Кризис, или Разруха в головах

Год назад в № 50 ТрВ-Н была опубликована статья «Модернизация и наука» [1], в которой анализировалась динамика публикационной активности различных стран в последние десятилетия. Основной вывод статьи был таков. Независимо от политического строя, культурных особенностей, места на карте и размера территории действует единая закономерность: страны, в которых происходит быстрое экономическое и научно-техническое развитие, демонстрируют ускоренный (по отношению к наиболее развитым странам мира) рост числа публикаций в научных журналах. Даже в странах, не претендующих на технологическое лидерство, с неизбежностью развивается «публикабельная» наука — она необходима им, чтобы обеспечить подготовку квалифицированных кадров, способных если не развивать, то хотя бы уметь воспринимать современные технологии.

Это общая тенденция, но интересно задать вопрос, как сказался на науке глобальный экономический кризис. Из общих соображений ясно, что вряд ли влияние кризиса было благотворным: из-за экономических трудностей компании сокращают вложения в исследования и разработки; государства, борясь за сокращение дефицита бюджета, тоже не склонны наращивать ассигнования на науку. Но что говорит о происходящем публикационная активность?

Позади планеты всей

Я посмотрел данные по публикациям двух последних лет 30 стран, которые в 2009 г. опубликовали 10 тысяч и более статей в научных журналах согласно наиболее авторитетной базе данных по научным публикациям Web of Science корпорации Thomson Reuters. Она включает информацию о публикациях более чем в 10 тысячах наиболее авторитетных научных журналах мира (в том числе российских) по естественным, техническим, гуманитарным и общественным наукам.

Для США, Японии, Канады, развитых европейских стран число публикаций в 2010 г. по сравнению с 2009 г. упало на 3-6 %. Некоторые бурно развивающиеся страны, не особо пострадавшие от кризиса, продемонстрировали рост числа публикаций. В Индии число публикаций выросло на 0,3 %, Южной Корее — на 2,7 %, Китае — на 6,4 %. Ракетой устремился вверх Иран, продемонстрировавший рост аж на 9,3 %. Число публикаций из Бразилии, которое также быстро росло в последние годы, упало на 1 %.

А что же Россия? Россия, как и Иран, оказалась рекордсменом, вот только рекорд этот печален: Россия опередила все хоть сколь-нибудь значимые в научном отношении страны мира по темпам падения числа публикаций — 11,9 %. Даже борющаяся с чудовищным бюджетным дефицитом и спасаемая всей Европой Греция, которую постоянно сотрясают забастовки, показала не столь плачевный результат: число статей из Греции упало на 9,1 %.

Столь масштабного падения числа публикаций в России не было ни во время дефолта и секвестров в 90-х, ни позже. Исключение составляет 2006 год, но тогда падение было вызвано чисто техническими причинами — не была проиндексирована значительная часть публикаций в российских журналах. Нельзя полностью исключать влияния таких технических факторов и в 2010 г., однако выборочный просмотр по некоторым журналам не дает оснований предполагать, что повторилась история 2006 г.

Можно вспомнить, что Россия была также одним из чемпионов по падению ВВП: в 2009 г. российский ВВП упал на 7,9 %. Однако в России наука финансируется в основном государством, и — даже с учетом сокращения бюджета 2009 г. по сравнению с первоначальными показателями — рост бюджетных ассигнований на науку в 2009 г. составил почти 27 %, что гораздо выше инфляции. В 2010 г. расходы на гражданскую науку изначально планировалось сократить на 4,5 %, но в итоге они даже немного выросли, составив 172 млрд руб., тогда как в 2008 г. на эти цели было израсходовано порядка 130 млрд руб. Почему же, несмотря на рост расходов, наметилась крайне неблагоприятная тенденция в плане публикаций. Только ли кризис виноват в этом?

«Денег у нас хватает, у нас ума не хватает»

Может быть, дело не только в деньгах, но и в том, как они тратятся. В 2005-2009 гг. расходы на науку росли и Россия показывала вполне приличную публикационную динамику: число публикаций из нашей страны в эти годы выросло на 14,5 %, что превышает типичный для других стран «Большой восьмерки» рост. Характер расходов в 2005-2008 гг. был относительно дружественным для научных групп и рядовых исследователей: пропорционально общему росту расходов увеличивался бюджет ведущих научных фондов, в 2006-2008 гг. в РАН был реализован пилотный проект, приведший к значительному росту должностных окладов и зарплат научных сотрудников.

