Какие мысли могут вызвать со стороны дебаты на конференции по диаспоре в Санкт-Петербурге? Об этом статья канд. биол. наук Егора Задереева, ученого секретаря Института биофизики СО РАН, члена Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах при президентском Совете по науке, технологиям и образованию.
Обилие материалов о бедах и реформах российской науки уже давно привело к тому, что на них почти перестали обращать внимание. С другой стороны, ситуация с очевидностью от разговоров «что же делать?» перешла в состояние «что-то делается». Из наиболее ярких конкретных мер -150-миллионные гранты на приглашенных исследователей [1]. Из наиболее статусных громких разговоров — конференция со звездным участием российской научной диаспоры в Питере [2].
Учитывая такой уровень разговоров и действий, очередное творение из разряда «что же делать?» особо никому не нужно. Поэтому этот материал я пишу больше для себя -чтобы разложить мысли в голове по полочкам.
Если попытаться так или иначе просуммировать дебаты о реформе российской науки, которые ведутся в научной среде, то они сводятся к двум простым вариантам.
Вариант первый, назовем его консервативным: «утром деньги, вечером стулья». Позиция консерваторов следующая: до тех пор, пока российская наука серьезно недофинансируется, не стоит ожидать высокой научной активности от ученых, получающих существенно меньше, чем западные коллеги. Поэтому сначала надо довести финансирование до западного уровня, а потом и требовать научных результатов от ученых.
Вариант второй, либерально-реформаторский: «деньги тем, у кого уже есть стулья» [3]. Да, утверждают реформаторы, денег на науку в России выделяется меньше, чем в США или Европе, но даже то, что есть, распределяется неэффективно. Давайте введем критерии эффективности (чаще всего речь идет о формальных показателях) и перераспределим часть средств в пользу эффективных групп. Очевидно, что при этом неявно подразумевается сокращение неэффективных.
В принципе позиции, казалось бы, понятные и четкие. Однако… Деньги деньгами, но давайте плясать от печки. Мы говорим о фундаментальной науке. Все, и консерваторы, и реформаторы, сходятся на том, что основным заказчиком фундаментальных исследований во всем мире выступает государство. Исходный посыл для обсуждения реформ в науке связан с тем, что государство не удовлетворено тем уровнем научной активности, который сейчас наблюдается в стране. Не стоит в очередной раз упоминать данные от Thomson Reuters [4], их уже обмусолили на сто рядов. Суть проста: у России число публикаций зависло на постоянном уровне и даже немного снижается, а весь развитый мир растет. То есть мы теряем свои позиции и скатываемся всё ниже и ниже. Государству это не нравится, государство хочет лидерства — надо предлагать ему варианты достижения лидерства.
Теперь посмотрим, к чему приведет реализация вариантов консерваторов и реформаторов. Тот факт, что число публикаций с российской пропиской относительно постоянно за последние 10-15 лет, говорит о том, что в России сложилась вполне устойчивая и сбалансированная научная среда. Есть активно публикующийся пул ученых. Есть так называемое «болото» — сотрудники, чья публикационная активность ниже (если не совсем нулевая).
Приведет ли существенное равномерное увеличение финансирования для всех к росту научной активности? Я считаю, что нет. По примеру своего института я не вижу внутренних или внешних стимулов к тому, чтобы научная активность конкретного ученого резко возросла в случае увеличения оплаты его труда. Собственно говоря, вполне очевидно, что этого ожидать не стоит.
Почему? Низкая научная активность скорее связана с кадровыми проблемами, чем с недофинансированием конкретных людей. Активный пул не сможет производить больше статей, чем он производит сейчас, — чаще всего эти люди работают на пределе возможностей. Для увеличения производительности нужно большее количество активных, но их на данный момент нет. Можно их воспитать (это займет не менее 5-10 лет) либо привезти из-за границы. «Болото» также не увеличит свою активность, так как научная продуктивность в этом случае определяется не финансированием, а скорее нежеланием или даже уже неспособностью работать на требуемом уровне.
Этот вариант, безусловно, может привести к заметному увеличению научной продуктивности, но не менее чем через 5 лет. Это произойдет в случае жесткой аттестации и открытых конкурсов на позиции, которые должны привести к замещению существенной части научных сотрудников молодыми или привозными кадрами. Что в свою очередь возможно только при конкурентоспособных оплате и условиях труда.
В принципе не самый плохой вариант — государству только стоит определиться, готово ли оно: а) ждать, б) обеспечить долговременное и стабильное финансирование, в) жестко контролировать конкурсные схемы.
Конечно, реализация такого варианта будет нести в себе определенные социальные проблемы, связанные с уходом на пенсию или увольнениями, но они будут растянуты во времени и поэтому не столь остры с точки зрения масштабности или массовости.
А что насчет позиции реформаторов? Они считают, что нужно сразу перераспределить финансирование в пользу активных. С точки зрения конкретных ученых, это хорошо. Они получат больше денег. Но с точки зрения роста научной активности, на мой взгляд, результата не будет. Они и так производят максимум того, что могут. И набрать новых людей на эти деньги они не смогут.
