Ночью 16 января 1997 г. Скотт Фалатер (Scott Falater) проснулся от собачьего лая. В доме слышались чужие голоса. Он встал с кровати и поспешил из спальни вниз по лестнице. Не успев спуститься, он был встречен полицейскими, направившими на него дула пистолетов. Они приказали ему лечь лицом вниз и задали вопрос: «Сколько людей в доме?». «Четверо», — взволнованно ответил Фалатер, подразумевая себя, свою жену и детей. Его отвели во двор и усадили на заднее сиденье машины, где он провел целый час, наблюдая, как полицейские проводят осмотр дома. До него обрывочно доносились переговоры полицейских и медиков, из чего можно было заключить, что его жена серьезно пострадала. О том, что она мертва, Фалатер узнал только в полицейском участке. Тогда же он понял, кого считают главным подозреваемым. Следователь настойчиво добивался от Фалатера ответа на вопрос, какие у того были мотивы убивать свою жену.
Скотт Фалатер работал руководителем подразделения на заводе, принадлежащем Motorola. Он был уже 20 лет женат на своей школьной подруге. У них росли 15-летняя дочь и сын 12 лет. Как отмечают, это была примерная семья без каких-либо финансовых затруднений или проблем со здоровьем. Будучи мормонами, они не курили и не употребляли алкоголь. Фалатер был активным членом церковной общины и утром перед работой вел курсы для молодых членов церкви. По свидетельству детей, разногласия между супругами были редки и решались мирно, через беседу.
В апреле 1996 г., за девять месяцев до убийства, у Фалатера на работе начался сложный период, связанный с его назначением на новый проект по производству и продвижению компьютерного чипа. Фалатер считал, что проект обречен на неудачу, поскольку фирма была неконкурентоспособна по этому направлению. Но он прилагал все усилия, чтобы добиться успеха. Для него это было важно. Кроме того, он опасался, что на него возложат ответственность за провал, который обойдется компании в миллионы долларов. К декабрю у Фалатера созрело решение сообщить руководству о том, что необходимо отказаться от проекта. Он чувствовал себя один на один с проблемой: вышестоящие менеджеры могут воспринять его шаг как трусость, подчиненные -как предательство. Он стал поздно ложиться, раздумывая над ситуацией, ощущая себя разбитым и измотанным. Стал употреблять таблетки с кофеином, чтобы оставаться в тонусе на работе. Начались проблемы со сном.
В день убийства Фалатер пришел домой в районе 7-7.30 вечера, поужинал с женой и детьми. Во время трапезы в очередной раз пожаловался на безвыходную ситуацию на работе. После ужина жена включила телевизор, а дети отправились делать уроки. Фалатер сел за компьютер, чтобы подготовиться к завтрашнему занятию, которое он вел с церковной группой. Спустя некоторое время дети легли спать. Он попробовал проверить неполадки в насосе у бассейна, но было уже слишком темно. Жена все еще смотрела телевизор. Фалатер поцеловал ее, пожелав спокойной ночи, и поднялся в спальню. Там он переоделся в пижаму и, забыв снять контактные линзы, провалился в сон. Таковы были его последние воспоминания об этом дне.
Полиция была вызвана звонком в службу 911. Звонил сосед, которого лай собаки и крики женщины побудили посмотреть через ограду во двор Фалатеров. Он увидел женское тело, лежащее возле бассейна. На верхнем этаже дома горел свет. Вскоре сосед заметил силуэт Скотта Фалатера, который ходил из одной комнаты в другую. Затем тот появился во дворе, посмотрел на тело, вернулся в дом и вышел снова через дверь гаража, надевая перчатки. Он подтащил тело к краю бассейна и сбросил его в воду, удерживая голову женщины под водой. Когда сосед понял, что это тело миссис Фалатер, он вызвал полицию. Вернувшись, он не застал Скотта Фалатера во дворе. Предполагается, что тот отправился в спальню и спал до тех пор, пока его не разбудило появление полиции.