Но с 2009 г. ситуация начала изменяться: не только были заморожены оклады, но и начала сокращаться доля ведущих научных фондов в расходах на гражданские исследования и разработки. В 2010 г. положение дел еще более усугубилось: расходы на РФФИ и РГНФ было сокращены уже и в абсолютном выражении, также были сокращены расходы на научные программы РАН. Таким образом, ситуация с конкурсным финансированием научных групп, являющихся основным производителем научного продукта, резко ухудшилась.

Возможно, основной причиной резкого падения числа российских публикаций в 2010 г. является переориентация на финансирование громких мегапроектов, а не на финансирование непосредственно работающих ученых и исследовательских групп, а также нарастающая бюрократическая гиперрегламентация как процесса получения средств, так и процесса их расходования.

Конечно, для научных групп появилась дополнительная возможность получить конкурсное финансирование на проведение исследовательских работ: в 2009 г. заработала ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России». Деньги на поддержку научно-образовательных центров и научных групп в рамках этой программы выделяются не такие уж и маленькие: в 2010 г. только по мероприятиям 1.1, 1.2, 1.3 и 1.5 ФЦП «Кадры» было выделено 8,2 млрд руб. Однако… Конкурсы ФЦП «Кадры» проходят по правилам Федерального закона № 94-ФЗ со всеми его «прелестями» — доминирование при оценке цены контракта, невозможность подать более одной заявки от организации, бюрократизированная и неудобная процедура подачи заявок и пр. Поэтому конкурсы в рамках ФЦП не могут быть полноценной заменой наиболее эффективному механизму финансирования научных групп — научным фондам.

Впрочем, это мнение ученых, а подтверждается ли оно цифрами? Да, подтверждается. Обычно финансирующая проект организация рекомендует указывать при публикации статей, что данная работа выполнена при ее поддержке. Не всегда это требование четко соблюдается; кроме того, в некоторых случаях (ФЦП «Кадры») данное требование зафиксировано в государственном контракте, а в других случаях (научные программы РАН) жестких требований нет. Тем не менее, опираясь на подобные ссылки, можно установить, сколь важна деятельность той или иной организации для науки, воспользовавшись тем, что в последние годы в базе данных Web of Science стали фиксировать ссылки на поддержку со стороны финансирующих организаций при внесении статей в базу данных.

Таблица 1. Конкурсная поддержка исследований со стороны РФФИ, РАН и Минобрнауки (по данным Web of Science)

Общее число статей из России в 2010 г., по данным Web of Science, составило 27,8 тыс. В таблице 1 приведены данные по трем российским государственным структурам, вносящим наибольший вклад в конкурсное финансирование научных исследований: информация о числе статей, содержащих ссылку на поддержку со стороны этих структур, и, для справки, данные о бюджете РФФИ (собственно конкурсные расходы чуть меньше) и оценочная информация об объемах конкурсного финансирования научных исследований со стороны профильных ведомств в 2010 г.

При том, что в Web of Science учитываются публикации не только в области естественных и точных наук, на поддержке которых специализируется РФФИ, а публикации по всему спектру научной деятельности, ссылки на поддержку со стороны РФФИ содержит более трети российских статей. Это в разы больше, чем у любой другой российской госструктуры.

Объемы конкурсного финансирования исследований со стороны различных ведомств не всегда просто оценить, но РФФИ определенно не является в этом отношении лидером. Исходя из данных об объемах конкурсного финансирования научных исследований в «центральной части» РАН (объема финансирования научных программ Президиума РАН и отделений РАН, равного 2 млрд руб. [2]), можно оценить объем конкурсного финансирования научных программ в РАН примерно в 3 млрд руб. Даже учитывая, что порядка 20 % расходов по мероприятиям 1.1-1.5 ФЦП «Кадры» идет на оборонную и общественно-гуманитарную тематику, от которой сложно ожидать заметного публикационного выхода, фиксируемого Web of Science, в рамках этой ФЦП на конкурсную поддержку «публикабельной науки» израсходовано не меньше, чем со стороны РФФИ. Ведется финансирование «поисковых НИР», пусть и не столь масштабное, и в рамках других ФЦП («исследования и разработки», «развитие нанотехнологий» и др.).

Не следует, конечно, ожидать, что число статей должно быть прямо пропорционально расходам данного года, но вывод очевиден: РФФИ действительно является наиболее значимой и эффективной из всех государственных российских организаций, ведущих конкурсное финансирование научных исследований.

