Поздравляя знакомого публициста, очень известного, с вышедшей книгой, я спросил его, не порекомендует ли он меня своему издателю: мои обычные издательства уже работают над моими книгами, а у меня есть что еще сказать. «Что ж, — ответил он, — мой издатель берет по нынешним временам недорого». Я не сразу понял: «С кого берет?», а потом смущенно пробормотал, что привык к другому соотношению обязанностей. Ведь это издатель должен платить автору гонорар, а не автор — издателю! А откуда издатель берет деньги — не забота автора. «Ну, — протянул публицист,— вы в другой весовой категории…»
Но по здравом размышлении я умерил свою заносчивость. Ведь и мне за все мои книги пока почти ничего не заплатили. Правда, договоры были подписаны давно, издатели-должники обещают, как говорят в Одессе, — «извиняются», стыдятся, но не платят. Мотивируют тем, что им не платят книгопродавцы. А книгопродавцы в первую голову жаждут рассчитаться с арендой помещений и налогами, затем с крупными издательскими домами (у которых большой ассортимент), на остальных не хватает. Если делать магазинную накрутку еще выше — сильно повышать цену за книги (накрутка и так порою достигает уже более 100%!), то книги просто не уйдут из магазина. А всем тем, через чьи руки проходят книги на пути к читателю, надо жить, кормить семьи и платить за бумагу, типографии, складам, перевозчикам…
Очень забавно читать в блогах возмущенные восклицания читателей: ну и бессовестный же автор — назначил непомерно высокую цену за свою книгу! Автор тут вообще не при чем. Он такой же страдалец, как читатель. Более того, затраченные на творчество труд и время совершенно не окупаются обычными мизерными гонорарами — менее тысячи долларов за книгу — и те еще выцарапать надо. А уж если договор на «роялти» — проценты с продажи (обычно от 6 до 12% оптовой цены), — вообще получить что-то в наших нестабильных условиях крайне проблематично: либо шах, либо ишак — либо издательство успеет исчезнуть, либо автор помрет, либо все всё забудут в новом периоде нашей жизни.
Конечно, деньги можно было бы востребовать по суду, но, во-первых, обращаться в наш суд как-то не хочется, а во-вторых, мне же предстоит издавать и следующие книги у тех же издателей. Кроме того, у меня есть впечатление, что издатели не врут, им и в самом деле трудно. Многие разоряются.
Сравнительно благополучно обстоит дело с большими издательствами и массовыми тиражами, но научные книги издаются небольшими издательствами, и тиражи, как правило, не превышают тысячу экземпляров, а более-менее доходным издание становится только при тиражах, превышающих три тысячи. Как же издается основная масса научных книг? На деньги научных институтов и университетов, на гранты фондов и на гранты Министерства печати. Но гранты покрывают лишь малую часть продукции. Остальное — на деньги частных спонсоров и самих авторов. На те крохи, которые издатели-энтузиасты (есть и такие) сумеют ради престижа и любви к делу выкроить, урезая свой бюджет. Нередко при этом страдает качество книг: выгадывают на редактировании, на корректуре, на квалификации переводчиков и художников, на качестве бумаги, на иллюстрациях и размере шрифтов.
Отсюда обычная ситуация, знакомая каждому научному работнику. Книг издается много, они всё дороже, а издать научную книгу простому ученому чрезвычайно сложно. Автор годами носится со своей рукописью, пытаясь ее пристроить, а затем подработать к профилю клюнувшего издательства. Затем рукописи годами лежат на очереди в издательстве — и стареют. Некоторые статьи у меня лежали по 9 лет. О каком новаторстве может идти речь? О какой конкурентоспособности по сравнению с Западом? Некоторые мои книги лежали в издательствах по 4-5 лет. (Лежали и по 30-40 лет, но это уже по причинам политическим, хотя я вообще-то на прямо политические темы не писал.)
Когда я спрашиваю у своих издателей, в чем основная причина всех этих трудностей, чаще всего называют несколько обстоятельств.