У миссис Фалатер были зарегистрированы 44 ножевых ранения. Пятна крови обнаружились на одежде Скотта Фалатера, найденной в багажнике его автомобиля. Некоторые следы крови присутствовали на его шее, а рука была перевязана бинтом. На допросе он был озадачен этим фактом и не смог сказать, когда и при каких обстоятельствах получил порез. Неврологическое обследование Скотта Фалатера, в том числе с применением ЭЭГ и МРТ, исключило возможность эпилепсии или опухоли мозга. Криминологический психолог подверг обвиняемого многочисленным стандартным тестам и пришел к выводу об отсутствии у него какой-либо психопатологии. В попытках следствия приблизиться к пониманию возможных мотивов убийства также подробно опросили детей и родителей Фалатера. Дети спали во время нападения и не слышали криков матери. Они заверили, что никаких трений между супругами не было. Опрос родственников также показал, что у Фалатера было много случаев лунатизма в детстве. Позже, в возрасте 20 лет, он проявил в этом состоянии агрессию по отношению к сестре, которая его останавливала, когда он пытался выйти из дома в полночь.
В качестве эксперта по делу была привлечена профессор психологии и специалист по расстройствам сна Розалинд Картрайт (Rosalind Cartwright). Ранее, в 1986 г., она была консультантом по делу Кеннета Паркса (Kenneth Parks), которого суд г. Торонто оправдал на основании доводов о сомнамбулизме. В ночь убийства Парке проехал на машине 14 миль до дома родителей жены, открыл дверь ключом, который у него был, и вошел внутрь. Там он заколол и забил до смерти тещу и душил тестя до потери им сознания. После чего приехал в полицейский участок и заявил, что только что убил двух человек. После множественных экспертиз защите удалось убедить суд в том, что обвиняемый страдал лунатизмом и совершил убийство в состоянии отключенного сознания.
Розалинд Картрайт изучила медицинские и полицейские отчеты, семейную родословную Фалатера, результаты его тестов, видеозаписи допросов. Совокупная информация позволяла ей прийти к выводу, что в данном случае для объяснения причин произошедшего также нельзя было исключить нарушение, связанное со сном. Картрайт обнаружила много параллелей с делом Кеннета Паркса. И в том, и в другом случае преступление совершалось в отношении близкого человека и без видимых мотивов, следы убийства не скрывались, а на подробности о событии у обвиняемого наблюдалась глубокая амнезия. На момент убийства обвиняемый переживал продолжительный период психологического стресса, включающего ощущение личной неудачи, стыда и обвинения самого себя, не видя при этом приемлемого выхода из ситуации. Совершению преступления предшествовали ночи короткого беспокойного сна. И в обоих случаях обвиняемые страдали нарушениями сна в детстве.
Картрайт сделала запрос для дополнительного исследования Фалатера. По ее предположению, если во время ранней фазы медленного сна (non-REM sleep) у него будет наблюдаться поведенческое возбуждение либо большое число активаций ЭЭГ, это станет дополнительным доводом в пользу диагноза. Фалатер провел несколько ночей в лаборатории, где с него снимали физиологические показатели во время сна. Среднее число активаций ЭЭГ во время медленной фазы у него составило 26,5, тогда как норма для человека его возраста и пола равна 4,67.
У следствия не было никаких сомнений в том, что Фалатер убил свою жену. Защита считала принципиально важным установить, был ли тот в сознании, когда совершал преступление. Это вопрос об ответственности: можно ли наказывать человека, если его мозг и его «я» спят?
«Мы с супругой ни разу даже не спорили, мы никогда не кричали и не повышали голос друг на друга, — признавался Фалатер во время процесса. — За все годы, проведенные вместе, я даже помыслить не мог, чтобы обругать или ударить ее. Больше всего меня огорчает то обстоятельство, что из всех людей, что я знаю, она заслуживала этой участи меньше всех».
