Георг Кантор — создатель теории множеств, первый президент Немецкого математического общества (первой в мире ассоциации профессиональных математиков). Все знают, что натуральные числа можно пересчитать; целым числам тоже можно присвоить номера. Если подумать, то можно расположить все рациональные числа так, что каждому из них можно присвоить свой натуральный номер. Множества, в которых каждому предмету (элементу) можно присвоить номер, называются счетными. Таким образом, натуральные числа, целые числа и рациональные числа — счетные множества.
Возник первый вопрос: а бывают ли бесконечные множества, не являющиеся счетными. Кантор доказал, что множество вещественных чисел не является счетным. Это произвело сильное впечатление на математиков XIX века и было практически первым результатом в теории множеств. Затем естественно последовал другой вопрос: существует ли между множествами рациональных чисел и вещественных чисел какое-то множество, которое не является ни счетным, ни имеющим мощность континуума (мощность множества вещественных чисел). Этот вопрос не менее сложен, чем знаменитый пятый постулат Евклида и неевклидова геометрия. Он составляет Первую континуум-проблему Гильберта. И ответ на этот вопрос очень похож на то, что произошло в геометрии. Так, если мы считаем, что таких подмножеств нет, то получаем одну теорию множеств, а если считаем, что есть, то другую. Таким образом, теория множеств, которую создал Кантор, является великим вкладом в математику.
Анатолий Вершик, докт. физ-мат. наук, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского отделения Математического института РАН
В своей статье профессор СВ. Востоков, организовавший в свое время фонд Эйлера, делится впечатлениями о контактах с администрацией Санкт-Петербурга по поводу присвоения улицам имен великих ученых, имевших в разное время отношение к городу на Неве. Я посоветовал ему написать об этом, потому что эти истории дают хороший повод оценить, какое отношение к памяти ученых характерно и для канувшей в небытие советской, и для нынешней бюрократии страны.
Объяснять в кабинетах кому-нибудь роль лучших умов человечества для цивилизации — не стоит, пустое дело. Даже своих отечественных умов. Понятно, что гораздо важнее увековечить имя первого секретаря обкома, или председателя ЧК, или члена политбюро, которых уже все давно забыли. А присваивать имена чужаков (Л. Эйлер — ведь швейцарец, а Г. Кантор — немец) — дело просто подозрительное. Но ведь есть имена, разумеется не только ученых, которые не стираются временем, и это нас, а не их, унижает забвение их памяти.
Впрочем, я не совсем прав в этой огульной критике. В свое время (советское) я с удивлением увидел, что в Харькове есть улицы Исаака Ньютона, Уильяма Шекспира и даже Людвига Фейербаха. Вероятно, какой-то дальновидный и образованный человек недолгое время служил в местном Совете. Но это — в ближнем зарубежье. А про дальнее зарубежье, например Францию или Англию, и говорить не приходится, в Италии на табличках с названием улиц есть даже научные пояснения к именам ученых.
Но вот в нашей российской культурной столице подобных улиц с именами иностранных или полуиностранных деятелей науки и культуры я не припомню. И имен отечественных ученых, которых чтит весь мир, вы совсем немного найдете в названиях улиц и на мемориальных досках. Здесь сказывается непреходящее влияние тех самых уже увековеченных секретарей обкомов, членов политбюро и успешных менеджеров, которые беспощадно боролись с засильем иностранных имен, а отечественные имена отбирали по понятиям.
На праздновании 300-летия Л. Эйлера я высказал очень оптимистическое мнение, что к 400-летию этого великого ученого мы добьемся, что какая-то улица всё-таки будет носить его имя, и даже будет коротко написано, кто это был такой.
* * *
Сергей Востоков, профессор математико-механического факультета Санкт-Петербургского университета, президент Международного благотворительного фонда поддержки математики им. Леонарда Эйлера ( www.euler-foundation.org )
Пишу по пока еще свежим следам: месяц назад, 10 октября 2011 г., в 11 час. утра, во дворе дома 24 по 11-й линии Васильевского острова была установлена мемориальная доска в честь выдающегося математика Георга Кантора (1845-1918). Разрешения на ее установку мы добивались два с половиной года.
