Только все научились выговаривать имя исландского вулкана, как пришел новый «тест на трезвость». Произносим без запинки: проект федерального закона № 308243-5 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений». В Сети его именуют просто «закон о платном среднем образовании», если не назовут еще похлеще. За пределами Сети, среди телезрителей и читателей газет, до недавнего времени его не называли никак, потому что никто о нем не знал. Само по себе жутковато: о законопроекте, который касается буквально каждого, заговорили только тогда, когда он был принят Думой в третьем чтении и одобрен Советом Федерации. И сейчас сведения о нем идут невнятные и противоречивые.
Сам законопроект выложен в Интернете (http://asozd2b.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka_For%29?OpenAgent&RN=308243-5), но людям, далеким от законотворчества, пользы с этого текста немного. «В пункте 2: абзац первый признать утратившим силу; в абзаце втором слова „федеральные органы исполнительной власти и (или) органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации» заменить словами „Российская Федерация и (или) субъекты Российской Федерации»» — и так 105 страниц.
Хорошо, что есть пояснительная записка к законопроекту. «Система бюджетных учреждений была сформирована в иных социально-экономических условиях и до сих пор функционирует в отрыве от современных подходов», т.е. никто не стремится работать лучше, зная, что больше денег не получит, — раз. При этом многие бюджетные учреждения, работающие в сфере науки и культуры, могут оказывать платные услуги, и оказывают — два. Чтобы изменить ситуацию, повысить эффективность и оптимизировать расходы, был принят Федеральный закон от 3 ноября 2006 г. «Об автономных учреждениях» — три. (Как отреагировали на него школы, обсудим ниже.) Но стать автономными захотели далеко не все, так что желательно ускорить процесс — четыре. Итого: бюджетные учреждения, способные функционировать по рыночным принципам, предлагается перевести со сметного финансирования на субсидии «в рамках выполнения госзадания», предоставить им право самим добывать деньги и самостоятельно ими распоряжаться. В число таких учреждений попадают больницы, школы, вузы, музеи, библиотеки. Применительно к школам это означает субсидии, пропорциональные количеству учеников и достаточные для преподавания «образовательного минимума», оплату же уроков сверх этого минимума предполагается брать с родителей.
Интернет кипит. «Три бесплатных урока: математика, русский и Закон Божий. — Все остальное, по подсчетам (чьим?), обойдется родителям в 4-5 тысяч. — Детей разделят на денежную элиту и нищее быдло. — Сельские школы будут закрывать. — Опомниться не успеете, как вашу школу сделают банкротом и отберут у нее здание. — Чтобы получить больше денег из бюджета, везде устроят переполненные классы и учебу в две смены…» Короче, ужас и мракобесие. Если все это правда. Но как разобраться, правда или нет?
Личный опыт
Моя дочь к шестому классу успела поучиться в трех школах. В 2004 г. мы поступили в лучшую прогимназию нашего непрестижного микрорайона. (Если кто не знает, прогимназией называются первые четыре класса гимназии.) Дошкольников в первый класс принимали по результатам экзамена — это сейчас разрешено, зато не обязательно идти именно в ту школу, к которой «принадлежим» территориально. По нашим понятиям, экзамен был несложный, но неумение читать не приветствовалось. На первом же родительском собрании нам сказали, что за дополнительные часы придется платить. Возражений ни у кого не возникло: во-первых, мы затем и шли туда, чтобы учить английский с первого класса, во-вторых, возле этой школы, в отличие от других, на земле не валялись шприцы и пивная тара. Доплата была не совсем символическая, но и не такая, чтобы урезать из-за нее семейный бюджет.
Сразу отмечу: в этом не было ничего нелегального или сенсационного. Государственные и муниципальные школы у нас могут оказывать платные услуги, что ясно прописано в законе «Об образовании». Речь тут именно о дополнительных часах — не в рамках и не взамен программ, финансируемых из бюджета. Хотя оплата идет официально, через Сбербанк, мамы и особенно бабушки шепотом между собой именуют ее «поборами». Но платят.
