Зачин стандартный. Включаю я тут недавно телевизор, а там… А там интервью с актером Олегом Меньшиковым. И вот его спросили, почему, мол, фильм «Утомленные солнцем 2» не победил на Каннском кинофестивале. И он ответил: «Ну, это политика». А потом, спохватившись, что его, учитывая личность режиссера, могут понять неправильно, уточнил: «Ну не политика-политика, но.» И дальше про то, что у фестиваля, естественно, есть свои установки, приоритеты и т. п.
Услышав это политика-политика, я сразу вспомнила забавный доклад, который слушала в конце мая этого года на ежегодной конференции «Диалог». Тут, пожалуй, стоит сделать небольшое отступление. Международная конференция «Диалог» проводится уже более 30 лет. Она выросла из одноименного семинара, проводившегося в СССР в 70-е годы. Ее особенность — направленность на практическое применение лингвистических исследований.
На «Диалоге» (www.dialog-21.ru) собираются как собственно лингвисты, так и специалисты по компьютерной лингвистике, автоматической обработке текста, коммуникации, представлению знаний, автоматическому переводу, электронным корпусам текстов и т. п. Там бывает интересно. В этом году «Диалог» был окрашен в печальные тона: незадолго до конференции умер основатель и бессменный председатель Программного комитета «Диалога», один из пионеров компьютерной лингвистики и исследований по искусственному интеллекту в нашей стране Александр Семенович Нариньяни. Он был настоящим энтузиастом науки, искренне интересовался всем новым и трогательно верил в прогресс.
Но я возвращаюсь к докладу молодой лингвистки К. Гиляровой «Такая девочка-девочка. Семантика редупликации существительных в русской разговорной речи и языке Интернета». Действительно, в последнее время конструкции типа такая девочка-девочка чрезвычайно популярны. Я и сама так могу сказать. Вот еще смешной пример из того же доклада: В кино Андрей Сергеевич совсем не такой, как в театре, потому что там он совсем уже мэтр-мэтр (А. Домогаров об Андрее Кончаловском в передаче «Дифирамб» на «Эхе Москвы»).
Речь в докладе идет вот о чем. Рассмотрим два примера:
Сол тоже приезжает туда, они снимают номер в мотеле и… любовь, любовь, любовь. [Нина Катерли. Дневник сломанной куклы // «Звезда», 2001]. Если у них такая любовь-любовь в 14, пусть женятся.
Очевидно, что это совершенно разные вещи. Во втором примере удвоенное существительное произносится без паузы и представляет собой целостную просодическую единицу, в то время как в первом, тривиальном, запятая указывает на наличие паузы. Рассматриваются, естественно, примеры второго типа. Вообще для существительных в русском языке характерно дивергентное удвоение, часто с заменой начального согласного первого компонента губно-губным согласным в составе второго компонента: тары-бары, фигли-мигли, фокус-покус, шалтай-болтай, шуры-муры, танцы-шманцы, мастер-ломастер, страсти-мордасти, трава-мурава, коза-дереза и др. Типичны образования с приставками: москвич-размосквич, академик-переакадемик.
Кстати, на «Диалоге» в другом докладе упоминалась и еще одна часто встречающаяся в разговорной речи модель: Облом Обломыч. Она тоже, похоже, не такая уж новая. Во всяком случае, художник В. Серов называл «дежурные» работы так: «Портрет Портретыч». Что до полной редупликации существительных, то до последнего времени ее в русском языке было мало. Все, конечно, помнят анекдот про ужас-ужас, но там случай особый. Именно потому он и был смешным, что такого явления практически не было. Известны были только некоторые специфические конструкции, как Дурак-дурак, а не дурее других; Сумасшедший-сумасшедший, а мыла не ест (здесь не просто повтор слова, а синтаксическая конструкция вида Х-Х, а…). Или там фольклорное Колобок-колобок, я тебя съем (только в составе обращения и стилистически ограниченно).
А вот в других европейских языках (английском, французском, итальянском, испанском) повтор существительных, который еще называют лексическим клонированием, возник уже некоторое время назад. Вот итальянские примеры:
Siamo amici-amici? — Мы друзья-друзья?
Abiti a Mosca-Mosca? — Ты живешь в Москве-Москве? (не в пригороде).
У лексического клонирования есть разные функции. Оно может использоваться, например, для указания на близость к прототипу:
У вас прямо свадьба-свадьба была, или вы ограничились регистрацией и узким семейным кругом?
Совершенно понятно, что здесь имеется в виду: прототипическая в нашей культуре свадьба подразумевает белое платье, лимузин, шампанское, обручальные кольца, пышное застолье с гостями. Все поймут, что такое мама-мама, работа-работа или там Москва-Москва.
Здесь действует известный механизм. Разного рода тавтологии в языке часто бывают очень содержательными. Казалось бы, какой смысл может быть в выражениях Жизнь есть жизнь, Дети есть дети, Работа есть работа, если в них утверждается только то, что объект равен сам себе? Однако в действительности в этих фразах говорится о том, что следует примириться с неприятными сторонами объекта, потому что они присущи ему изначально и никак не могут быть изменены.
А вот каковы эти неприятные стороны — это очень интересно. Тут тавтологическая конструкция выявляет в слове, которое в нее попадает, какие-то очень важные элементы смыла и коннотации, которые, по всей вероятности, не попадают в словари, но закреплены за словом в языке. Так, фраза Дети есть дети может подразумевать, что дети шумные, подчас эгоистичные и неблагодарные, но вряд ли будет понята в том смысле, что дети требуют больших затрат на их обучение.
В других случаях «клон» значит нечто вроде «точно, собственно, буквально, именно»:
Нет ли у кого на примете горнолыжного инструктора в Киеве? Не обязательно прям инструктора-инструктора, но чтобы человек сам хорошо и технично катался + умел рассказать-показать.
Ну, не прям школа-школа — пока только по три урока по субботам.
Как раз в этом смысле Меньшиков и сказал не политика-политика. То есть не буквально политика, не политика в собственном смысле слова.
Есть еще случаи использования повтора существительных для указания на интенсивность или степень признака (счастье-счастье, дождь-дождь). Это как раз совершенно понятно и предсказуемо. Просто раньше в русском языке так использовались прилагательные и наречия (большой-большой, синий-синий, быстро-быстро), иногда глаголы (работаешь-работаешь), а теперь подтянулись и существительные. Могут повторы указывать и на высокое качество: ноги-ноги, фильм-фильм, песня-песня — в смысле длинные ноги, хороший фильм, душевная песня.
Еще интересный случай — удвоение существительных в функции определенного артикля:
— Вот я с Сашами (на фотографии). — Ну и который из них Саша-Саша? (то есть тот самый Саша, the Sasha).
Вот чего нет у нас и не предвидится — так это использования редупликации для выражения значения множественного числа, как, например, в малайском языке: orang — «человек», orangorang — «люди». Ну и ладно.