Во-первых, неблагоприятное состояние нашей кредитной системы. Чтобы издать книгу, издателям нужны «длинные деньги», т.е. нужны крупные кредиты надолго. Ведь деньги вернутся только после издания книги, ее продвижения на рынок и продажи всего тиража. Между тем наши банки предпочитают давать деньги на проекты с быстрой доходностью или дают их под очень большие проценты. Ведь наши банки живут в атмосфере нестабильности и ненадежности.
Во-вторых, жалуются на антикультурную направленность нашей налоговой системы. С издателей снимают столько, что доходность резко понижается.
В-третьих, книжные магазины, как правило, не располагают своими собственными помещениями (помещения они арендуют) и не могут размещать на своих складах вышедшую продукцию. Поэтому они предпочитают книги, которые быстро расходятся. А книги на долговременную потребность, которые будут покупать всё новые волны читателей, издавать невыгодно. Их негде хранить. К тому же это замороженные средства — нет нужного оборота. То же самое относится к книгам, которые рассчитаны на то, что их постепенно распробуют и начнут покупать. Нужно, чтобы их расхватали сразу. В результате магазины не покупают книги у издателей, а берут на реализацию — деньги заплатят (если заплатят) потом.
Собственные помещения не грех бы иметь и издательствам: это облегчило бы взятие выгодных кредитов — под залог помещений.
Я думаю,что вся эта проблема касается не только самих издателей — она затрагивает интересы всех ученых. Что тут можно сделать? Изменение банковской системы — это проблема всего нашего социально-экономического устройства, и решаться она может только в рамках общегосударственных изменений. Антикультурная направленность нашей налоговой системы, конечно, тоже упирается в нацеленность общегосударственной экономической политики, но здесь что-то можно делать, создавая давление наших ученых организаций на правящие центры через Общественную палату, партийные программы и советы экспертов. Еще более поддается непосредственному давлению научной общественности решение третьего вопроса — вопроса о доступе магазинов и издательств к получению собственных помещений — здесь многое зависит от местных администраций.
Но в общем все эти трудности ускоряют стремление читателей и пишущей братии перейти поскорее на электронные носители информации, заменить научную книгу компьютерным изданием и электронной читалкой. Как писатель я давно, с 1990 г., привык писать сразу на компьютере, без бумажных черновиков. Это втрое быстрее, чем на бумаге. Но как ученый я всё еще пользуюсь своей бумажной картотекой. А как читатель я всё еще больше симпатизирую старой доброй книге — с бумажными страницами, с возможностью охватить глазом и осязать весь объем информации. Да, с экрана легче отыскать нужное место, взять цитату, изменить шрифт под свое зрение. Но я остаюсь книжным человеком — как, наверное, и многие из моих читателей.
Так что мое поздравление публициста с книгой получилось каким-то скомканным. С оговорками вышло не только поздравление, но вытекающие из его обдумывания способы решения проблемы. Стоит ли добиваться их решения, если предстоят совсем другие задачи и проблемы, связанные с отказом от привычных бумажных книг, с переходом в виртуальную действительность? Или на нашу жизнь еще хватит бумажной и книжной культуры, и, стало быть, нужно решать проблемы издания, если мы хотим жить по-человечески и видеть свои мысли отпечатанными на реальных листах?
Лев Самуилович, Вы затронули очень серьезную проблему. Она гораздо шире, чем Вы ее обозначили. По роду своей деятельности, мне приходится работать с заказчиком, которого представляет не тот или иной руководитель предприятия или организации, а, как правило, исполнитель.
