Продолжает тему академической недвижимости статья Николая Мнёва, канд. физ.-мат. наук, с.н.с. С.-Петербургского отделения Математического института им. В.А. Стеклова РАН
В октябре 1986 г. Политбюро ЦК КПСС обсуждало математику. Перестройка начиналась с модернизации, в ходе которой фундаментальные науки должны были быть усилены и углублены. Начали с математики, как с первой в списке, и до других наук дело уже не дошло. Математиков спросили, что им нужно, и тогдашний директор ЛОМИ АН СССР Л.Д. Фаддеев, только что избранный президентом Международного математического союза, сказал, что математикам первым делом нужен международный математический институт — специально благоустроенное место для постоянного общения советских и зарубежных математиков — с тематическими программами, заканчивающимися большими конференциями.
Политбюро, говорят, очень развлекалось, вспоминая свои школьные годы и математику в них; институт оно одобрило, и все произошло. По первоначальному плану, институт хотели открыть в Киеве, но в Киеве был Чернобыль. Проект переместили в Ленинград, дали деньги, дали особняк с парком на Песочной набережной и целый подъезд квартир в новостройке — под гостиницу. Особняк, построенный архитектором Н.Е. Лансере в 1914 г. для М.А. Новинской и В.А. Засецкой, долгое время был детской туберкулезной больницей и пребывал в соответствующем виде. Математики его отреставрировали, восстановили интерьеры, и Международный математический институт (ММИ АН CCCР) начал работать. Директором его стал Л.Д. Фаддеев.
Международный математический интернационал с восторгом принял затею с новым институтом и, как и полагается, стал активно помогать: появились невероятные по тем временам компьютеры, оптоволоконный Интернет. В Западном Берлине было организовано «Общество друзей MM№, оборудовавшее кроме прочего кафе в гостинице института. Концерн «Тойота», благ.аря великому японскому математику Хэйсукэ Хиронака, подарил институту два автомобиля «Тойота». Были получены гранты от Сообщества имени Макса Планка, от UNESCO и от других организаций. Через Академию наук ММИ получал основательное финансирование научных программ, приглашенные иностранцы зачислялись в штат института.
Международных научных центров нынче очень много — один CERN чего стоит! Но, хотя наука интернациональна по определению, международные научные центры были не всегда, и история их возникновения — история отнюдь не древняя.
Обратимся к истории создания одного из первых научных центров. В 1885 г. Луи Па-стер придумал вакцину от бешенства. Тогда же он и понял, как можно спасти человечество от страшных болезней. Это была эпоха войн и всяческой политической мерзости; она же породила и великие планы спасения человечества, например Второй Интернационал. В проекте Пастера спасением человечества — для начала, от болезней — должен был заняться интернационал ученых.
План Пастера удался: не желая зависеть от политики, Пастер в 1888 г. основал — на частные пожертвования — частный институт. Пожертвования Пастеру шли со всей планеты — от нормандского почтальона до Русского и Бразильского Императоров. У Института с самого начала была огромная международная программа, в разных странах начали открываться его филиалы, основанные на тех же принципах Пастера.
Без малого сто лет Институт Пастера существовал исключительно на частные пожертвования и собственные доходы, и только в 1974 г. он стал получать государственную помощь, оставаясь при этом частным и независимым институтом. Пастер-организатор стал кумиром шведского математика Миттаг-Леффлера, предметом забот которого была наука в Скандинавии и особенно скандинавская математика. Миттаг-Леффлер исповедовал идею естественной самоорганизации науки и образования в правильных условиях, которые (правильные условия) для этого следует создавать. Свою роскошную виллу под Стокгольмом и великолепную библиотеку Миттаг-Леффлер завещал для создания центра общения скандинавских математиков — центра без постоянных профессоров, уютного, удобного, в котором математики самоорганизуются на различных мероприятиях.
Институт Миттаг-Леффлера образовался в 1916 г., но из-за финансовых проблем он только в 1968 г. стал работать так, как было задумано его основателем.
Так мировой научный интернационал стал формировать свои центры-институты двух основных типов — центры, в которых международные программы направляются постоянным составом сотрудников, и центры типа «все для свободного научного общения» — красивый пейзаж, отменная библиотека, жилье, ресторан… При этом независимость обоих типов этих институтов — это фундаментальный принцип, которому не всегда и не всюду просто следовать.
Самые знаменитые ныне институты первого типа — это два частных «Института высших исследований»: IAS в Принстоне и IHES в Бюр-сюр-Иветт под Парижем.
IAS был основан в 1930 г. на деньги филантропов. Более всего IAS прославился как место, где были трудоустроены великие ученые: Эйнштейн, Гедель, фон Нейманн. Принстонский IAS часто ругают как «дом престарелых гениев», которых берут туда за былые заслуги, уже на закате научной активности. Однако престарелые гении, может быть, и малопродуктивны сами, но курируют замечательные программы. Французский IHES был основан по образцу IAS в 1958 г. Леонидом Мочаном, предпринимателем и математиком-любителем российского происхождения. Фундаментальным отличием IHES является то, что, следуя заветам Пастера, институт сам находит молодых талантливых ученых в расцвете активности, и на работу в IHES приходятся их продуктивнейшие годы. Одним из первых профессоров IHES был Александр Гротендик, без которого современной математики просто не было бы. Сейчас из пяти постоянных профессоров IHES трое -наши бывшие соотечественники: Громов, Концевич и Некрасов. IHES принадлежит уникальная и легендарная математическая деревня, в которой живут гости института.
