам, от сложного и запутанного – к разъяснению, от задачи – к открытию. Раскрывать суть методов. Вести читателя по истории исследований и истории исследования. Показывать споры и столкновения, ошибки и подвиги, заставить сопереживать.
Все это действует одинаково, знакомим ли мы с естествознанием, социальными науками или гуманитарным знанием.
Особые трудности
Есть ли особые трудности у популяризации гуманитарного знания? Права ли в этом Ольга Закутняя? В чем специфика этого дела? Очевидно, если знание специфично, то и в его популяризации может быть специфика, и Закутняя хорошо сделала, обратив на это внимание. Но суть этих затруднений мне представляется в другом:
- С одной стороны, гуманитарные науки кажутся проще, доступнее. Поэтому в них втягивается уйма дилетантов; люди без специального образования и навыков, без школы и даже без знаний берутся сходу решать сложнейшие вопросы, не видя подводных камней и ловушек, не зная давно уже пройденных наукой ходов. Нужно показать, что не все в них просто. Хорошая популярная литература поможет людям преодолеть искушение решать все без методики, знаний и школы.
- Обычный человек вынес из школы привычку к одному способу доказательства. У гуманитарных наук — более сложные способы доказательства, но они есть, и проблема объективности знания не становится тут менее важной. Дело популярной литературы — найти у обычного человека опоры для понимания этих других систем доказательства. А у него такие опоры есть, в обыденной жизни он и сам не ограничивается верификацией по Локку Нужно свести другие доказательства к тем опорам, которыми он пользуется в обыденной жизни, чтобы гуманитарные доказательства были и для него доказательствами.
- У массы есть свои предрассудки. Многие убеждены, что им знакома суть гуманитарных проблем, и сдвинуть их с этой позиции тем труднее, чем меньше у них знаний. Нужно избежать разговора на языке, заведомо им чуждом, поскольку их предрассудки при этом им ближе и роднее, чем принципы и истины науки. В этом случае они отбросят популярную книжку не читая. Одновременно нужно избежать потакания этим предрассудкам, потому что тогда они лишь укрепятся. Задача состоит в том, чтобы, исходя из наличия этих предрассудков и из уважения к убеждениям толпы, изменить мышление массы, показать необоснованность предрассудков, сравнить их с достижениями науки и добиться признания научных данных.
Популяризатор науки сродни учителю — с той только разницей, что программы обучения нет и никто не удерживает учеников в классе. Удержать их могут только увлекательность и полезность. А в том, чтобы контакт состоялся и продолжался, заинтересованы больше учителя, чем ученики. Больше мы, чем они. Потому что от них зависит наше существование и развитие, от их понимания и выбора жизненных перспектив для страны.
Мнение практика
Честно говоря, перечитав статьи Оли Закутней и Льва Клейна, возникло ощущение, что дискуссия пошла совсем не о том. То есть о разного рода частностях, о том, как делить-подразделять науки, наука ли философия, что такое «открытие» в гуманитарных науках…
Но речь-то не об этом. Ваш покорный слуга не один год работал на ниве научной журналистики, ежедневно делая разные тексты о достижениях наук. И из своего опыта могу сказать, что популярным может быть все что угодно. Единственная серьезная проблема, которая встает, когда хочешь писать о гуманитарных науках, – это так называемая «проблема новости». Если популяризатор пишет для новостного издания. Но и здесь почти всегда можно найти информационный повод – конференция, выход статьи да мало ли что…
Потому что «открытием» для любознательного читателя будет сама информация, изложенная в статье. Потому что, даже если написать, к примеру, статью об одном из древнейших московских храмов – Трифона в Напрудном, который стоит неподалеку от метро «Рижская», просто, без повода, – это уже для большинства станет их личным открытием. «У нас под боком? XV век? Никогда бы не подумал!».
С берестяными грамотами, «Критикой чистого разума» или теорией суперструн – ровно такая же фигня. Нужно только одно условие, точнее – два. Тема должна по-настоящему интересовать самого автора, и он смог перевести именно то, что ему интересно самому, с научного языка на общечеловеческий. И здесь уже вопрос мастерства и совершения своих открытий в области популяризации. Но это уже – как везде.
Алексей Паевский