Через три года мы переехали в Юго-Западный округ Москвы. Школ — выбирай не хочу, и все хорошие. Но сколько бы я ни размахивала табелем с пятерками, в окрестных прогимназиях мне отвечали одно и то же: что вы, мамочка, нет у нас мест в четвертых классах, все переполнено. Из оставшихся школ выбрали ту, где четвертый класс вела добрая и умная молодая женщина. Новенькую, умеющую считать и писать почти без ошибок, она шутя называла нобелевской лауреаткой. А когда нобелевская лауреатка очень удачно уселась на кнопку мобильника и включила мне прямую трансляцию с урока, я услышала, как учительница мягко журит человека, у которого в диктанте встретилось слово «вадалас» (водолаз). С двоечниками и отличниками она занималась одинаково терпеливо. Дополнительных часов в этой школе не было, зато и деньги, что особенно нравилось многим родителям, собирали только «на охрану». Иностранный язык — два очень нетрудных урока в неделю. Чтобы не потерять уровень, английским дочка занималась дополнительно, и это был наш самый крупный расход на образование за шесть лет.
После «вадаласа» мы присмотрели две гимназии неподалеку от нас и начали готовиться к поступлению в пятый класс. Переход из прогимназии в гимназию обычно совершается на конкурсной основе, и это тот самый момент, когда можно преодолеть «мест нет». Нам это удалось. В 2008 г. дочь пошла в действительно хорошую гимназию — одну из тех, где преподают знаменитые педагоги и учатся победители олимпиад.
Это был наш самый мудрый поступок. Гимназия оказалась точно такой, как о ней рассказывали: дружба, взаимное уважение, атмосфера интеллектуального состязания, походы, спектакли, летняя практика. Нагрузки большие, но «обратно в нормальную школу» дочь не хочет. (Не потому, что те две школы были какие-то ужасные. Они были… нормальные.) Деньги — платим. Но значительно меньше, чем платили за один английский в четвертом классе (сейчас мы туда не ходим — не хотим и не можем, освоить бы то, что дают в школе). И я не сомневаюсь, что каждый рубль идет на пользу детям. Перед нами по этим деньгам подробно отчитываются, что, к сожалению, принято не во всех школах. А кроме того, мы же не слепые, видим, какие люди там работают.
«А если мы не можем платить?» — спросила одна мама на первом собрании. Если не можете, не платите, ответил директор, способные дети из малообеспеченных семей у нас учатся бесплатно. Более того, одаренный ребенок может съездить на олимпиаду за счет школы.
Какие выводы следуют из нашего опыта? Первый: школы у нас очень, очень разные, и потому качество образования, которое может получить российский школьник, определяется не только российскими законами, способностями школьника или доходами родителей. Оно определяется многими случайными факторами, и в первую очередь местом проживания. Не будем сравнивать крупные города с селами, тем более что отдельные сельские школы дадут фору городским. Даже если вы москвич, многое зависит от района, в котором вы живете. Если, к примеру, в Новопеределкине, то выбор школы для вас ограничен Новопеределкиным. Ни в какое другое место вы не попадете к первому уроку ни на общественном транспорте, ни на личном. О биологической 520-й школе или математической 57-й можете забыть, как бы талантлив ни был ребенок. Да и в тех районах, где с логистикой попроще, — мало удовольствия каждый день тратить по часу на дорогу туда и обратно, собирая вирусы гриппа в метро либо страдая в пробках. Лучше пойти в школу по соседству, уж какая есть.
Вывод второй: образование в тех школах, которые «оказывают платные услуги», действительно, бывает заметно лучше, чем в тех, которые не оказывают. Однако не во всех «платных» школах оно одинаково хорошо. А многие «бесплатные» школы не стремятся к этому просто потому, что этого не хотят ни дети, ни родители, ни учителя.
И по поводу «а вот в советских школах был порядок». Средние школы в СССР тоже были, мягко говоря, весьма разнокачественными. В этом я убедилась лично, с третьего раза поступив на биофак МГУ после Хорошей Районной Школы и повстречав там выпускников спецшкол, которые давным-давно знали все то, что я открывала как Америку. Моим представлениям о равных возможностях для всех советских ребят был нанесен мощный удар. А делать нечего. Как говорил один герой, на свете нет ничего одинакового, все распределяется по гауссиане. Школы не могут быть строго равными по качеству. Вопрос в том, как велика должна быть разница между лучшим и худшим.