Климатизация зданий не только в нашей стране дело сложное и мало изученное, поэтому на первом этапе мне необходимо ввести в курс дела заказчика, т.е. обозначить проблему, возможные способы ее решения. Кроме этого надо рассказать, какие технические решения существуют и какие из них, можно, применить в помещениях заказчика. Только после этого будет вырисовываться стоимость решения проблемы Мое общение с людьми, которые принимают окончательное решение возможно только в письменном виде. Формулирую, назовем этот процесс постановку задачи к решению проблемы, в письменном виде. Это несколько листов текста да еще с ссылками. Отдаю исполнителю, а это, как правило, сотрудник хозяйственного отдела. Известно, что сотруднику хозяйственного отдела специального образования не требуется. Получая мой талмуд со специфическими словами, а то и формулами, ответ один: “Нам читать некогда, а начальство больше двух трех предложений в одном документе не читает. Им тоже некогда” Дальше идут рекомендации для меня: “Вы скажите, сколько это будет стоить и ваша задача понравиться нашему руководству со стоимостью ”. Образно говоря, я должен заказчику за три копейки оказать услугу по западным стандартам, да еще эту услугу должны оказывать высоко квалифицированные специалисты. По своей сути Вы все это и описали в своей статья. Мало того, но все это сформулировано в законе 94 ФЗ о госзакупках.
Как Вы думаете, почему так происходит?
Я дам свою версию. В 17 лет я начал свою трудовую деятельность в государственном предприятии, где в основе экономической деятельности были положены рыночные отношения (цивилизованные). Окладов не было. Предприятие обеспечивало помещением, оборудованием и расходными материалами и стандартным социальным пакетом. Все это мне было гарантировано, но при условии, что от выручки, которую я заработаю и внесу в кассу предприятия, с каждого рубля 30 копеек идет мне в зарплату. И все. Когда мне в первый месяц я получил 3,80 рубля при среднемесячной зарплате по городу порядка 150-200 рублей, а мои опытные коллеги от 400 до 800 рублей, вот тогда я и задумался.
Я не случайно Вам это рассказываю. Я, как и Вы хорошо знаю окладно-премиальную систему оплаты труда. Кроме этого я как и Вы хорошо знаю законы колхозного городского рынка, которые до сих пор есть в любом городе. А дальше все элементарно просто. До 91 года население нашей стране жило по команде с верху. В 91 году поступила команда: “Все на рынок”. Все и пошли на колхозный городской рынок. Другого-то рынка просто не было. Поэтому всю экономику подчинили законам этого колхозного городского рынка, а он изначально всегда был криминальным. А если к этому добавить закон 94 ФЗ о госзакупках, то мы получаем колхозный городской рынок с элементами Восточного базара.
Изначально все это зная мы не работаем на этом рынке, а за 20 лет сформировали под себя сектор рынка из своих постоянных заказчиков, которые любят себя, у которых есть свое Я и, которые умеют считать деньги и решать проблемы. За 20 лет я живьем не видел ни одного коррупционера и за это время не было ни одного намека на то, чтобы мы дали откат. Заказчику мы нужны для решения его проблем. Он решает свои проблемы, а мы ему только помогаем это делать.
Два примера с двух этих рынков по поводу климатизации зданий.
С колхозного городского рынка. Слова заказчика почти дословно:”Зачем я буду вкладывать такие деньги в климатизацию здания. Вымрут эти (подчиненные), наберу других. Вон их сколько на улице безработных”.
С другого рынка. Действия чиновника. В проекте вентиляции были допущены серьезные ошибки. При монтаже этот чиновник видит эти ошибки. Останавливает работы. Просит нас все исправить. Мы отказываемся, т.к. при исправлении ошибок возникают дополнительные затраты, а смета утверждена. Тогда чиновник приводит довод, от которого нельзя было отказаться:”Но там же работают люди, а я сам там бываю не чаще одного раза в месяц и только два часа. И я могу тоже сделать вид, что мне на них наплевать”. Мы сделали свое дело, а он свое, хотя в Москве обосновать дополнительные затраты было не так просто.
Решил уточнить, что цивилизованным рыночным отношениям меня учили в 1974 году при Советской власти, поэтому мне есть, что с чем сравнивать.Был и план, но он был нужен не предприятию, а мне, чтобы не помереть с голоду. Тарифы и расценки устанавливало государство да так, что они были выгодны и мне и клиенту. В отличие от нынешнего времени, тогда, по всей видимости, над этой экономической моделью действительно работали экономисты, владеющие системным анализом. Нынешние экономисты, по всей видимости, считают, что для обоснования той или иной идеи достаточно взять несколько исторических фактов и сказать, что вон там за бугром все работает. Поэтому и у нас работать будет.
