Продолжение. Начало — Диссертации без обмана (ч. 2) .
Уже после публикации откровенной переписки с мастером по изготовлению диссертаций на продажу (Л.С. Клейн, «Диссертации без обмана» (ТрВ-Наука, № 16 (60), 10.08.2010)) он продолжал бомбардировать меня письмами. Вот продолжение и, надеюсь, завершение этой переписки. Здесь есть и лесть в мой адрес, и попытки обелить себя, но постепенно беседа выходит на смысл жизни.
Я в эту сумасшедшую жару валяюсь дома и, от безделья очередной раз читаю Вашу книжку про археологическую типологию. И, очередной раз, восхищаюсь. Имею ведь я право Вами восхищаться? По-моему, это мое личное дело. Хотя, может стать и общественным.
Так вот, интересно, Лев Самойлович. К нам на кафедру пришла диссертация, которая исполнена под руководством К-го. И я немедленно подготовил отрицательный отзыв. Послал лаборанток, чтобы его заверить. И на этом успокоился. Но, я ошибся в диагностике. К-му, конечно же, следовало дать по морде.
Вот я и дал. Но, девушка-то тут при чем? Поэтому я выкрутился вот каким образом. Мы, де, рассматривали на заседании кафедры не ту диссертацию. А другую. Перепутали. Карапет ошибся. Соответствующая бумага и отправлена а институт. Правильно ли я сделал? Как Вы считаете?
Простите, я не знаю ни К-го (и в чем его вина), ни девушку, ни диссертацию, ни ситуацию. Поэтому ничего не могу сказать.
Ну, дорогой Лев Самойлович!
Он же меня (в свое время) с работы выгнал. И мне было довольно плохо. Так я, что, должен быть ему за это признателен? Конечно же, я с этим отзывом поступил импульсивно и не по-джентельменски. Но, учитывая обстоятельства, я попытался их исправить, чтобы не нанести никому никакой травмы. И, вообще, сводить счеты некрасиво. Тем более, с пожилым человеком, у которого умерла жена и он остался один.
Мне даже неловко.
Попробую объяснить. На нашем заседании докторского философского совета, специалист и автор книг по синергетике, заявила, что, с ее профессиональной точки зрения работа совершенно безграмотна. И это черт знает что. Я попросил слова, прекрасно понимая, что работа отвратительна. Однако был отзыв от некоего института этнологии из М. А там написано, что диссертация совершенно безграмотна. И это так. Даже бросается в глаза. В отзыве написано примерно 185 замечаний. Она блеет какую-то полуграмотную х…ю.
Защитить такую работу не было решительно никаких шансов. Все были склонны голосовать против. Что и произошло. Председатель совета, профессор Н., огорчается, но ничего поделать не может. Я решил ему помочь. Вылез на трибуну и говорю, что видел и слышал много околонаучной бредятины, но такой, как этот отзыв, не слышал никогда. Отзыв с моей точки зрения совершенно некомпетентен.
А дальше все произошло по отработанному сценарию. Я был назначен председателем счетной комиссии, подменил бюллетени, заполнили протокол, чтобы не было более чем двух голосов против. Так оно и произошло. Девушка защитилась.
Вот так у нас наука делается. И это — правда жизни.
Вы пишете, чтобы меня подразнить? Да, конечно, если бы я был в совете, Ваши штучки бы не прошли. Более того, я принял бы все меры, чтобы Вас в совете больше не было.
Я ведь пребываю в совете, потому что очень благожелателен. И меня за это высоко ценят. Вашу позицию
я прекрасно понимаю. Она, с научной точки зрения, совершенно справедлива. Но, не до конца. И вот почему.
Пребывая членом совета, я полагаю, что эти написанные идиотские диссертации при любых обстоятельствах должна быть защищены. Человек же мучался и старался. Надо же ему помочь? Как Вы думаете?
Когда вор крадет, а бандит убивает, они же очень стараются и мучаются. Надо же им помочь? Как вы думаете?
При любых обстоятельствах эти идиотские диссертации должны быть выброшены на помойку, диссертанты тоже, а сверху на них – члены совета. Я до этого дожить не надеюсь, но чтобы дожило следующее поколение, готов сделать всё, что для этого нужно.
Ну, знаете ли, дорогой Лев Самойлович! Вы до этого уже дожили. И, кажется, давно. Меня окружает
огромное количество научных ничтожеств, которых вовсе не я создавал. Так, если я создам еще парочку им подобных, то что изменится? Люди как люди. Попадаются и приличные.
