Показатели научной продуктивности разных стран в период 2004-2008 гг.

Этот материал продолжает тему, начатую в наших предыдущих публикациях, посвященных основанным на формальных индикаторах оценкам производительности и качества научной продукции ученых разных стран мира ^{[1, 2]} . Недавно Британский еженедельник The Times Higher Education опубликовал свежие данные ^[3] , относящиеся к пятилетию 2004-2008 гг. и рассчитанные, как и раньше, на основе информации в базе The National Science Indicators (NSI) database, ведущейся Thomson Reuters.

Таблица 1 показывает 20 ведущих стран мира, ранжированных по валовому количеству статей, опубликованных в учитываемых базой NSI международных научных журналах в период 2004-2008 гг. Данные охватывают 21 научную дисциплину, среди которых все основные естественные и социальные науки. Также в таблице для каждой из стран показывается процент опубликованных ее учеными статей относительно общемирового. Наконец, последняя колонка таблицы содержит процентную цифру отклонения среднего импакт-фактора научных статей, ассоциированных с отдельными странами, от среднего общемирового. Этот показатель (количество цитирований статей, соотнесенное с общим количеством статей за указанный период) призван, в отличие от предыдущих, отразить относительный качественный уровень опубликованных статей.

Таблица 1. 20 ведущих стран, ранжированных по валовому числу статей по 21 основной научной дисциплине по данным Thomson Reuters National Science Indicators (ESI fields) (данные за период 2004-2008).

 Всего за пятилетний период 2004-2008 гг. было опубликовано (в изданиях, индексирующихся базой NSI – это, как правило, реферируемые журналы и Труды наиболее уважаемых в отдельных областях науки конференций) 4,865, 868 научных статей. Для статей с авторами из разных стран каждая страна получала полный (а не частичный) кредит за эту статью. В комментариях в The Times Higher Education обращается внимание на следующее:

– огромный отрыв США от всех остальных стран по валовому количеству статей при высоких (немного уступающих только Швейцарии и Нидерландам) качественных показателях. Определяющее место американской науки в общемировом масштабе не подлежит сомнению, притом что и перспективы – в свете объявленного недавно президентом США увеличения финансирования – выглядят впечатляюще, особенно на фоне других стран, где последствия экономического кризиса отразидись на финансировании науки негативно;

– второе место Китая, наращивающего вал публикаций в международных изданиях. Однако цитируемость статей китайских авторов остается много ниже среднемировой;

– появление в двадцатке валовых лидеров таких стран, как Турция и Польша, – в то время, как за ее пределами остались такие традиционно сильные в научном отношении государства, как Израиль, Австрия, Бельгия, Дания, Финляндия.

Впрочем, надо сделать традиционную оговорку: в отличие от «больших» государств, традиционно старающихся развивать весь (или почти весь) спектр научных дисциплин, целый ряд относительно небольших стран концентрирует усилия на ограниченном количестве отдельных и, как правило, наиболее перспективных научных направлений. Такие страны могут бледно выглядеть в контексте глобальной статистики, ориентированной на количественные показатели. Но если посчитать средний импакт-фактор, особенно для приоритетных для каждой страны наук, то он окажется весьма высок.

В этой связи возникает вопрос: где же на научной карте мира находится Россия? Мы привыкли считать, что Россия – это «большая» научная держава, развивающая практически все основные науки и соперничающая если не с США, то с развитыми капстранами. Увы, даже количественные показатели опубликованных работ российских ученых весьма скромны – 2,58% от мирового вала и 13-е место. Это в разы меньше количественного научного выхода для практически всех государств, с которыми мы себя традиционно сравниваем. Отставание от США громадно (в 12 раз!), но и на фоне Китая российский научный выход выглядит очень скромно (разница – в 3,5 раза), и отставание нарастает. Еще более тревожно стабильно низкое значение усредненного импакт-фактора российских статей; по этому, худо-бедно, но отражающему качество исследовательской работы индикатору мы практически замыкаем (вместе с Турцией) список, отставая даже от Китая, Индии, Бразилии, Южной Кореи и Польши. Показательно сравнение с Нидерландами: по количеству статей показатели практически совпадают, но по качеству (импакт-фактор отклоняется относительно среднемирового показателя цитируемости на соответственно –50 и +49%) разница не могла быть более наглядной. Возможно, стоит осознать, в какой лиге мы находимся и с какими государствами есть смысл в обозримом будущем проводить сравнения.

Конечно же, для адекватной оценки приведенных очень общих показателей надо иметь в виду и разное количество статей, публикуемых в разных научных дисциплинах, и весьма различающееся типовое число цитирований в разных науках. Таблица 2, показывающая для каждой из 21 дисциплины средний индекс цитируемости в зависимости от года публикации, поможет лучшей интерпретации суммарных индикаторов из таблицы 1. Интересна эта таблица и сама по себе.

Таблица 2. Средний индекс цитируемости для статей по отдельным наукам, опубликованных в 1999 и 2004–2008 гг. в зависимости от года публикации

В частности, легко увидеть, что наиболее высокий индекс цитируемости достигается в молекулярной биологии и генетике, иммунологии, нейронауках, микробиологии, медицине, биохимии, космических науках; средний — в химии, физике, науках о земле, психиатрии/психологии; низкий — в инженерных и компьютерных науках, математике, науках о животных и растениях и социальных науках. Интересно также проследить и динамику наращивания цитируемости статей в зависимости от года публикации — видно, что средняя статья входит, так сказать, в обиход по истечении примерно пятилетнего срока (а лучше — десятилетнего). Делать какие-либо выводы о качестве работы (как и о степени ее влияния на область) по истечении пары лет (к чему склонны некоторые администраторы при рассмотрении заявок на гранты, например) бессмысленно. Хотя, конечно, важна и конкретная ситуация в конкретной науке.

Впрочем, для ведущих игроков мировой научной сцены, развивающих весь спектр дисциплин, и глобальные индикаторы, как количественные, так и качественные, весьма показательны. Возвращаясь к российской науке: весьма низкий усредненный импакт-фактор (отличающийся, повторим, от общемирового на 50% — и не в «ту» сторону) остается таковым и при более конкретном рассмотрении в раскладе по отдельным наукам. Соответствующая таблица для России уже приводилась в нашей предыдущей публикации ^[2] (правда, данные там относились к периоду 2002-2006 гг., но вряд ли они могли принципиально измениться). Конечно же, интерпретировать приведенные данные следует с осторожностью и с оговорками; тем не менее, они достаточно внятно и вполне объективно показывают нынешнее место российской науки на научной карте мира. 

1. В. Аджиев. «Научная деятельность и формальные индикаторы». – Троицкий вариант № 14 (842), 14 окт. 2008, с.4.

2. В. Аджиев, Н. Демина. «Ранжирование научного вклада разных стран на основе импакт-фактора цитируемости». – Троицкий вариант № 14 (842)б 14 окт. 2008, с.4-5.

3. “Top 20 Nations in Output and World Share for the Sciences and Social Sciences”, The Times Higher Education, № 1902, 25 June 2009, p.21.

4. “Average Citation Rates by Field 1998-2008”, The Times Higher Education, № 1887, 12 March 2009, p.23.