Лев Самуилович, проблема деградации в обществе волнует не только меня. Приведу еще одно мнение технического специалиста:
«В целом люди в России , как и во всем мире деградируют. Однако человек настолько сложная система, что общество расслаивается. Общество потребления это и есть общество шимпанзе. Но общество шимпанзе само себя не прокормит. Кто-то должен их кормить. Кормильцами (хотят они этого или нет) являются интеллектуалы, которые организуют кормление, карьерный рост шимпанзе. Создать нишу в обществе доступную только не шимпанзе (образованным людям) вряд ли удастся, несмотря на новые технологии и уклады. Как от деградации перейти к новым, более высоким уровням развития и ценностям, отличным от потребиловки — главный вопрос.
Переход от советского образа жизни к современному. для меня очень образно выражается в отношении к занятиям спортом. В советское время зимой в выходные дни весь лес в районе моей дачи был заполнен лыжниками. Железнодорожная платформа — плотно уставлена лыжами. Уехать на первой электричке вряд ли удастся. Сейчас зимой лишь единицы лыжников на трассе, зато все гипермаркеты полны народом. Как переключить интересы шимпанзе на нечто более возвышенное?»
Не решив этих проблем говорить о модернизации и инновациях смысла нет, т.к. все эти проблемы вылезают при решении конкретных технических задач. Ответов на эти проблемы технические специалисты найти не смогут, следовательно технологический цикл будет не замкнут. В этом случае техническая задача не имеет решения.
Лев Самуилович, Вы на своей, извините, «шкуре» почувствовали все прелести «колхозного» городского рынка. А еще падают самолеты, как старые, так и новые. Если за штурвалом самолета шимпанзе не будет, и готовить к полету этот самолет будет тоже не шимпанзе, то выделять деньги на эксплуатацию техники и повесить расходы на керосин, который был необходим для второго круга на пилотов этого самолета, обязательно будет шимпанзе. Так что привыкайте жить по законам стада шимпанзе. Другого выхода у нас нет.
Ну, что Лев Самуилович продолжим рассмотрение проблемы деградации в обществе? Статистические данные исключаем из рассмотрения, т.к. Статистика работает в условиях рынка. Она на Ваш вопрос:”Сколько будет дважды два?” обязательно спросит:”А сколько надо?” Проблемы тех или иных партий и их задачи также исключаем из рассмотрения, т.к. хорошо известно, что хрен редьки не слаще. Нас будет интересовать среднестатистическая семья, которая является основой этноса. Пусть эта семья проживает в любом среднем по численности населенном пункте. Пусть в этой семье имеются двое детей. Пусть муж и жена в этой семье имеют постоянную работу, и их средний заработок составляет по 20 000 рублей у каждого. И так, совокупный семейный доход составляет 40 000 рублей. Теперь о расходах. Известно, что у любой семьи есть естественные первоочередные потребности. Например, потребность в собственном жилье. Пусть скромная трехкомнатная квартира стоит 2 млн. рублей. Пусть семья берет кредит на покупку жилья под 10% годовых и покупает квартиру. Таким образом, только на погашение процентной ставки и услуг ЖКХ ежемесячно будет уходить одна зарплата. А на жизнь каждого члена семьи будет оставаться по 5 000 рублей. На эти деньги надо покрывать другие естественные первоочередные потребности. Например, в пище и одежде для терморегуляции. Нас будут интересовать не абсолютные цифры, а те действия, которые могут предпринимать взрослые члены этой семьи. Нравится нам или нет, но они будут экономить на продуктах питания. Учитывая, что качественных дешевых продуктов питания не бывает, следовательно, этой семье следовало бы откладывать деньги на расходы будущих периодов, т.к. потребление некачественных продуктов питания повышает риск возникновения неинфекционных заболеваний. Если эта семья заведет такую статью расходов, тогда бюджет данной семьи не будет сбалансирован никогда.
