С 30 мая по 2 июня 2011 года в Москве прошел саммит редакторов научных и научно-популярных журналов. В столицу России приехали главные редакторы региональных изданий журнала Scientific American и высшее руководство мирового научного издательства Nature Publishing Group, которое, в частности, выпускает один из самых престижных научных журналов — Nature.
В последний день саммита в здании Президиума Российской академии наук состоялась встреча иностранных гостей с российскими учеными и научными журналистами. На встрече присутствовали академик РАН, директор Института теплофизики экстремальных состояний Объединенного института высоких температур (ОИВТ) РАН Владимир Фортов, физик, главный редактор российской версии Scientific American — журнала «В мире науки», бессменный ведущий программы «Очевидное — невероятное» Сергей Капица, генеральный директор Российской венчурной компании (РВК) Игорь Агамирзян, заместитель директора по науке Института проблем передачи информации (ИППИ) РАН, редактор газеты «Троицкий вариант-Наука», биоинформатик Михаил Гельфанд, астрофизик и популяризатор науки Сергей Попов, научный редактор «Полит.ру» Борис Долгин, редактор отдела науки журнала «Русский репортер» Григорий Та-расевич, председатель Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах при Совете при президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию Андрей Петров и другие. Со стороны иностранных гостей были главный редактор Nature Publishing Group в Азии Дэвид Суинбэнкс (David Swinbanks), а также представители журналов Scientific American, издающихся в различных странах.
Полное название встречи — «Рабочая встреча по вопросам глобализации, популяризации и управления наукой» — звучит очень общо, и разговоры, которые велись 2 июня в президентском зале ПРАН, тоже отличались широтой охвата проблем и масштабными обобщениями. Собственно популяризации науки участники дискуссии касались постольку-поскольку, а основной темой всех разговоров стали сложности при попытках вести исследовательскую деятельность в России, и, соответственно, западные гости практически не принимали участия в обсуждении. Думается, прошедшая встреча оставила у них довольно странное впечатление — не знакомому с российскими реалиями человеку заявления ораторов должны были представиться сложно усвояемой мешаниной самых разных проблемных моментов. Попробуем собрать воедино все соображения, которые высказывались участниками рабочей встречи.
Наука в России, как и в остальном мире, сейчас находится в непростом положении — после того, как закончилась холодная война, исчез основной заказчик научных разработок — ВПК (о разных аспектах этой ситуации говорили Владимир Фортов и Игорь Агамирзян). Сегодня, чтобы получить деньги на свои исследования, ученым необходимо объяснить обществу, зачем эти исследования ему, обществу, нужны. Если раньше наука была ориентирована в первую очередь на нужды оборонной промышленности, то теперь она стала служить потребительским запросам граждан. В США наука сумела перестроиться и начать производить товар, удовлетворяющий общественным запросам, а вот в России все еще буксует. Отчасти этот ступор обусловлен пресловутым «особым путем» нашей страны, и в данном случае он пролегает точно поперек по отношению к главной дороге, по которой движется наука.
Как заметил Агамирзян, глобализация уже завершилась в том смысле, что у жителей самых разных стран на сегодня сложились одинаковые потребности — американцам, арабам, мексиканцам, русским нужны одни и те же мобильные телефоны и одни и те же компьютеры. Чтобы удовлетворить потребности общества, стране необходимо стать частью мировой экономики, и грустная реальность в том, что России это до сих пор никак не удается. И российское общество сегодня не понимает, что интегрироваться в общемировой бизнес страна может только благодаря «бесполезным» ученым, чьи разработки позволят добиться того, о чем в последнее время нам говорят из каждого утюга — сделать российскую экономику инновационной.
Только наука, а не военные достижения или идеология в состоянии реально изменять структуру общества. В XX веке это произошло несколько раз: появление массового автомобиля и доступного авиационного сообщения в корне изменило организацию контактов внутри общества, практически уничтожив географические барьеры и расстояния. Повсеместное внедрение информационных технологий завершило этот процесс.
Парадокс заключается в том, что, несмотря на все эти колоссальные изменения, граждане до сих пор не понимают, что наука занята воплощением нужд общества в реальность. Общество знает, что ученые — это такие высокомерные снобы, которые сыплют непонятными терминами и требуют выделить себе огромные деньги вместо того, чтобы рассказать простым людям а как же будет выглядеть окружающий мир через 20 лет, чтобы они могли как-то подготовиться к надвигающимся и уже происходящим стремительным изменениям.