Для судей, сталкивающихся с подобными случаями агрессивного поведения лунатиков, основную трудность вызывает тот факт, что обвиняемые в момент преступления хорошо ориентируются в пространстве, ходят, взбираются на препятствия, даже водят машину и при этом не узнают в лицо своих жертв. Как такое возможно? Изучение нейроанатомии зрительной системы показало, что пути прохождения нервных сигналов, управляющих движением, и сигналов, ответственных за узнавание лиц, различны. Первые оканчиваются в задней теменной коре, а за узнавание лиц ответственна в основном средневисочная область. Несмотря на сложное моторное поведение, многие участки мозга, занимающиеся восприятием и извлечением смысла, находятся у таких людей в спящем, подавленном состоянии. Кроме того, в состоянии лунатизма человек не слышит крики жертвы и не чувствует боли, если наносит себе повреждение.
Будучи специалистом именно по данной проблеме, Картрайт пришла к заключению, что в случае Фалатера имел место эпизод сомнамбулизма. Скорее всего, в тот вечер Фалатер заснул очень ненадолго. Находясь в состоянии поверхностного сна, он встал с кровати и отправился чинить насос у бассейна. Там ему понадобился нож. Вероятно, к нему подошла жена, чтобы вернуть его в постель. При невозможности решить внутренний конфликт находившаяся в длительном стрессе нервная система дала выход агрессии. При этом высшие области коры, контролирующие формирование суждений, были заблокированы сном. Примитивные импульсы беспрепятственно реализовались в атакующем поведении.
Некоторые психологи, вероятно, могут предложить более изощренную трактовку, при которой нападение на жену не выглядит случайным. Наверняка работа у Фалатера ассоциировалась в том числе с обеспечением семьи. Проблемы, которые у него не получалось решить, могли трансформироваться в какой-то части сознания в проблему с семьей. Наличие семьи вынуждало его работать, а работа приносила неразрешимые проблемы. Следовательно, разрешить их можно, избавившись от семьи. Такое рассуждение примитивной части сознания могло найти выход в поведении только в состоянии отключения рассудка.
Каким бы ни был психологический механизм проявления агрессии при сомнамбулизме, он еще не до конца изучен. История доктора Джекила и мистера Хайда не является полным вымыслом. Под ней есть реальные основания, и такие люди существуют. Понять причины этого недуга важно не только для спасения потенциальных жертв, но и чтобы справедливо поступать в отношении людей, страдающих им. Должны ли они нести ответственность за деяния, совершенные в состоянии, когда их мозг наполовину спит?
Дело Кеннета Паркса рассматривал суд Канады. Мужчина был оправдан. В канадском и британском законодательствах используется понятие «Non-insane automatism» и следующая формула:
«Поступок не делает человека виновным, за исключением случая, когда виновен его разум. Если в момент совершения преступления разум отсутствовал, тогда любое действие признается автоматическим, и такой довод законно использовать в качестве защиты».
Суд США (Аризона), рассматривавший дело Скотта Фалатера, счел поведение обвиняемого слишком сложным для человека с отключенным сознанием. Фалатер был приговорен к пожизненному заключению за предумышленное убийство без права досрочного освобождения.
Денис Тулинов
Rosalind Cartwright. «Sleepwalking Violence: A Sleep Disorder, a Legal Dilemma, and a Psychological Challenge» // The American Journal of Psychiatry, 2004. http://ajp.psychiatryonline.org/cgi/content/full/161/7/1149
«A Killer Sleep Disorder’ // Phoenix New Times. Nov 19, 1998. http://www.phoenix-newtimes.com/1998-11-19/news/a-killer-sleep-disorder/
* * *
«Исключительные состояния — одна из наиболее сложных проблем психиатрии»
В связи со статьей Д. Тулинова о сомнамбулах публикуем комментарий к.мед.н., психиатра с более чем полувековым стажем Эммануила Львовича Гушанского, посвященный исключительным состояниям — временным болезненным расстройствам психической деятельности. Кроме собственно врачебной работы психиатра, Э.Л. много лет был судебно-медицинским экспертом и председателем судебно-психиатрической комиссии в Московской психиатрической больнице им. Кащенко (ныне — им. Н.А. Алексеева). В 1976-2002 гг. Э.Л. Гушанский работал заместителем главного врача Московского психоневрологического диспансера № 21. Свою работу в качестве эксперта он продолжает и сейчас, в Бюро независимой экспертизы «Версия».