В данной семье женщина выполняет функцию сохранения и ей приходится просчитывать различные варианты. Например, что делать, если кто-то из взрослых членов семьи потеряет работу? Семья тут же может приобрести статус бомжей. Что делать и как сверстать семейный бюджет, когда государство палкой загоняет семью в “светлое” будущее, перекладывая часть своих затрат и проблем на плечи хрупкой женщины в виде затрат на здравоохранение, образование и т.д.
Женщина, не видя выхода из складывающейся ситуации, будет пилить свою вторую половину. Ведь мужчина отвечает за функцию развития семьи. Выход один, необходимо увеличить семейный доход. В наших условиях основных действий три. Грабить, следовательно, идти в криминальные структуры. Воровать, тогда необходимо идти на госслужбу, если образование позволяет. Или в бизнес купи-продаем. Здесь знаний не требуется, только надо уйти под крыло соответствующего чиновника, который распоряжается бюджетом, т.к. у нас основной работодатель государство, следовательно, и основной источник финансирования госбюджет.
Когда нашей семье читать? Когда женщине приходится защищать своих детей от либеральной экономики. Либеральная экономика нормально функционирует в обществе потребителей, т.е. для нее семья является помехой. Образно говоря ей нужна свиноферма, а люди в образе свиней, которые бы только жрали и жрали (потребляли и потребляли).
Семья этому мешает. Поэтому нравится это нам или нет, но либеральная экономика будет пытаться разрушить семью, а женщины будут пытаться противостоять этому злу.
Лев Самуилович, а мы с вами, на чьей стороне будем? Я думаю, что любой нормальный мужик будет искать выход из складывающейся ситуации, т.к. с нас функцию развития семьи никто не снимал. Хотел бы отметить, что на нас лежит огромная ответственность.
Судите сами. Потреблять бесконечно мы не можем. Образно говоря можно и лопнуть, если не сбрасывать энергию живого вещества, т.к. нарушается закон сохранения энергии. С окружающей средой человек обменивается энергией, веществом и информацией. Получая все это организм вырабатывает энергию живого вещества. В нормальных условиях эта энергия уходит на созидания, а в наших условиях она может уходить на шопинг, игроманию, на ночные клубы и т.д. Предельным случаем это будет наркомания и алкоголизм. Это то, что ждет наших детей и внуков, а женщины пытаются их защитить.
Примером может служить ЕГЭ. Представьте клетку с приматом, в которой проводится эксперимент на сообразительность этого животного. Подвешен банан так, что без палки его достать нельзя. Рядом с приматом лежит палка. Результат очевиден, что часть приматов останутся без банана, а часть с бананом. Но наши дети и внуки не шимпанзе. Каждый собой представляет личность. Поэтому тест на сообразительность хорош для шимпанзе, но не для людей.
Как отреагирует такая система как биосфера на то, что на самом верху пищевой цепочки будет не человек, а “шимпанзе разумное”? Как такая сложная и рациональная система как биосфера будет реагировать на свой элемент, который от нее получает, а обратно ничего не дает? Не будет ли она воспринимать такой элемент как ей ненужный и лишний, а от ненужного элемента избавляться? Учитывая скорость деградации, не является ли этот процесс реакцией биосферы на действия либеральной экономики и этот процесс уже носит физиологический характер. Была ли подобная ситуация в истории человечества? Не является ли генетическое заболевание (не помню его название), которое характерно для еврейского народа наказанием биосферы за содеянное их предками в далеком прошлом?
Если предположить, что второй информационный канал все-таки существует и работает эффективно, тогда такое понятие как «проклятый род» начинает наполняться зловещим смыслом. Не грозит ли нам в будущем та же участь?
На мой взгляд, чтобы выйти из создавшейся ситуации, необходимо менять подход в гуманитарной сфере и во главу модернизации ставить высокие гуманитарные технологии, а затем менять модель экономики.