«Понедельник начинается в субботу…»
А. и Б. Стругацкие

С нашего курса в Дальние Зеленцы распределили троих. Красавица Натали, приехав, день сидела на чемоданах и плакала — разве тут можно жить, на краю земли?! Потом огляделась и поняла: жить можно. И в чем-то — очень даже неплохо. С тех пор прошло больше четверти века. Но чтобы разглядеть начало этой истории, нам придется заглянуть еще на сто лет назад от плачущей на чемоданах Натали.

Планомерное освоение северных морей российскими биологами началась в 1882 г., когда на Соловецких островах была основана первая морская биологическая станция. Она просуществовала 17 лет, а потом у монахов сменилось начальство, и существование под боком братии научной станции было признано идеологически неуместным. Ученых выгнали. Однако они не успокоились и не сложили руки, быстренько доказали тогдашним власть предержащим свою полезность, и станция была переведена в порт Александровск (ныне — г. Полярный), расположенный в Екатерининской гавани Кольского залива Баренцева моря. В 1902 г. станция была переименована в Мурманскую биологическую станцию и работала до 30-х годов, когда исследователей подкосили межведомственные интриги — насиженное место требовалось для базы Северного морского флота.

Надо признать, что изгнание 33-го года обошлось ученым дороже Соловецкого: одиннадцать человек были отправлены в лагеря и ссылку, еще столько же получили сроки условно. Но всем известно, что ученые — народ упертый и живучий: после очередного разгрома станция не исчезла, а лишь перебазировалась в еще более глухие и безлюдные места. Распространенная в истории тактика выживания, что и говорить. Да и амбиции и разнообразные интересы нового государства рабочих и крестьян на Севере имелись к тому времени в полном объеме, что оказалось на руку ученым. Уже через год исследовательская экспедиция из «отсидента» Е.М. Крепса и его соратников, заручившись покровительством «богатых» имен — И.П. Павлова и Л.А. Орбели, отыскала на побережье Баренцева моря удобную бухту Оскара — она защищена островами, рядом пресное озеро, ровные площадки для строительства на древней морене. Обширный пляж, а вблизи нее — каменистая и скалистая литораль, дающая богатый материал для исследовательских работ и учебной практики.

10 марта 1935 г. Совет народных комиссаров СССР принял Постановление об открытии Мурманской биологической станции в губе Дальнезеленецкая.

Дело, по всей видимости, действительно было нужным, потому что станция, которая начиналась с одной большой палатки для рабочих и научных сотрудников, росла как на дрожжах. Научные работы велись с первых дней основания. К 1939 г. была закончена постройка всех основных станционных помещений: научного корпуса, жилого дома, бани-прачечной, склада. Построен деревянный причал, и проведен телефон. Уже в 1937 г. биостанция имела три моторно-парусных бота. Первый том «Трудов» станции был подготовлен к печати в том же 1939 году.

Молодость, энтузиазм, равнодушие к бытовым трудностям. Наука, наука, наука… Эвакуация в Среднюю Азию во время войны (все оборудование и протоколы исследований сохранены!!!). После войны дважды раненный директор станции В.В.Кузнецов и его сотрудники работают буквально сутками, восстанавливая станцию и параллельно осуществляя научные исследования. Волной партийной борьбы против «менделизма-морганизма» смыло из столиц в Зеленцы превосходных ученых — Ю.И. Полянского и М.М. Камшилова. Студенткой ЛГУ мне посчастливилось слушать лекции Юрия Ивановича по зоологии беспозвоночных. Это было не с чем сравнить. Блестящий спектакль одного актера. Не поместившиеся в аудитории в несколько ярусов выглядывали из коридора. Особенно ярко Полянский изображал фораминифер и движущегося многощетинкового червя.

Дальние Зеленцы как зона свободы. Анна Всеволодовна Успенская, работавшая на станции с 1949 по 1952 г., рассказывает: «… У нас была очень хорошая система семинаров, организованная Камшиловым и Полянским. Раз в месяц мы получали журналы, в том числе и иностранные, немецкие, английские. По всей полученной с очередным рейсом парохода литературе нам поручали делать обзор. По всей, а не только по своей специальности, что нас, конечно, сильно развивало. Во-первых, надо было читать на разных языках, во-вторых, охват был шире, чем просто паразитология, ихтиология или гидробиология. Юрий Иванович всегда говорил, это его коронная фраза была: «Уважающий себя ученый должен знать как минимум три языка»». Далеко от столиц, но близко к остальному научному миру. Так было.

В 60-80-е годы поселок процветал. Детский сад, школа, магазин, пекарня, метеостанция, молочная ферма, 800 человек жителей, большинство из которых работают в институте и на институт. Состав «научников» формировался главным образом из выпускников Московского, Ленинградского и Новосибирского университетов. Средний возраст зеленчан — 30 лет. «Отношение к работе как основному содержанию жизни» — так охарактеризовал кредо Зеленцов один из его жителей. К 80-м годам станция в Дальних Зеленцах, по оценкам специалистов, становится лучшей морской биологической станцией России и по оборудованию, и по тем возможностям, которые она предоставляет исследователям. Работы ведутся не только в районе Зеленцов. Институту принадлежит два больших судна, на них совершаются научно-исследовательские рейсы в Норвежское, Гренландское, Печорское, Карское море, ведутся работы на Новой Земле, на Вайгаче, на Земле Франца-Иосифа, на острове Гукера. Российские ученые работают совместно с норвежскими и канадскими коллегами.

