Илья Колмановский — известный научный журналист, пришедший в научную журналистику из зоологии. Работает в журнале «Сноб». Но в интервью речь пойдет в первую очередь об интересном проекте «Карманный ученый» детского издательства «Розовый жираф» (http://pgbooks.ru/want_to_know/researcher/). Это подкаст, где дети задают непростые вопросы: Как? Зачем? Почему?, а ведущий или приглашенные им эксперты пытаются удовлетворить любопытство юных слушателей. Вопросы задавал Сергей Попов.
— Как бы Вы одной фразой охарактеризовали проект «Карманный ученый»?
— Научно-популярный подкаст для детей. Или так: подкаст о мире вокруг нас, который я делаю вместе с детьми.
— Как и у кого возникла идея проекта?
— У вдохновителя издательства «Розовый жираф», одного маленького мальчика, в определенном возрасте стало возникать очень много вопросов обо всем на свете (такое случается с детьми 6 лет). Не на все вопросы родители могли ответить, и он звонил другу семьи, т.е. мне. Я отвечал на всевозможные вопросы. Потом стали звонить его многочисленные друзья, которые тоже бросились звонить и спрашивать, спрашивать и звонить. В какой-то момент мы тут, в издательстве, подумали, что было бы здорово, чтобы не только у наших детей, и детей наших друзей, и детей друзей друзей наших друзей была возможность поговорить с настоящим ученым и получить исчерпывающий, достоверный ответ, но и у всех читателей «Розового жирафа». Так получился проект «Карманный ученый», который мы запустили уже почти два года назад.
— Проект существует почти два года, вышло более полусотни выпусков. Какой самый любимый?
— Самый любимый — обычно последний. Самый ненавистный — тот, который я готовлю.
— На Ваш взгляд, само направление подкастов перспективно? Ожидаете ли Вы, что появится много аналогичных проектов? Какие тут достоинства и проблемы?
— В США, например, подкасты — это существенная часть медиа-культуры, их много, они разнообразны по тематике и аудитории и очень популярны. В России все еще каждый проект — уникальный. В первую очередь подкасты делают радиостанции, и это просто запись уже прошедших передач — ты можешь послушать любую программу в удобное для себя время. Специальное производство подкастов (голосовых или видео) могут позволить себе лишь крупные СМИ, и то в качестве эксперимента, не вкладывая особенных усилий ни в производство, ни в продвижение. В какой-то момент ситуация переломится (как это уже случалось в Интернете не раз), но в конкуренции мы не видим ничего плохого — придется выдумывать все более интересные вещи, чтобы быть популярными и завоевывать новую аудиторию, которая будет становиться все взыскательнее.
— Насколько большая у Вас аудитория? Как она географически распределена?
— В месяц у нас около 10 000 посещений. А слушатели КУ разбросаны по всему миру: это не только Россия и постсоветские страны, где много русскоговорящих семей, но и США, Канада, Германия, Нидерланды, UK, Япония, Швеция, Ирландия, Турция.
— Как устроена обратная связь со слушателями? Что важнее: отклики детей или их родителей?
— Конечно, в первую очередь, проект нацелен на детей, и нам важно, чтобы передачи были им интересны, побуждали их не только звонить и спрашивать КУ, но и больше интересоваться тем, что их окружает, искать дополнительную информацию по тому вопросу, который их волнует. Понятно, что родители тоже волей-неволей часто вынуждены слушать КУ (например, когда семья едет в машине и слушает передачи с айпода), и мы довольно часто получаем вопросы не только от детей, но и от взрослых тоже.
— Вы обязательно выпускаете в эфир самих «почемучек». Насколько важно в популяризации для детей само присутствие детских голосов?
— Каждому ребенку безумно приятно услышать себя по радио (да и взрослому тоже), но, кроме этого, есть еще и такой момент — дети всегда очень живо реагируют на появление других детей: они всегда обращают внимание на детские голоса — на прогулке, в телевизоре, по радио. Им интересно услышать других детей — это такой признак «настояще-сти» передачи. Не голоса актеров, которые «играют в детей». А голоса реальных, живых детей — кто-то волнуется, кто-то немного шепелявит, кто-то заикается, — но всем уделяется равное внимание. И это вдохновляет.
Недавно один мальчик приехал на роликах на кружок по искусству. И говорит: я теперь быстро не езжу, после того как сломал обе руки. И тут одна девочка спрашивает его: «Слушай, а это не ты звонил недавно в КУ?» — когда я услышал эту историю, я понял, что такое слава!!!
— Вам часто приходится выступать медиатором между очень-очень юными авторами вопросов и экспертами. Каковы тут основные сложности, как Вы с ними разбираетесь?
— Эти взрослые говорят на чистейшем китайском языке — и надо половину выкинуть при монтаже, а половину разъяснить. Надо сказать, взрослые и в общении между собой не очень стараются быть понятными. Русскоязычная культура трагически страдает от дефектов коммуникации, от неотправленных и непрочитанных при общении между людьми сообщений. Во всем мире именно этому учат со школы… Кстати, я заметил, что некоторые дети, которые часто в эфире, гораздо лучше научились говорить.
— Кажется, что часто популяризаторы пишут (говорят) не о том, что действительно интересно читателям (слушателям, зрителям и т.п), а о том, что им самим хочется рассказать. Насколько, на Ваш взгляд, это является проблемой?
— Большущей. Это просто низкая культура публичного выступления — безразличие к реципиенту твоего сигнала. До революции — умели.
— Есть мнение, что огромные пласты современной науки с важными открытиями и концепциями проходят мимо широкой публики, поскольку темы слишком сложные, не очень раскрученные, а потому популяризировать в массовых форматах сложно (ТВ-сюжеты, массовые СМИ и т.п.). Согласны ли Вы с таким утверждением?
— Согласен. Хотя часто это вопрос поиска поворота. Графен — сложно, а что Гейм отверг сотрудничество со Сколково — понятно и интересно. Или вот клеточная биология — часто кажется, что очень техническая вещь. Но почитайте, как пишет в своем блоге Руслана Радчук (progenes.livejournal.com. — Прим. ред.), — это же детектив!
— Если бы у Вас была возможность сделать научно-популярный ресурс любого формата без необходимости окупаемости, что бы Вы сделали?
— Я не вижу большого зла в вопросе окупаемости; почти для любой аудитории можно найти такой язык, чтобы говорить с ней о том, что ей важно — так, чтобы ей было интересно. В этом смысле окупаемость — это такое мерило честных отношений: окупаемость выявляет, честно ли вам не плевать на ваших читателей. Аудитория любого проекта (NewTimes, ТрВ-Наука, Mens Health) — это некая группа людей, и, как всякие люди, они заслуживают моего уважения и заботы о том, чтобы им было интересно. Просто для разных аудиторий — разный язык.