В России с процессами взаимоотношения науки и общества дела обстоят совсем плохо из-за того, что российская наука практически не интегрирована в науку мировую. И главным препятствием, мешающим этому процессу, являются даже не деньги (в последнее время их выделяется не так уж и мало), а недостаток квалифицированных кадров. Молодые и перспективные специалисты массово уезжают из России, причем бегство происходит не только из науки, но и из бизнеса. Причины утечки мозгов в этих двух областях схожие — отсутствие условий, позволяющих заниматься своей работой комфортно и эффективно.
Подробно описывать, какие именно государственные препоны мешают нормально заниматься наукой в России, нет смысла — все они хорошо известны читателю. Ограничусь кратким перечислением: отсутствие работающих экспертной и грантовой систем (грантовое финансирование составляет около 2% ото всех средств, выделяемых на науку), бюрократия, принуждающая институты планировать свою работу в несовместимом с научной деятельностью режиме, 94-й федеральный закон, который превращает покупку необходимых приборов и реактивов в подобие бега с препятствиями, неудобное таможенное законодательство, не учитывающее потребностей ученых.
У российской традиции распределять деньги на науку (и не только на науку) в основном по знакомству есть еще одно печальное следствие, приводящее к обесцениванию роли ученых в глазах общества. В существующих условиях у исследователей нет никакого стимула популяризовать свою работу ни перед коллегами, ни перед обществом.
Но, несмотря на столь унылую и, по мнении многих, бесперспективную картину российского научного быта, некоторые энтузиасты все же пытаются исправить ситуацию, а не сменить гражданство. Иногда эти усилия дают результат, хотя зачастую неоднозначный (можно, например, вспомнить ФЦП «Кадры» и знаменитую программу мегагрантов). И хотя обе эти инициативы подвергаются критике, нередко справедливой, они позволили хотя бы части ученых вести исследования в России на более или менее конкурентно-способном уровне.
Есть шанс, что популяризация хотя бы отчасти также поможет улучшить состояние российской науки. Как отметил Сергей Попов, если о той или иной лаборатории начнут регулярно писать в СМИ, то, может быть, это поможет ей выбивать деньги — отказывать известным и статусным людям сложнее, так как их бедственное положение вызовет повышенный интерес у журналистов, которые поднимут ненужную шумиху и могут обнародовать подробности, предназначенные исключительно для внутреннего пользования.
Хочется верить, что сходный механизм сработает и после прошедшей рабочей встречи — может быть, западные научные журналисты проникнутся описанными сложностями и расскажут об этом в своих изданиях. Непосредственное действие на тех, кто принимает решения в России, эти публикации вряд ли окажут. Но в комплексе с другими мероприятиями они, возможно, и сыграют определенную роль.
* * *
Сергей Попов, астрофизик, член редсовета ТрВ-Н
Встреча в Президентском зале РАН оставила смешанные чувства.
Начав заметно позже заявленного времени, организаторы первые часа полтора представили слушателям серию выступлений, в которых, на мой взгляд, было мало нового и интересного. Поэтому какой-то бурной дискуссии поначалу и не возникло. Всё заметно оживилось, когда речь пошла о проблемах в российской науке. И здесь было высказано немало важных утверждений, а присутствовавшие редакторы национальных версий Scientific American смогли составить некоторое впечатление о ситуации в науке в нашей стране. Жаль, что им самим по сути не было предоставлено слово, а какой-то активной дискуссии с их участием в Президентском зале не получилось.
Гораздо интереснее и важнее было общение после официальной части. Очень хорошо, что организаторы предоставили возможность участникам пообщаться друг с другом в течение нескольких часов в приятной обстановке. Здесь редакторы национальных версий SciAm, российские ученые и журналисты, а также другие участники встречи смогли неформально и обстоятельно обсудить много разных проблем, связанных с наукой, популяризацией, связи науки и бизнеса и т.д. Именно эта часть, где мне самому удалось детально подискутировать с редакторами немецкого, арабского и чешского издания SciAm о различных подходах к популяризации, о взаимосвязи электронных и печатных версий, о подборе авторов и о независимых научных блоггерах, показалась самой продуктивной.
Фото Наталии Деминой