Про математику и Закон Божий
Теперь о том, какие опасения вызывает законопроект. Кто-то говорит, что термин «образовательные услуги» аморален и святое учительское ремесло нельзя продавать и покупать. Но коль скоро работа учителя в рамках образовательного минимума оплачивается по единой тарифной сетке, с какой стати дополнительные часы должны быть бесплатными? Конечно, они должны оплачиваться, как любой тяжелый и полезный интеллектуальный труд. И если государство расписалось в том, что платить не готово, почему бы родителям не взять это на себя?
Лично я не вижу криминала и в том, что родители оплачивают некоторые материальные нужды школы. К примеру, Москва не смогла профинансировать муниципальной школе кулеры с питьевой водой и телефон-автомат в холле (ну да, не самые необходимые вещи в образовательном процессе).
Родители вряд ли откажутся собрать на это деньги, просто чтобы быть уверенными, что ребенок не напьется воды из-под крана и сможет позвонить домой независимо от того, что он сделал со своим мобильным телефоном. А все эти мелочи стоят денег. Если с каждого родителя взять по 500-1000 рублей в месяц (по моим сведениям, порядок величин именно таков, о пресловутых четырех-пяти тысячах в месяц не слыхала, если не брать частные школы), сумма кажется огромной — но это только до того момента, как школа начинает платить по счетам…
Не исключено, что при одинаковом наборе «услуг» в знаменитую на весь город школу придется платить не больше, а меньше, чем в новую, никому не известную. Есть гранты, которые получают сильные школы, есть «гимназические» и «лицейские» надбавки… кстати, эти надбавки еще есть? Или их теперь отменят? Неясно.
Насколько верно тиражируемое в Интернете «математика, русский и Закон Божий» — откуда известно, что образовательный минимум, оплачиваемый из бюджета, будет так мал? Кажется, ниоткуда. На сайте Федерального государственного образовательного стандарта (http://standart.edu.ru/doc.aspx?DocId=1786) выложены примерные основные программы с первого по четвертый класс. Для четвертого класса в обязательную часть учебного плана входят: русский язык — 5 часов в неделю (т.е. каждый день пятидневки), чтение — 4, иностранный язык — 2, математика — 4, окружающий мир (бывшее природоведение) — 2, основы духовно-нравственной культуры народов России — 0/1 (раз в две недели?), музыка, ИЗО, технология — по уроку, физкультура — 2 урока. Итого 22 с половиной урока в неделю — четыре-пять уроков в день, при максимально допустимой недельной нагрузке в 25 уроков. Почти как в нашем детстве (хотя математика у нас была все-таки ежедневно).
Программ для старших классов пока нет, видимо, они еще в стадии разработки. Однако 29 апреля Минобрнауки наконец-то сделало заявление, хотя бы частично опровергающее слухи. «В рамках государственных образовательных стандартов предусмотрено финансирование за счет бюджета основной образовательной программы, включающей все обязательные школьные предметы. Это — русский язык, литература (литературное чтение), математика, физика, химия, биология, история, об-ществознание (включая экономику и право), искусство (музыка, ИЗО, МХК), технология (труд), физическая культура, география, природоведение (окружающий мир), иностранный язык, родной (нерусский) язык и литература, информатика и ИКТ, основы безопасности жизнедеятельности» (www.asi.org.ru/ASI3/rws_asi.nsf/va_webpages/20A5 E9BC 7D540D40C325 7714002E65C6Rus).
Хорошо, коли так. Хотя в поправках к законопроекту есть загадочная фраза: «Уменьшение объема субсидии, предоставленной на выполнение государственного (муниципального) задания в течение срока его выполнения, осуществляется только при соответствующем изменении государственного (муниципального) задания». Неплохо бы уточнить, как далеко могут зайти соответствующие изменения. А то, чего доброго, через десять лет придем к «математике, русскому и Закону Божьему» и не поймем, как это случилось.
Грозит ли школе банкротство
Данный законопроект не свалился как гром с ясного неба. Еще в 2004 г. в послании Президента Федеральному собранию РФ говорилось, что «надо прежде всего провести реструктуризацию сети бюджетных учреждений, изменив порядок их финансирования и сам статус значительной части таких учреждений». Потом был закон «Об автономных учреждениях», который педагоги обсуждали достаточно активно. Газета «Управление школой» издательского дома «Первое сентября» даже посвятила специальный выпуск (№ 6 (489), 16-31.03.2009, http://upr.1september.ru/index.php?year=2009&num=06) школам со статусом автономного учреждения. Правда, тогда речь шла о том, что «в ближайшие годы в субъектах РФ планируется перевести в статус автономных учреждений (АУ) десятки школ», — никому и не снилось, что это будет так скоро и так безальтернативно. Возможно, поэтому идея казалась привлекательной. Как я понимаю, автономным учреждениям предлагалось делать то же самое, что многие школы делали и раньше, -брать деньги за дополнительные часы и использовать привлеченные «извне» средства для улучшения преподавания, — только проще и удобнее.