Это типичное оправдание всякого преступника (я их видел достаточно там, где я был). Множество ничтожеств создается из единиц и парочек. А создаете их Вы и Вам подобные. Каждый ссылается на то, что не он один. Приличных среди них и вас нет по определению. Потому что приличные так не мыслят и на других не ссылаются. Если изгнать из науки Вас, то, конечно, ПОЧТИ ничего не изменится. А если за Вами изгнать второго, то изменится чуть больше. А если это проводить последовательно, то изменится ситуация.
Но, поймите меня!
Я вовсе не думаю, что занимаюсь наукой в диссертационном процессе. А просто помогаю людям устроиться в жизни. Я не вижу ничего недостойного в этой позиции. Ведь я делаю людям одно хорошее. Так за что же Вы меня осуждаете? Они же довольны и счастливы. И мне от этого хорошо.
Главарь банды тоже всего лишь помогает людям своей банды (кстати, «людьми» в воровской среде зовут только воров) устроиться в жизни. Он делает им одно хорошее. Они довольны и счастливы. Не без выгоды для него.
Этой ситуации не изменить. Тут такие, как Вы, просто бессильны. Они что, о науке думают? Не думаю, я уж на них нагляделся. Тем не менее, наши ученые советы, типа в-го или б-го, регулярно этим занимаются. Они в этом заинтересованы из своих соображений. Мне эти соображения совершенно безразличны. Лишь бы людям было хорошо. Полагаю, или надеюсь, что у Вас просто временное пессимистическое настроение. Оно завтра пройдет. А все эти диссертации завтра будут спущены в унитаз. И памяти от них не останется А Ваши книги останутся навсегда. Так, чего же еще хотеть?
Просто я разборчив, а вы – нет. Точнее вы разборчивы по-своему. «Лишь бы людям было хорошо» — я сначала думаю: каким людям. Если ворам, то я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы им было хорошо. Я хочу, чтобы им было плохо, а остальным хорошо. В этом основная разница между нами. Всё дело в том, на какой стороне вы себя ощущаете. Вы – на одной, я — на другой.
Для Вас науки нет, а есть имитация науки. И Вы в ней с удовольствием участвуете. А для меня есть Наука, и она есть вне зависимости оттого, что мы делаем. Не она от нас зависит, а мы оцениваемся в зависимости от того, причастны мы к ней или нет, сделаем ли мы что-то для нее или нет, запачкаемся ли мы, ввязываясь в ее искажение или имитацию или нет.
«Все эти диссертации», конечно, будут спущены в унитаз. Дело, однако, в том, что вместе с ними будут спущены туда же их авторы – как фальшивые, так и истинные. Вам это всё равно – лишь бы сегодня съесть свои котлеты и выпить свою бутылку водки. А мне не всё равно. Я хочу, чтобы мои потомки и ученики могли мною гордиться. И чтобы мне не было за свое поведение стыдно сегодня. Чтобы никто не имел права написать мне то, что я пишу Вам.
Ну знаете ли, дорогой Лев Самойлович. Видимо, у меня такая манера жизни и поведения.
Никому и никогда не следует мешать. И я не убежден, что ее следует менять. Людям же, в результате же, очень хорошо. И людям приятно. Ну и, слава Богу. Повторяю, а что я дурного сделал?
То же самое повторял покойный Щ., который стибрил у меня текст статьи. Клейна же от этого не убудет, говорил он. Клейн даже гордиться может, что у него крадут, а не у других. За что он на меня обозлился? что я дурного сделал?
Если человек на N-ом десятке жизни этого не понимает (не хочет понять), то объяснять бесполезно.
Кому «очень хорошо»? Ворам и мошенникам, которым не место в науке. А Вы их проводите в науку, стелете им дорожку, приговаривая: «Не я, так другой кто-нибудь». Это всегдашнее самооправдание преступников. Нужно исходить из другого: «По крайней мере, не я. Сам не сделаю и другому помешаю». Тогда число их, по крайней мере, уменьшится. Это и есть моя позиция.
Ваш Щ. был облит общественным презрением. Я не могу себе представить, как человек может жить в подобном психологическом состоянии. Вот он и умер.
Видите ли, как у меня получилось. Наукой заниматься я уже, наверное, разучился. А, может, никогда и не умел. Вы ведь сами мне говорили, что как ученый я весьма поверхностный. Раз Вы так считаете, то, наверно, это и в самом деле так оно и есть. Но все же, одного у меня не отнимешь. Попи..еть я умею практически перед любой аудиторией. И книжки умею писать занимательные. Людям нравится. Так что каждый делает лишь то, на что способен.