Исключительные состояния, во время которых иногда совершаются чрезвычайно жестокие и немотивированные преступления, — одна из наиболее сложных проблем психиатрии. Это связано со следующими (далеко не исчерпывающими) обстоятельствами.
Во-первых, эксперт выносит свое решение исходя из материалов уголовного дела, качество которого нередко весьма низкое. Сам подэкспертный при освидетельствовании не обнаруживает каких-либо значительных изменений психики, поражен и удивлен фактом преступления, не помнит о содержании своих переживаний в момент его совершения.
Преступление, как правило, заранее не подготовлено, не носит умышленного характера; криминальные действия развертываются вне связи с конкретной ситуацией, они обусловлены какими-то внутренними механизмами, реализуемыми в фантастической реальности, где жертвы и палач взаимодействуют в «ином» измерении. Жестокая реальность всплывает в сознании как пробуждение от сна, причем правонарушитель после столь сильного эмоционального напряжения, которым сопровождаются его действия, совершенные в измененном (чаще всего сумеречном) состоянии сознания, не пытается уничтожить улики и скрыться с места преступления, а засыпает или пребывает в глубокой прострации.
Во-вторых, эксперты должны располагать подробным медицинским анамнезом правонарушителя. Как правило, у него имеются остаточные явления перенесенного в далеком прошлом органического поражения головного мозга (черепно-мозговые травмы, инфекционные заболевания и др.) с эпизодами снохождения («лунатизм»), сноговорения, кратковременных нарушений сознания, неуправляемых эмоциональных вспышек. Все эти явления хорошо компенсированы, не проявляются в течение ряда лет, не препятствуют познавательной и творческой деятельности, не являются препятствием в получении профессии и продвижении по службе.
Кроме таких факторов предуготованности, или почвы, на которой развивается исключительное состояние в форме внезапно развившегося измененного сознания, психиатры-эксперты обязаны выявить так называемые «пусковые факторы», способствующие возникновению исключительного состояния и непосредственно ему предшествующие. К ним относятся эмоционально значимые для подэкспертного события, интоксикация (алкоголь, наркотики, психостимуляторы) и другие внешние средовые влияния, причинно связанные с возникновением данного патологического болезненного состояния.
В-третьих, экспертное решение о способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими в значительной степени зависит от общественного мнения, потрясенного и возмущенного жестокостью и бесчеловечностью содеянного. При диагностике исключительного состояния и возможного признания правонарушителя невменяемым медицинские убеждения входят в противоречие с понятием справедливости и с естественно возникающим у публики предположением о «подкупности» экспертов.
Кроме того, эксперты не могут не учитывать того обстоятельства, что, хотя в настоящее время, после содеянного, у правонарушителя нет психических расстройств, никто не может исключить того, что «почвенные» и «пусковые» факторы не смогут спровоцировать повторное и не менее жестокое преступление в будущем. Во многих известных случаях эксперты принимают решение о вменяемости подэкспертного, а суд в качестве мотивов преступления констатирует «хулиганские побуждения».
Несомненно, таких правонарушителей, осужденных на длительные сроки или пожизненное заключение, нужно лечить, но вопрос о длительности такого лечения, условиях, в которых такое лечение должно проводиться, его эффективности остается неразрешенным, проблематичным и лишенным институциональных структур для его осуществления.