Детективная подоплека археологии

Санкт-Петербургский университет издал новую книгу нашего колумниста профессора Льва Клейна под названием «История археологической мысли» в двух томах. Это собственно история мировой археологии. В России такой труд издается впервые. Публикуем пересказ одной из глав, вошедших в книгу, повествующей о раскопках в Месопотамии и британском археологе Леонарде Вулли.

Русской образованной публике Вулли известен как открыватель «Ура халдеев» — упоминаемого под этим именем в Библии древнего города Месопотамии (халдеи — семитское племя, захватившее к библейскому времени Вавилонию, так что, начиная с Набопаласара, цари Вавилона — халдеи). Город упоминается в Библии как родина праотца евреев Авраама. Свою славу Вулли заработал благодаря сокровищам, добытым им в царских гробницах Ура (его книга «Ур халдеев» переведена на русский язык). Но Вулли — исследователь гораздо более широкого плана.

Чарлз Леонард Вулли (Charles Leonard Woolley, 1880—1960) родился в Лондоне и получил образование в Оксфорде, изучая теологию и гуманитарные науки. Окончив университет в 1904 г., он путешествовал по Германии, чтобы хорошо освоить немецкий язык. В следующем году был принят помощником хранителя Эшмолеанского музея в Оксфорде, а хранителем этим был знаменитый Артур Эванс, уже ведший в это время раскопки на Крите.

В 1907 г. Вулли отправился на Ближний Восток вести раскопки в экспедицию Д. Макайвера, исследовавшую богатое мероитское кладбище в Кара-ноге в Нубии. Там он получил хорошую школу полевой работы и руководства раскопками. В 1911 г. он отправился с экспедицией Британского музея раскапывать Кархемиш в Сирии. Экспедицию возглавил Дэвид Джордж Хогарт, к этому времени хранитель Эшмолеанского музея, уже успевший раскопать знаменитый храм Артемиды Эфесской. Как теперь известно, по совместительству он был крупным английским разведчиком на Востоке.

В 1912 г. 32-летний Вулли принял от Хогарта руководство экспедицией, а его помощником стал привезенный Хогартом его знакомец по Оксфорду, молодой Нед Лоренс, полное имя — Томас Эдвард Лоренс (Thomas Edward Lawrence, 1988—1935) Раскопаны были новохеттские храмы, дворцы и укрепления. Научные отчеты о раскопках Кархемиша они выпускали совместно, так и опубликовано: в соавторстве — Вулли и Лоренс (1914, 1923 и 1952). Оканчивая сезоны раскопок, они предпринимали совместные археологические разведки по Северной Палестине к южному побережью Мертвого моря, отмечая не только археологические памятники, но и современные турецкие укрепления и их слабые места. Приближалась Первая мировая война, которая и прервала раскопки.

Лоренс и его старший друг Вулли стали офицерами английской разведки. Два года Вулли провел в турецком плену. Лоренс же стал самым, пожалуй, знаменитым разведчиком Первой мировой войны. Он получил прозвище «делателя королей» и сильно способствовал созданию послевоенной сети арабских государств в бывших турецких владениях. О полковнике Лоренсе Аравийском написаны книги и сняты фильмы. Он погиб после войны в дорожной катастрофе.

В 1919 г. Вулли смог вернуться в Кархемиш, но раскопки там были невозможны, потому что на Востоке шел передел территорий и сфер влияния на месте развалившейся Турецкой империи, а памятник помещался как раз между позициями французской и курдской армий. Оставленные на месте рельефы постигла скверная участь: многие были разбиты вдребезги, остальные использованы для укрепления железнодорожного полотна, часть украдена и продана. Вулли отправился в Египет и раскапывал жилой квартал в Эль Амарне, когда появилась возможность копать совсем в другом месте — на самом юге Месопотамии.

В 1922 г. 42-летний Вулли возглавил совместную американо-английскую экспедицию Британского музея и Пенсильванского университета, получившую изрядные средства на раскопки Ура. Место города было идентифицировано еще Ролинсоном по табличке с клинописной надписью. Затем тут велись небольшие раскопки. Приступив к масштабным раскопкам города, Вулли затем копал здесь тринадцать лет, нанимая до 400 рабочих. Но город оказался столь большим, а культурный слой столь глубоким, что экспедиция смогла за это время раскопать лишь незначительную часть холма, а к нижним слоям добрались на крохотном участке. Раскопки представляли собой глубоченный сужающийся книзу котлован, и это не выглядело эффектным раскрытием построек. Но самые эффектные находки были не в самом низу: царские могилы со знаменитыми арфой, штандартом и другими сокровищами и с множеством умерщвленных и погребенных с царями слуг.