Деньги — мегапроектам

Вот только наше правительство пока не хочет этого понять. Оно все больше предпочитает давать деньги не непосредственно работающим ученым и научным группам, а на разного рода крупные прожекты, перспективы реализации которых рисуются в самых радужных тонах: Россия станет мировым лидером в нанотехнологиях, национальная лаборатория на базе Курчатовского института станет кузницей науки и технологий XXI века, в Сколково будет создана российская Кремниевая долина… Только на финансирование сколковского проекта до 2015 г. может быть потрачено из бюджета примерно 100 млрд руб.

Реальность обычно, мягко говоря, не вполне соответствует ожиданиям. В этой связи стоит посмотреть, что происходило с публикационной активностью различных российских научных организаций в 2009-2010 гг.

Таблица 2. Число публикаций некоторых российских организаций по данным Web of Science

Как можно видеть, меньше всего пострадала РАН: несмотря на сокращение своего бюджета, Академия показала падение публикационного выхода даже меньше среднероссийского — 11,4 %. Интересно отметить, что громкие проекты последних лет-Южный и Сибирский федеральные университеты, а также Курчатовский институт — показали результаты даже хуже, чем среднероссийский, — 13 и 13,4 % соответственно. Причем если финансирование двух упомянутых федеральных университетов в последнее время начало сокращаться, то расходы на руководимую М.В.Ковальчуком прорывную нацлабораторию только растут. Беспристрастные цифры показывают истинную цену его заявлений о том, что «с появлением конвергентного Курчатовского НБИК-центра, у российской науки создан задел на десятилетия, который обеспечит нам лидирующие позиции среди ведущих научных центров мира» [3].

Тут нужно отметить, что при поиске данных по различным организациям некоторое количество ссылок неизбежно теряется, поскольку не всегда указывается полное наименование организаций: не всегда институты РАН указывают свою академическую принадлежность, не всегда институты в составе МГУ указывают свою университетскую принадлежность. Наверное, что-то теряется и для Курчатовского института, однако при поиске я использовал различные варианты наименования института, и, полагаю, потери для РНЦ «КИ» не больше, чем для других организаций. А главное, публикационная динамика гораздо более показательна, чем абсолютные цифры. Поэтому сетования Михаила Ковальчука на то, что критики чего-то не учитывают, лишены оснований.

Понять, почему в наших условиях мегапроекты не дают серьезных результатов, нетрудно. Решения о финансировании этих проектов принимаются обычно либо под влиянием лоббирования, либо на основании пиарно-политических соображений. А деньги до ученых в таком случае доходят, просачиваясь сквозь толщу бюрократии, которая решает — и с ощутимой для себя пользой, — как и на что их тратить. В результате ученые пишут и пишут различного рода отчеты, а миллионы и миллиарды отливаются в плохо отремонтированные здания и пылящееся дорогостоящее оборудование, на котором некому работать.

Другой бедой является постоянно нарастающая бюрократизация. ФЦП «Кадры», которая стала более значимым источником финансирования бюджетных средств в 2010 г., чем РФФИ, как уже говорилось, гораздо более бюрократизирована и в плане подачи заявок, и в плане отчетности, поэтому у людей все больше сил уходит на пустую бумажную работу. Не только получение, но и расходование средств становится объектом все более мелочной и жесткой регламентации. Последним шагом в этом направлении стало изменение Минэкономразвития номенклатуры товаров и услуг, приведшее к коллапсу закупок в ряде организаций, о чем в ТрВ-Н много писали.

Таким образом, возможно, основной причиной резкого падения числа российских публикаций в 2010 г. является переориентация на финансирование громких мегапроектов, а не на финансирование непосредственно работающих ученых и исследовательских групп, а также нарастающая бюрократическая гиперрегламентация как процесса получения средств, так и процесса их расходования.

В этом контексте нельзя не сказать и еще об одной вещи. Часто чиновники говорят, что деньги следует тратить на практически значимые результаты, что Россия — слишком бедная страна, чтобы поддерживать фундаментальную науку. Так ли это? Стоит обратиться к опыту других стран БРИК и прочих соседей по глобусу. Об этом — в следующем номере ТрВ-Н.

1. Е. Онищенко. Модернизация и наука, №50, 30.03.2010 http://trv-science.ru/2010/03/30/modernizaciya-i-nauka/.

2. Постановление «О программах фундаментальных исследований РАН на 2010 год» от 02.02.2010 на сайте www.ras.ru.

3. М.В. Ковальчук. «Курчатовский центр нано-био-инфо-когнитивных технологий». Труды XIV Международного симпозиума «Нанофизика и наноэлектроника», Нижний Новгород, 15-19 марта 2010 г., т.1, с. 5-6.