У нас прошло очередное заседание совета. Диссертация отвратительна. Но это не повод и не причина, чтобы топить диссертантку. Когда мне предложили выступить, то я выступил весьма комплиментарно с целью склонить всех членов проголосовать «за». И так оно и произошло. Мне вовсе не пришлось подтасовывать бюллетени. Все было в полном порядке. А вот Вы говорите, что меня следует вывести из совета. Так, за что же?
Вывести из совета Вас следует именно за то, что хоть «Диссертация отвратительна, Но, это не повод и не причина, чтобы топить диссертантку». А что тогда есть причина? Что она вам не дала? Или не заплатила? Вы и Вам подобные превратили науку в лавочку. Вот за это самое. Каждого в отдельности и всех вместе. «Попи..еть» перед аудиторией – это тоже не наука, а шутовство. Шуту же место в цирке или балагане. Или при царском дворе, где ему то ли объедки бросят, то ли на кол посадят.
У ученого, который борется за истину, есть противники и соратники. У Вас нет соратников, а есть только подельники и собутыльники.
Щ. умер во время еды. Живя, он тужил только о том, что разоблачен и нельзя ловчить и мошенничать дальше. Да, Щ. был облит общественным презрением. А чем его следовало обливать?
Вы меня заставляете думать и объясняться по поводу каждого Вашего очередного художества, и всё это весьма однообразно. И бесполезно. Это очень напоминает психологию пьяницы, который ищет собеседника, чтобы тот отговаривал его. Не затем, чтобы бросить пить, а просто психологически ему так комфортнее. Кто-то ему сострадает, заботится о его будущем, вот он вроде и бросается в очередной запой с обеспеченным тылом. А у меня много более нужных и полезных дел. А времени мало. Увольте.
Ну, Лев Самойлович, у меня же были самые добрые намерения.… Я никому не желаю зла. И то, что Щ. умер во время еды, у меня всего лишь, может вызывать грусть. Но, уважения тоже не добавляет. Потому что, это было подоночное поведение. Что до моего поведения, то я никого, никогда, и ни в чем не обокрал. Не было ни необходимости, ни потребности. Я Вам уже говорил, что в науке вовсе не борюсь за истину. А борюсь за интересы людей.
«Самые добрые намерения» – заработать любым способом. Что тут думать? Я уже ответил.
Извините. Я очень рад, что у нас образовалась такая дружеская переписка. … У нас через десять дней начинается новый учебный семестр. И я начинаю его с курса археологии. И, в очередной раз, перечитываю Ваши «Археологические источники», чтобы подготовиться. Ничего лучшего в области археологии я в жизни не читал. Я надеюсь, что, донеся это до студентов, то будет хоть какая-то польза.
Снова о Щ. Мне просто интересно — как можно умереть во время еды. Она, что, была ядовитой?
Нет, просто остановилось сердце.
Вы что, серьезно? Не пугайте меня так. … Я сильно встревожен.
Да что ж тут пугаться? Обычная внезапная смерть. Он выпивал, был чересчур энергичен, не берегся, имел основания по многим поводам волноваться. Всё думал, что ему остается 20 лет. А ему было за 60. Обычная история. Это даже больше среднего возраста дожития мужчин в России.
Как говорят в Одессе, умер-шмумер, лишь бы был здоров. Меня сильно встревожило Ваше сообщение об остановке сердца. Я плохо понимаю, что это такое. Надо поглядеть в Интернете. Но, независимо ни от чего, очень надеюсь, что обойдется. Я просто примеряю эту историю на себя. Я тоже очень энергичен (как выразилась одна моя приятельница, во мне больше энергии, чем в десяти Днепрогэсах), выпиваю, совершенно не берегусь, и у каждого из нас всегда найдутся основания волноваться. И мне уже тоже за 60.
Просто в возрасте после 60 (учитывая среднюю продолжительность жизни в России) нужно быть готовым к уходу в мир иной каждый день. Завтра. Сегодня.
А я готов. Потому что мотивация к жизни утрачена. А так работать, как Вы, я не умею. Выдохся на дистанции. А чем заниматься — неясно.
Впервые за всё время Вы сказали нечто серьёзное. Работать, как я, совсем не трудно, если перед тобой стоят чёткие цели. Всё дело в целях и ценностях. Если их нет, то увещевать бесполезно.