Из Пенсильванского музея Вулли получил предупреждение относительно его кадровой политики. Директор музея Джордж Байрон Гордон писал: «Это личное и конфиденциальное… Вы упомянули миссис Килинг, которая… вызвалась быть добровольным помощником». Директор музея давал понять, что присутствие одинокой женщины в лагере с четырьмя мужчинами может вызвать больше сенсационного изумления, чем очертания зик-курата. Викторианская эпоха отошла в прошлое, но викторианские нравы еще сохранялись в ученой среде. Вулли успокоил директора: «Миссис Килинг близка к 40 и уже 7 лет как вдова, и все ее друзья уверяют, что она не имеет намерения выходить замуж снова». Директор изъявил согласие, а через год миссис Килинг была уже миссис Вулли (Moorey 1992: 93).

Она трудилась с Вулли все оставшиеся годы, а половину из этих тринадцати лет с ним работала еще одна интересная пара — молодой выпускник Оксфорда Макс Мэллоуэн (Max Edgar Lusien Mallowan, 1904—1978) и понравившаяся ему в этой экспедиции сотрудница Кларисса, урожденная Миллер, в разводе с прежним мужем-полковником. Мэллоуэн был сыном парижанки и австрийца со славянской фамилией Малован (в тогдашней Австро-Венгрии было много славянского населения) и попал в экспедицию через Хогарта. Кларисса же, как и некоторые другие археологи (от Даниела и Борда до Аниковича), увлекалась писанием романов. Она вскружила голову Максу Мэллоуэну, и в 1930 г. они поженились. Мэллоу-эн в ее сопровождении и с ее помощью раскопал впоследствии Нимруд. Раскопки мало отличались от тех, что шли здесь в XIX веке: небольшой штат археологов на сотни землекопов, кости не брались, цель была — открыть архитектуру и надписи. За свои археологические заслуги Мэллоуэн, так же как и Вулли, получил дворянское звание и титул сэра, а его супруга и постоянная помощница в поле не только оказалась леди Мэллоуэн, но и сама получила от короля дворянский титул Дамы — уже как писательница Агата Кристи (Agatha Christie, 1890—1976); это не псевдоним, Агата — одно из ее личных имен, а Кристи — ее фамилия по первому замужеству (за полковником), когда она и начала писать.

Агата Кристи издала и свои воспоминания о раскопках с Мэллоу-эном (русский перевод — «Кристи Маллован», 2006). Ее же детективные романы послужили теоретикам археологии (я в их числе) материалом для выявления методологического родства между криминалистикой и археологией: ведь археолог — это в сущности следователь, опоздавший на сотни и тысячи лет.

Вулли копал и после Ура — Аль Мину (древний порт Антиоха) и тель-Атчану (древний Алалах), служил подполковником во Второй мировой войне, но в историю он вошел главным образом своими раскопками Ура, о котором он написал много книг — о широком контексте его культуры: «Шумеры» (1928), «Развитие шумерского искусства» (1935), «Авраам» (1936), непосредственно о его раскопках: «Царский могильник» (1934), «Зиккурат и окружение» (1939) и популярные бестселлеры «Ур халдеев» (1929), «Раскапывая прошлое» (1930), «Раскопки Ура» (1954, именно эта книга переведена на русский язык под названием другой — «Ур халдеев»). Сэр Леонард был, конечно, классиком археологии.

Вулли не забыл свое теологическое образование и порассуждал об Аврааме, о халдеях Ура (как в Библии), о потопе. Когда его рабочие копали обейдские слои, они наткнулись на чистый ил и приняли его за материк. Но Вулли измерил глубины и нашел, что до настоящего материка (как вокруг холма) еще далеко, велел копать дальше. Через 2,5 метра опять пошли находки. Вулли рассказывает, что сразу пришел к определенному выводу, но решил опросить других участников. Те «стали в тупик. Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопросом.

— Ну, конечно, здесь был потоп! — ответила она, не задумываясь. И это был правильный ответ» (Вулли 1961: 27).

