Будущий член-корреспондент АН СССР Артемий Владимирович Арциховский в середине 20-х годов прошлого века встал во главе молодой когорты московских археологов, начавших внедрять в свою науку марксизм. Он придумал «метод восхождения» от орудий производства через базис к надстройкам — метод, воплощавший в археологии марксистскую идею. Потом он возглавлял кафедру археологии Московского университета, Новгородскую археологическую экспедицию, открывшую древнерусскую письменность на бересте, стал лауреатом Сталинской премии, много лет был редактором журнала «Советская археология»… Арциховский родился в Новочеркасске, в семье профессора. И вот недавно выяснилось, что юность свою он провел в рядах белых — еще гимназистом ушел добровольцем в армию Каледина, был ранен, бежал в Новочеркасск, потом в Москву и там затерялся. Вынырнул уже готовым к марксистскому переучиванию. Но Сталина всю жизнь ненавидел, считал палачом и убийцей, о чем в 1938 (!) году признавался своему студенту Федорову.
Его соратником по внедрению марксизма в археологию был профессор Алексей Петрович Смирнов, специалист по железному веку, заместитель директора Исторического музея и Института археологии. Но в октябре 1917 г. Смирнов оказался в числе студентов и юнкеров, оборонявших от большевиков «Метрополь» в Москве, был ранен, взят в плен, ожидал в подвале расстрела. Ему повезло: главой большевистской команды, решавшей судьбу пленных, оказался его гимназический приятель, который Смирнова и отпустил. Отпущенный постарался поскорее забыть свое контрреволюционное прошлое.
Проводником марксистских идей в археологии и этнографии считается также профессор Сергей Павлович Толстов. Он отличался особой яростью и особым талантом в отстаивании марксистских идей, его даже подозревали (без твердых оснований) в причастности к арестам коллег. В Отечественную ушел добровольцем на фронт, был ранен, позже возглавил Институт этнографии. В бытность его деканом истфака Сталин доверил ему воспитание своей дочери. Лауреат Сталинской премии. Воспитан в детском доме вместе с тремя братьями, потому что отец его, полковник лейб-гвардии Сводно-казачьего полка, умер до революции. Его дед — казачий генерал, воевал в белой армии, расстрелян в 1920 г. Его дядя — атаман Оренбургского казачества, командовал белыми войсками на Урале. Это его солдаты расстреляли спасавшегося вплавь Чапаева. После гражданской войны дядя Толстова эмигрировал, издал в Константинополе антисоветские мемуары «Из красных лап в неизвестную даль», умер в Австралии. Менее яркое родство стоило людям свободы и жизни. А вот этот оказался наверху…
В Ленинграде марксистскую чистку проводил Владислав Иосифович Равдоникас. Проводил с яростью и запалом. Многих «вычистил». Его книга 1930 г. «За марксистскую историю материальной культуры» стала классикой разгромной критики дореволюционной археологии и ее пережитков. Арциховский подозревал Равдоникаса в связях с чекистами. Владислав Иосифович возглавлял кафедру археологии Ленинградского университета, написал великолепный учебник, раскопал интереснейшие памятники и был избран членом Норвежской академии наук. Удивительно то, что этот воитель за победу марксизма был бывшим царским офицером (а потом и красным командиром) и не состоял в партии. И не просто не состоял — он побывал в ней, а в 1922 г. демонстративно вышел, подав соответствующее заявление. А когда в 1936 г. в лагерях умер известный археолог Миллер и на квартире у академика Мещанинова собрались ленинградские археологи помянуть усопшего, Равдоникас произнес речь, в которой высказал надежду, что придут времена, когда заслуги Миллера можно будет признавать открыто. Это было сказано в разгар террора! Всё это не помешало ему подстроиться к успехам Лысенко и попытаться провести аналогичный переворот в археологии — но в неудачное время. Переворот провалился, Равдоникас ушел из науки и последние 30 лет своей жизни провел отшельником.
А вот совершенно противоположная история. Старший брат известного поэта-символиста Мережковского — Константин был талантливейшим биологом и сделал выдающиеся открытия в археологии. При этом он был реакционером до мозга костей (воевал открыто против прогресса). Писал доносы начальству на либеральных профессоров, поддерживал личными средствами антисемитскую газету, опубликовал за границей антихристианский фантастический роман-утопию «Рай земной», в котором с наслаждением расписывал расистское будущее планеты (это было за несколько десятилетий до выдвижения Гитлера). А когда полиция разоблачила его как педофила и садиста (растлил 26 девочек и несколько мальчиков) и консервативные друзья от него отвернулись, он решил перекинуться к либералам и евреям, чтобы те его спасли. Он был убежден, что существует мировая закулиса — тайное жидомасонское правительство мира, и решил предложить ему свои услуги в обмен на спасение от полиции. Но точного адреса этого правительства Константин Мережковский не знал, поэтому написал либеральному члену Государственного Совета А.В. Васильеву, чтобы тот переслал письмо, куда следует. К сожалению, у того тоже не было нужного адреса… Впрочем, не в интересах Министерства внутренних дел было раздувать скандал вокруг консервативного профессора с кое-какими заслугами. Ему дали бежать за границу. В Швейцарии уже после революции Константин Мережковский покончил с собой…
Такие вот неожиданные «рокировки» из одного политического лагеря в другой можно отыскать в знакомой мне истории науки, в археологии. Получается, что за многими крупными фигурами стоит совершенно непредсказуемое прошлое.
* * *
Мой отец в Отечественную войну был военврачом на фронте с первого до последнего дня. В Красной Армии он был еще и в гражданскую — ну, тут для многих всё понятно: еврей, атеист, чего же ожидать…
Однако в Красной Армии он служил лишь с 1920 г. А перед тем был офицером в Добровольческой армии генерала Деникина. В белой армии. Еврей? Так евреи ведь вообще в большинстве своем стояли за Февральскую революцию, но против большевиков. И для моего отца это было логично. Он был выпускником Варшавского императорского университета, эвакуированного в Ростов-на-Дону, сыном капиталиста (у деда был заводик). В Красной Армии оказался, как и многие офицеры, когда Деникин был разбит. В партию никогда не вступал…
Идея непредсказуемого прошлого может быть применена и к современности. Если мы взглянем из будущего на нашу жизнь, всё ли сохранится на своих местах? Все ли устои устоят, все ли лозунги удержатся, все ли оценки останутся значимыми?
Вполне может так статься, что, глядя из грядущего, будут считать, что огромная часть населения в душе аплодировала Новодворской и обожала Чубайса. Не менее возможно, что все только и думали, как помочь полковнику Квачкову взорвать Чубайса, и не вступили в Народное ополчение имени Минина и Пожарского только из-за преждевременного (предродового) разгрома этой армии. А может, наш нынешний «тандем» будет спокойно изображать двуглавого орла до брежневского почтенного возраста — кто знает? Всё зависит от того, куда повернет история. А на это могли повлиять и здоровье Ельцина, и пацанское детство Путина, и проколы в трюках Суркова, и литературное воображение Лимонова… Конечно, воздействуют и какие-то общие социально-экономические факторы, веяние времени, ход истории, но это в общем и целом, в конечном счете… А пока реализуется этот конечный счет, наша жизнь в истории пройдет. На нашем веку гораздо заметнее все эти частные, временные, преходящие повороты истории и смены ее непостоянных ориентиров…