Это были они — ожившие герои братьев Стругацких. Это был их мир. Студенческая практика со всего Союза, мониторинг, описание новых видов, фундаментальные исследования.

Я, сама в прошлом биолог, была там в этом году. Своими глазами видела то, что осталось от института, от кораблей и от самого поселка. Что же произошло с самой лучшей российской морской биологической станцией, которая пережила столкновение с монахами, советской властью, гитлеровской Германией, сталинские войны с лженаукой…?

В 1989 г. ММБИ (Мурманский морской биологический институт) был переведен из Дальних Зеленцов в Мурманск. Предполагалось, что на Дальних Зеленцах этот перевод существенно не отразится — биостанция там будет функционировать по-прежнему.

Насколько был обоснован перевод института в Мурманск — вопрос не однозначный. Многие считают, что делать этого было нельзя ни в коем случае, другие утверждают, что иначе было не выжить. Интриги? Частная корысть? Общеперестроечное равнодушие к науке? После перевода института в Мурманск население поселка осталось без работы. Поселок был официально закрыт. Его жителей расселили в районе Североморска и Видяево.

Реально сейчас в Зеленцах одна живая лаборатория — лаборатория альгологии. Один полуживой дом — общежитие. Зимуют там два-три человека. Студенты, которых в этом году привезли туда мои друзья-биологи из Питера, за проживание в этом общежитии заплатили ММБИ по 600 руб. в день за человека.

Самое удивительное, что, если судить по документам и сайтам ММБИ, база в Дальних Зеленцах вполне существует. База-призрак?

Говорят, что на нее даже исправно получают финансирование. Куда оно девается? Аллюзии опять же к Стругацким — «Улитка на склоне» — Лес и Институт — логическое завершение.

Недавно поодаль от разрушающегося поселка построили симпатичные желтые домики со всеми удобствами — коммерческая база для богатых дайверов, и повесили табличку: «Посторонним проход и проезд запрещен». Что ж? Ставшие посторонними «научники» ходят в обход. Еще есть краболовы со своим кораблем (когда-то именно ученые выпустили в губе молодь камчатского краба, он постепенно прижился, и сейчас его численность здесь больше, чем на Камчатке). У краболовов сегодня можно купить рыбку или краба.

Оставив в стороне первые два из трех традиционных русских вопросов — «Кто виноват?» (запутаемся, разбираясь) и «Что делать?» (это вроде бы очевидно), перейдем сразу к третьему: «Камо грядеши?»

Вроде бы обозначены следующие цели и задачи:

• Интересы России в Арктике.
• Подъем науки, в том числе фундаментальной.
• Полноценное высшее образование, закономерно включающее в себя практику студентов и аспирантов.
• Экологический мониторинг северных вод.
• Отслеживание климатических изменений.
• Сохранение и поддержание научных традиций.

Если мы идем именно туда, куда заявлено официально и все это не очередные «разговорчики в пользу бедных», так почему вот сейчас, прямо на наших глазах должна закончиться почти столетняя история старейшей и самой северной морской биологической базы России?

Ведь после реанимации она могла бы стать не только научно-исследовательской, но и прекрасной межуниверситетской базой. А зарубежные коллеги? А интересы промышленности, промышленная экология (кстати, здесь же, в поселке, существовала самая северная коррозионная станция, где испытывались образцы сплавов, но с гибелью института закономерно захирела и она)? Разве все перечисленное не стоит того, чтобы разобраться в том, что происходит, и «оживить» станцию вместе с ее историей, наукой, традициями?

Неужели нам действительно нужно сначала разрушить все до основания, а уже потом приглашать варягов на образовавшееся пепелище… Может быть, хотя бы иногда следует поступить иначе?

Зеленцы не такие уж и дальние

Редакции стало известно, что в статье Катерины Мурашовой о Дальних Зеленцах, опубликованной в газете «Троицкий вариант» № 19 (63) от 28 сентября 2010 года, содержатся заимствования текста и иллюстраций из материала Александры Горяшко «Прощание с Дальними Зеленцами», опубликованной пятью годами ранее. Источник заимствований при этом не указан.

А. Горяшко сообщила нам об этом в своем письме, где в частности указала: «Я занимаюсь историей северных биостанций с начала 2000-х годов. Собрала огромное количество архивного материала, взяла интервью у десятков людей, нашла и отсканировала сотни архивных фотографий и т. д. и т. п. Все эти материалы были обобщены в электронном издании «Литторины на литорали», вышедшем в 2005 году в виде диска и сайта. Темой этой продолжаю заниматься, сайт постоянно пополняется. Именно в ходе дальнейших изысканий и наткнулась на статью К. Мурашовой… Было, мягко говоря, неприятно увидеть без ссылки на источник фотографии, за которыми я ездила в Севастополь, или куски интервью, за которым ездила в Питер»…

Приносим свои извинения Александре Горяшко.