Упоминания легендарного потопа есть в шумерских документах, и Вулли тотчас отождествил его с библейским всемирным потопом. «В Библии говорится, что вода поднялась на восемь метров. По-видимому, так оно и было». Более того, в Библии говорится, что предупрежденный о потопе Ной построил свой ковчег из легкого дерева, просмолив его битумом. «Как раз в самом верхнем слое наносов потопа мы нашли большой ком битума, со следами корзины, в которой он хранился» (Вулли 1961: 35 — 36). Но отождествление потопа с Библейским говорит не в пользу библейских догм, а против них: ведь это значит, что Библия повторяет шумерскую легенду, узнав ее от вавилонян, а следовательно, текст Библии обязан странствующему фольклорному сюжету, а не божественному откровению. Протестанта Вулли это мало волновало, его больше занимало, что потоп происходил до шумеров, а рассказ о нем есть в шумерских документах.

Вулли обнаружил зиккурат. Но самые сенсационные находки ожидали Вулли в царском могильнике. Там были открыты богатейшие погребения шумерских царей, в частности Мес-калам-дуга, А-калам-дуга, царицы Шубад и ее супруга со многими прислужниками, очевидно, умерщвленными заживо, в том числе музыкантами с лирами (или арфами). Все снабжены золотыми украшениями и оружием. Много произведений тончайшего искусства. Вулли завершает описание находок этого периода следующим пассажем:

«Во всех отношениях Шумер раннединастического периода ушел намного вперед от Египта, который в ту эпоху лишь выбирался из состояния варварства. И когда Египет действительно пробудился в дни правления Менеса, первого фараона Нильской долины, наступление новой эры ознаменовалось для него освоением идей и образцов более древней и высшей цивилизации, достигшей расцвета в низовьях Евфрата. Шумер был прародиной западной культуры, и именно у шумерийцев следует искать истоки искусства и мировоззрения египтян, вавилонян, ассирийцев, финикийцев, древних евреев и, наконец, даже греков» (Вулли 1961: 96).

Вот это уже очень напоминает аналогичные высказывания Эванса о превосходстве минойской культуры над ахейской, египетской и финикийской и о ее господстве над Средиземноморьем. Здесь естественное увлечение серьезных исследователей своим предметом очень близко подходит к полудилетантской трактовке различий в исторической роли и способностях разных народов. Очень трудно было отказаться от соблазна увидеть центр мира в своем раскопе.

А Агата Кристи написала стихотворение об этих романтических временах открытия древних цивилизаций. Я сделал свой перевод этого стихотворения и приложил его к «Истории археологической мысли». Вот отрывок:

Поняв, что за мною никто не следит,
Я покинула номер в отеле,
И попался мне молодой эрудит,
Сидящий один на телле.

«А кто Вы, сэр? — вопросила я,
— И куда устремлен Ваш взгляд?
» Ответ его поразил меня,
Как пятна крови и яд.

Сказал он: «Ищу я прежних веков
Распавшиеся горшки,
Потом измеряю диаметр горшков
И склеиваю черепки.

А затем, как Вы, берусь за перо.
Но вдвое длинней, чем у Вас,
Мои слова — что contra, что pro —
И ученее в несколько раз».

Но я-то думала о другом:
Как лучше пришить богача
И подбросить труп в соседний дом,
По газону его волоча.

Не зная, что выдать ему в ответ,
Покраснев от смущенья, как рак,
Я вякнула: «А скажите-ка, мой свет,
Чем живете Вы, зачем и как?»

Была его речь тиха и мудра:
«Пять тысяч лет назад —
Вот изумительная пора,
Где вместе и рай и ад.

Коль чужд Вам истории бег дурной —
Нашей эры веков череда,
Тогда Вы пойдете копать со мной
И останетесь в до н. э. навсегда.»

Но я-то думала лишь о том,
Как в чай подсыпать мышьяк,
И не могла осмыслить потом,
Зачем мне «до н. э.», — ну, никак.

Взглянув на него и вздох затая,
Я не смела поднять головы.
«Ну, как Вы живете? — продолжила я, —
И чем так заняты Вы?»

Сказал он: «Я в поиске древних вещиц,
Сработанных ad hoc и впрок.
Снимаю с них фото для таблиц
И заношу в каталог.

Я их и за золото не продам
И уж никак не за медь!
Я их классифицирую по родам
В музее — куда же их деть!

Иногда я выкопаю амулет
Непристойный — ну, стыд и срам, —
Ибо тогда, у начала лет,
Народ был груб и прям.

Такой вот у нас, археологов, труд.
Богатство нам не с руки.
Зато археологи долго живут
И здоровые, как быки».

Ему я внимала, интригу творя
И коварный план мусоля,
Как труп обезличить втихаря,
Прокипятив в рассоле.

Благоговея, но его и кляня
За всю его эрудицию,
Я сказала твердо, что с этого дня
Поступаю в экспедицию…