Удивительна традиционная немецкая организация науки. В Германии есть какое-то народное уважение к науке и понимание её роли. Немецкий профессор — гораздо больше чем профессор. При послевоенной реформе науки в Германии образовалась целая система международных институтов: Сообщество имени Макса Планка — сообщество независимых институтов, самоуправляющихся, но существующих в то же время на федеральные и местные деньги.
Одним из образцов при создании ММИ в Ленинграде послужил замечательный немецкий институт — центр конференций «Обервольфах». Обервольфах удален от мирской суеты, он расположен в красивейших горах Шварцвальда. Гостиница, где не запираются двери, одна из самых полных математических библиотек в мире, уютный ресторан. Гости находятся на полном обеспечении. В Институте проводится приблизительно 45 недельных конференций в год, подать заявку на проведение там конференции (за счет Обервольфаха (!)) может любой житель планеты. Американских гостей особенно поражает то, что все это существует в основном на местные деньги земли Баден-Вюртемберг. В Америке, с точки зрения американских гостей, налогоплательщики разнесли бы в пыль подобное научное нечто, узнав, что оно проедает их деньги безо всякой видимой пользы.
Хочется заметить, что независимые международные математические центры, безусловно, спасли от распада и растворения разъехавшуюся по планете «бывшую советскую» математическую школу. Ситуация в других науках автору известна плохо. После Великих перемен Ленинградский ММИ получил имя Эйлера, но судьба была к нему не слишком благосклонна.
Проблемы начались с того, что два человека, сначала вложивших огромное количество энергии в ремонт особняка и формирование института, впоследствии решили извлечь из этой деятельности пользу для себя лично: в квартирах института оказались прописаны их родственники и знакомые, права на недвижимость претерпели свойственные тому времени превращения, и гостиница, тем самым, для института пропала. Л.Д. Фаддееву досталось тогда очень сильно: были проигранные суды, угрозы физической расправы лично с Фаддеевым, откуда-то появлялись даже «братки» с кастетами — но институт не прекращал проводить конференции все это тяжелое время. Одновременно, в согласии с тезисом тогдашнего и.о. премьер-министра: «Наука может подождать» — прекратилось и какое бы то ни было финансирование научных программ института. Интерес чиновников к институту превратился в интерес к симпатичной недвижимости, которой распоряжаются какие-то совершенно непонятные граждане, лично им даже не знакомые. В 1995 г. внутри института был вдруг обнаружен прогуливающийся по коридорам и внимательно разглядывающий пейзаж министр науки Б. Салтыков, сообщивший, что, с его точки зрения, это здание прекрасно подходит для размещения в нем вычислительного центра. Специального центра, в котором будут стоять купленные за большие деньги у американцев по программе «Гор — Черномырдин» устаревшие суперкомпьютеры Convex.
В 1996 г. у администрации города возникла идея еще более оригинального использования особняка ММИ — под оргкомитет олимпиады 2004 г., на проведение которой свободный от тоталитаризма Петербург как раз подал заявку. Ходили слухи, что особняк предназначался под резиденцию самого председателя МОК маркиза де Самаранча. Город был готов отдать ему всё. Частично обезопасить ММИ удалось, только присоединив его к чуть более понятному чиновникам и более тяжеловесному центру петербургской математики — ПОМИ РАН.
Конференции в ММИ проводились все время и продолжают проводиться. Очень популярные среди ученых, удивительно уютные благодаря абсолютной самоотверженности и гостеприимству микроскопического штата института. Но, конечно, теперь каждая конференция ищет для себя гранты (обычно это — маленькие гранты РФФИ), и о каких-либо больших программах, о научной организации сюжетов без — хотя бы — собственной гостиницы для гостей конференций речи быть не может.
Последние (вот прямо сейчас происходящие) приключения института таковы. Международному научному институту, как уже было сказано, без собственной гостиницы для приглашаемых ученых существовать очень сложно, а, точнее говоря, он без нее практически не может существовать. Поэтому была предпринята попытка построить гостиницу (с помощью инвесторов) прямо на участке земли, принадлежащем институту. На эту инициативу был получен строгий отказ городских властей: «Нельзя! Ибо — памятник архитектуры!».
И сразу же вслед за отказом, практически тут же, немедленно обнаружилось, что территория особняка внесена в программу Фонда содействия развитию жилищного строительства. Эта программа — плод недоступных умам простых смертных каких-то невероятно высоких рыночных технологий. Кажется, планируется выбросить на рынок землю, находящуюся в федеральной собственности, чтобы таким образом сбить цену на землю вообще и тем самым способствовать недорогому жилищному строительству. Благороднейшая цель — и как много пользы можно из нее извлечь, ежели с умом и сноровкой взяться…
С умом и сноровкой и взялись, видать: тот участок земли, на котором стоит памятник архитектуры — ММИ, оказался внесен в кандидаты на такую продажу. Рассмотрение идет.