Как это звучало тогда? Автономное учреждение — государственная (муниципальная) некоммерческая организация, которая вправе распоряжаться собственным имуществом, за исключением недвижимого или особо ценного движимого, и полученными доходами, получать кредиты и открывать счета. От банкротства автономное учреждение защищено — в том смысле, что забрать школьное здание за долги невозможно. Это оговаривает и нынешний законопроект, что не может не радовать. Однако долги, буде они появятся, школа должна платить сама, помощи от государства ждать не приходится. И остается неясным, что произойдет с долгом, который «повиснет» на школе (возможно, и не по ее вине, а из-за кризисных проблем у банка, в котором школа открыла счет). Кто будет платить эти долги? Родители?
Несколько статей в том же номере посвящено тому, каким школам от автономии будет наибольшая польза. На тот момент считалось, что школа, которая может получить статус АУ должна иметь опыт по оказанию платных услуг населению, привлекать достаточное количество внебюджетных средств, а также работать в конкурентной среде (т.е. не быть единственной школой в поселке). И наоборот, противопоказана автономия школам, работающим на социально незащищенные слои населения (коррекционные школы, школы-интернаты и т.д.), а также малокомплектным сельским школам, неспособным привлекать внебюджетные средства. Будут ли избавлены от принудительной свободы эти учреждения согласно новому закону?
По поводу того, что подушевое финансирование может не покрыть потребности маленьких сельских школ, — в законе «Об образовании» пока еще сказано, что для них «норматив финансирования должен учитывать затраты, не зависящие от количества обучающихся». Хочется услышать, что это сохранится и при новом порядке.
Напоследок несколько общих замечаний. Во-первых, когда говорят: «Решать, что нужно ребенку, теперь будут родители», это не означает, что решать будете именно вы. Система «спрос рождает предложение» в сфере культуры и образования работает своеобразно. Если в вашем районе родители не хотят платить за дополнительные часы английского, физики и математики — этих часов не будет, и ваше персональное мнение тут не изменит ровно ничего. А не надо было селиться в таком районе. Умники должны жить в центре. Или образовывать компактные поселения — тоже вариант.
Во-вторых, очевидно, что школы, способные учить детей шире и интереснее, чем положено по закону, — школы изначально хорошие, до всех реформ. Возможно, эти школы вздохнут с облегчением и заживут лучше — при условии, что педагогический коллектив готов оперировать финансовыми потоками и устраивать тендеры для поставщиков. Я могу ошибаться, но мне кажется, что у наших директоров другое образование: они администраторы и «учителя учителей», а не менеджеры. Да и будет ли хорошо, если директором школы станет менеджер?
Но это хорошие школы. И что характерно: эти самые платные услуги они могли оказывать на абсолютно законном основании и раньше, становясь или не становясь автономными, кто как больше любит. Значит, новый законопроект адресован тем, кто не желает пользоваться свободами добровольно? Плохим и посредственным школам, которые едва тянут этот самый минимум, — где учителя учат с ошибками и пересаживают на «камчатку» слишком умных детей, чтобы те не выступали? Не хотят они дополнительных часов, а если бы и хотели — не факт, что «поборы» встретят понимание родителей. И проблему, которую надо срочно решать, представляют именно эти школы. Я не вижу, как эту проблему решит новый закон. Не выйдет ли так, что он улучшит положение хороших школ, но не изменит или ухудшит положение посредственных? Пользы они извлечь из него не смогут, а защиты от государства лишатся.
Банально, но факт: качество образования зависит от того, какие люди работают в школе. К хорошим, опытным учителям приходят хорошие молодые, это называется «традицией», или «духом школы». Вот почему те сильные школы, что существуют достаточно давно, считались сильными при всех общественных формациях. Гимназия, где учится моя дочь, в свое время, говорят, была не менее замечательной советской школой.
