Доналд Рейфилд, известный британский филолог, опубликовал «Жизнь Антона Чехова» («Anton Chekhov: A life») еще в 1997 г. Книгу перевели на русский, у наших читателей она вызвала смешанные чувства и достаточно любопытства, так что ее дважды переиздали, — наконец, и я сподобилась прочитать издание 2010 г. Тоже с весьма смешанными чувствами, которыми ниже поделюсь.
«Жизнь Антона Чехова» была задумана автором как рассказ именно о жизни писателя: произведения только упоминаются, некоторые очень сжато пересказываются. Как известно, большую часть жизни Антон Павлович провел в кругу семьи. Соответственно мы получаем подробнейшие сведения не только о родителях Чехова, но и о его братьях и сестрах, невестках и племянниках, тетушках и дядьях. А также о прислуге, соседях, коллегах, друзьях, о знакомых дамах, о корреспондентах и пациентах доктора Чехова.
Не менее подробно описан быт — дома, квартиры и дачи, гостиничные номера и вокзалы, покупка и продажа имений, полевые работы и уход за садом, ремонтные заботы, а также железнодорожные станции, переезды в экипаже и на поезде, письма, посылки и прочие почтовые хлопоты, официальные обеды, встречи и проводы, именины, подарки, визиты и т.п. С какого-то момента это настораживает, потом — раздражает.
В 2005 г., когда книга Рейфилда впервые вышла по-русски, автор дал интервью «Радио Свобода» в Москве, где среди прочего сказал: «Даже если бы Чехов не был великим писателем, стоило бы написать его биографию только потому, что у нас все документы, все письма его наблюдали его друзья, подруги, родственники. Так что это просто документация хорошего русского интеллигента конца XIX века. И такой документации, по-моему, не существует ни для одного другого писателя. Хотя другие вели дневники, а Чехов — нет» [1].
«Документация», т.е. архивы, по-настоящему стала доступна только в «перестроечные» времена; напомню, что в конце 1970-х годов в СССР вышло постановление Политбюро «Против опошления и дискредитации Чехова», имевшее целью закрыть архивы для исследователей…
Читавшие переписку Чехова помнят, что большинство его писем -либо деловые, либо шутливые. Известное и часто цитируемое письмо к брату, несомненно, исключение, равно как и отдельные письма Суворину. Чехов был не просто сдержанным человеком, — он был скрытен. В результате из его писем мы мало что можем узнать о его писательском труде и менее всего — о его настроениях. Зато можем узнать много занятных подробностей — вернее было бы говорить о подробностях, представленных им как занятные.
Рейфилд хотел рассказать об Антоне Чехове именно как о человеке — для этого и нужны были не только его собственные письма, но еще и письма, Чехову адресованные, а также письма его знакомых и родных друг другу. Неоднократно поминаемое Чеховым и его корреспондентами расположение ватерклозета в гостинице или на даче, хорошая или плохая печь, неудачно приготовленный обед — всё это было существенно для тяжело больного Чехова, который вплоть до нескольких последних лет сознательно продолжал вести жизнь здорового человека: путешествовал, жил в гостиницах и пансионах.
«Приземленные» бытовые подробности, а также описание отношений Чехова с женщинами породили некое «смятение» и толки среди читателей книги Рейфилда. Я бы с этими упреками не согласилась. Да, Чехов, пока был холост, посещал бордели — в те времена это было в порядке вещей. Да, его связи с женщинами были весьма многочисленными — но он был молод, обаятелен и свободен. В повествовании Рейфилд говорит о Чехове как об Антоне — но в английском тексте это не звучит как фамильярность.
То, что творчество Чехова не используется Рейфилдом для реконструкции жизни писателя — это как раз привлекательно. Но адекватен ли сам замысел — рассказать о жизни Чехова, почти не обсуждая его творчество? Эту концепцию жизнеописания художника (как, впрочем, и любую другую) можно оспаривать — например, я уверена, что попытка написать биографию Бунина, лишь упомянув его тексты, была бы заведомо обречена на неудачу.
В целом же, если какие-то предположения, касающиеся логики жизни Чехова, Рейфилд не может подкрепить документально, он и не предлагает их читателю. Иногда это огорчительно. Так, для меня всегда оставалась неясной цель поездки Чехова на Сахалин. В книге Рей-филда подробно рассказано о том, как Чехов готовился к поездке и что именно он успел сделать на Сахалине, — но автор старается ограничиваться фактами и не предлагает ни реконструкций, ни оценок.
Мне представляется, что Чехов предпринял эту поездку, чтобы выйти из глубокого душевного кризиса, не имевшего рациональных (или легко поддающихся рационализации) причин. Так ли это — остается загадкой.
«Даже если бы Чехов не был великим писателем, стоило бы написать его биографию», — заметил автор обсуждаемой книги. Однако Чехов был великим писателем! И именно творчество было главным содержанием его жизни. Разные люди в разных странах именно поэтому хотели бы знать о Чехове больше. Видимо, можно рассказать о жизни Чехова, лишь бегло упоминая некоторые его сочинения, -вопрос в том, какого читателя этот рассказ удовлетворит.
1. http://archive.svoboda.org/programs/otbl/2005/otbl.070305.asp
Спасибо за статью. Про такую книгу не знал. Интересно было бы прочитать.
Идеализация писателей ведет к тому, что после школы их мало читают или не читают совсем.
То, что Чехов посещал бордели, открывается публике, как самое … ну что-ли .. шокирующее. То, что Пушкин писал стихи с матом, тоже мало кому известно. А вот представьте, что в школе детям такое бы рассказали. Наверняка это вызвало бы интерес. Помимо шока у родителей, что их детям такое рассказывают. Интересно, а ругался ли Чехов матом? Просто когда все идеально и стерильно, хочется сказать какое-нибудь нехорошее слово.