Ведь если рассуждать в терминах либералов-реформаторов, то научный рынок является отрытым. Значит, для конкуренции надо платить деньги, сопоставимые с западными. Так что с очевидностью перераспределение может лишь привести к тому, что оплата работы активного пула достигнет западных стандартов, но не к существенному увеличению размера активного пула. То есть, перераспределив средства, мы получим те же самые 20-30 тыс. публикаций в год с российской пропиской, которые будут производиться за те же деньги, просто сократим количество ученых.
Для дальнейшего роста научной активности требуются опять же увеличение финансирования и либо подготовка новых научных кадров, либо их возвращение из-за границы. Необходимо отметить, что этот вариант связан с серьезными социальными издержками, на которые наше государство скорее всего не решится. Массовые увольнения, сокращения лабораторий и институтов, кафедр и университетов… я не верю, что хватит политической воли для такого решения.
По сути очевидно, что в данный момент «тришкин кафтан» слишком мал, и как его не крои, а больше научного продукта произвести не получится. Если стоимость одной статьи, опубликованной учеными из Германии, составляет примерно 1 млн долларов США, то с какой стати она должна быть дешевле в России? [5] Она может быть дешевле лишь в одном случае -если мы меньше платим нашим ученым (либо качество наших работ существенно ниже немецких). Но и реформаторы, и консерваторы скажут: современный научный мир открыт — талантливый ученый будет работать там, где ему создадут лучшие условия. То есть наше место на научной карте мира определить очень легко: «сколько денег, столько и песен».
Остается обсудить третий вариант — увеличивать финансирование, но при этом распределять новые средства только активным. По сути этот вариант вроде бы позволяет обойти недостатки и первого, и второго подхода. Острых социальных проблем не происходит — ведь массово никого не увольняют и не сокращают. В то же время неэффективные группы тоже дополнительно не финансируем — ведь деньги на новые проекты должны распределяться только активным. Формально можно сказать, что именно этот путь и выбрало наше правительство. Новые гранты для приглашенных исследователей — по конкурсу. Гранты в рамках Федеральных целевых программ — по конкурсам. Но ключевыми для успеха такого пути являются независимая и жесткая экспертиза, открытая конкуренция, ясные и простые правила игры и последовательность действий.
С сожалением приходится констатировать, что всего этого не наблюдается в текущей государственной политике в области науки. Как справедливо замечает один из лидеров движения реформаторов Константин Северинов [6], научное обоснование в большинстве конкурсных документаций составляет лишь малую часть заявки, большая часть отводится формальным описаниям текущих достижений организаций, в которых планируется выполнять исследования. Учитывая неявное региональное квотирование и интересы крупных игроков научно-образовательного поля (ректорский и директорский корпуса, члены Академии наук), текущая «конкурсная» система приводит, скорее, к общему увеличению финансирования. Ни о каком создании или выделении новых групп речи пока по сути не идет.
Для эффективной научной работы требуются не только деньги. Я сейчас не говорю о таможенных барьерах. О бюрократических особенностях финансовой системы. Об общем уровне развития экономики, который не способствует развитию наукоемких технологий, а значит, и снижает спрос на фундаментальные исследования. Все эти аспекты можно и нужно рассматривать в комплексе. Однако даже если обратиться к простой задачке «больше денег — больше песен», получаем не совсем понятную картину.
Грубо говоря, есть три способа оперировать финансами на науку в ситуации необходимости конкурировать за мозги на мировом уровне и способствовать развитию научной среды:
1) увеличить финансирование для всех, а потом аттестациями и конкурсными процедурами повышать планку научной эффективности, «переформатируя» научное сообщество;
2) с учетом западных критериев научной эффективности сократить научное сообщество до размера адекватного текущему финансированию, и затем наращивать финансирование и размер научного сообщества, сохраняя выбранные критерии и уровень работ;
3) целенаправленно увеличивать финансирование, поддерживая (или приглашая) эффективные научные группы и ученых, тем самым плавно переводя научное сообщество из состояния 1 в состояние 2.
Что же сейчас происходит в России? По моему мнению, декларируется третий путь, но по сути реализуется первый. Безусловно, никакой трагедии в этом нет. Каждый конкретный человек решает для себя, где и как он будет работать и на какие компромиссы он готов пойти ради финансирования своей работы в любом институциональном и бюрократическом окружении. Другое дело, что непоследовательность и нечеткость государственной политики в конечном итоге не приводят (и, как мне кажется, не приведут) к требуемому целевому показателю. А именно, Россия таким способом не сможет укрепить свои позиции на мировой научной арене.
1. http://mon.gov.ru/dok/akt/7423/
2. www.eu.spb.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2626&Item
3. www.expert.ru/printissues/expert/2009/46/interview_nuzhna_ akademicheskayamutaciya/
4. http://researchanalytics.thomsonreuters.com/grr/
5. www.eu.spb.ru/images/projects/Sokolov_Diaspora.pdf
6. Расшифровку выступления К. Северинова на конференции по диаспоре в ЕУСПб см. http://slon.ru/articles/416536/