А увеличить число хороших учителей можно только в том случае, если государство ясно покажет, что заинтересовано в них. Педагоги — не стоматологи, престиж этой профессии поднимается не от того, что заказчик готов оплачивать работу. Законопроект, о котором идет речь, со всеми мыслимыми поправками и оговорками все же дает понять, что в качественном среднем образовании родители школьников заинтересованы больше, чем государство. Например, потому, что дети, когда вырастут, будут лучше зарабатывать. Только как это связано с хорошим образованием: если государству оно не очень нужно, то будет ли оно востребовано? И какой тогда смысл родителям оплачивать английский и физику помимо неубиваемого интеллигентского «Образование — всегда благо»?
Буду рада, если меня разубедят.
Фото Андрея Константинова
* * *
Константин Кноп, преподаватель математики (Санкт-Петербург)
— Добавлю еще одно мнение по поводу «опасности» нового закона и «безопасности» старых. Оно принадлежит моему знакомому школьному администратору, очень толковому товарищу. Сразу говорю: ни он, ни я абсолютно не компетентны в том, что касается библиотек, музеев и поликлиник.
Итак. Когда я при нем заговорил про этот злополучный закон, он просто снял с полки комментированный «Закон об образовании» (1991 г., самый первый российский закон) и показал мне те места, в которых прямо (а не косвенно) указана возможность неполного финансирования государством образовательного процесса и вовлечения в софинансирование и местных властей, и родительских комитетов, и всех остальных. Эта возможность до сих пор почему-то всеми трактовалась только как право школ использовать иные источники финансирования, но не как обязанность органов управления образованием обеспечить наличие этих самых источников. Между тем, в законе нет такой односторонней трактовки, и из текста закона она никак не вытекает.
Далее. Объем ежегодного финансирования, согласно тому же закону, правительство определяет ежегодно при формировании бюджета. То есть, строго говоря, этот объем государство давным-давно могло бы (при желании) сократить как угодно, и отсутствие какого-то там закона этому вовсе не мешало. В Законе об образовании все соответствующие лазейки уже были! А еще тот же закон предусматривает разделение ответственности за образование между государством, регионом и самой школой. Все учебные планы вот уже два десятка лет содержат федеральный компонент (математика, физика, русский язык, иностранный язык и т.п.), региональный компонент (куда в национальных республиках входит, например, изучение национального языка и литературы) и школьный компонент (куда входят предметы, добавляемые самой школой). Это все уже давным-давно работает, но почему-то до сих пор за обучение по всем трем компонентам платил федеральный бюджет. Это как минимум нелогично, согласитесь, и «удобно» работало как раз с точки зрения разворовывания денег: все истории 1990-х годов с многомесячными невыплатами зарплат случались именно из-за того, что федеральные зарплатные деньги на местах пускались налево моментально и никакого способа перекрыть эту утечку у федералов не было.
Правда, тут есть одна трудность. Чтобы заработала другая схема, каждой школе будет жизненно необходим свой бухгалтер. И более общо — школы должны стать юридическими лицами.
В некоторых регионах, например у нас в Санкт-Петербурге, это уже реализовано в большинстве школ, и фактически то, что прописано в новом законе, уже работает. В остальных же местах между федеральными деньгами и школами до сих пор посредничают централизованные бухгалтерии районо. Сколько денег от этого посредничества прилипает к грязным рукам — сосчитать просто невозможно.
Если отойти от второстепенного, то новый закон «всего лишь» устанавливает, что отныне федеральный бюджет отвечает лишь за оплату по федеральному компоненту образования. Остальные средства должны быть перераспределены по региональным бюджетам, а от них — по школам (минуя районо), как это давно уже делается в «пилотных» регионах.
Во всем остальном опасения граждан совершенно понятны, ибо чиновники, действительно, воруют… Но желание сохранить статус кво с финансированием образования зиждется, IMHO, на вере в «доброго царя» при повсеместных «злых» местных властях. Кто-то всерьез верит, что местные чиновники будут воровать существенно больше, чем воровали до сих пор чиновники Министерства образования, Рособразования и прочих главков? Если нет, то как-то странно ожидать, что теперь до школ будет доходить меньшая доля финансирования, чем доходила до сих пор. По крайней мере после принятия этого закона человек, который будет отвечать за недофинансирование образования твоего ребенка, будет жить в одном с тобой регионе, а дети его будут учиться в тех же самых школах.