Первый опыт общения с Местами Разрешительными у нас был в 2006-2007 гг., во время подготовки к празднованию 300-летия со дня рождения Леонарда Эйлера, другого выдающегося математика, и конгресса Эйлера. Мои коллеги и я были тогда одними из главных организаторов этих мероприятий. Празднование («празднаство» по-древнерусски) поддерживалось не только правительством Санкт-Петербурга, но и правительством Российской Федерации. Тем не менее, нам не удалось наименовать в городе ни одной площади или улицы в честь Эйлера. Правда, чиновники нам предложили наименовать именем Эйлера некий тупик в Старом Петергофе (наверное, они считали, что Старый Петергоф — это средоточие науки и «Тупик Эйлера» — самое лучшее, что может быть) или дать имя Эйлера какой-нибудь школе. Не могу не привести по этому поводу известное изречение Отто фон Бисмарка: «Die Dummheit ist eine Gottes-gabe, aber darf diese Gabe nicht missbrauchen» («Глупость — это дар Божий, но не следует им злоупотреблять»).
Туда же они предлагали поместить и памятник Эйлеру, который мы в итоге создали благодаря участию бывшего выпускника нашего математико-механического факультета СПбГУ. Слава Богу, мы поставили тот памятник во дворе Международного института им. Эйлера без всяческих, как я теперь понимаю, невероятно сложно доставаемых разрешений из Мест Разрешительных.
Два с половиной года назад была начата эпопея по установке мемориальной доски в честь Кантора. Сразу отмечу, что проблем с материальным обеспечением этого проекта не было. Деньги собрало математическое сообщество города, точнее — Фонд Эйлера, президентом которого я еще пока являюсь. Кроме частных вкладов свою лепту внесла и корпорация ЕМС, которая имеет тесные связи с нашим сообществом, а также Петербургское отделение Математического института. Мы также нашли организацию (Фонд русско-немецких встреч при Петрикирхе), ставшую формальным инициатором установки, и после этого обратились в Комитет по культуре СПб.
Там нас встретила очень милая дама, которая сообщила нам перечень документов, необходимых для разрешения установки доски, я спросил ее: «Это всё?», и она сказала «Да, это всё». Я-то понимал, что мелкий клерк не будет уважать себя, если сразу сообщит все нужные сведения. Так и вышло. Когда локомотив нашей деятельности — Галина Ивановна Синкевич, канд. физ.-мат.наук, доцент кафедры математики СПб ГАСУ, без фантастического упорства, терпения и стремления к цели которой не было бы ничего, — снова пришла в Комитет, собрав все указанные документы, то та милая дама, со столь же обескураживающей улыбкой, сообщила, что нужна еще «форма 9 из ЖАКТа 1845 года о том, что Георг Кантор родился в этом доме, а в 1856 году уехал с родителями на ПМЖ в Германию. Помимо этого нужны документы, подтверждающие КАЖДЫЙ год проживания по этому адресу». Пишу в кавычках, так как это перевод на современный язык того, что сообщила та милая дама.
С большим трудом удалось преодолеть это препятствие. Спасибо Петербургскому и Московскому отделениям Института истории естествознания и техники РАН, которые помогли нам свести в юридически целостный документ архивные документы, переписку, наследственные документы семьи и адресные книги Санкт-Петербурга. Не буду утомлять читателей подробностями…
После преодоления всех сложностей с документальным подтверждением проживания семьи Канторов по адресу 11-я линия В.О., д.24 мы подали заявку в Комиссию по культурному наследию Комитета культуры и получили отказ с формулировкой: «Учитывая, что Георг Кантор уехал за границу в юности и его становление как ученого проходило в Германии, члены Совета отклонили предложение об установке мемориальной доски» от 7 июня 2011 г. , №03-32-1423/11-0-0.
После этого мы подали документы повторно, с просьбой разрешить установку доски на доме 24, сообщив о том, что мировая научная общественность разочарована отказом. В итоге нам все же позволили повесить мемориальную доску, но ВО ДВОРЕ дома 24 по 11-й линии В.О.
Опишу похожий случай, который был в другое время и в другом городе, но там причина установки мемориального объекта подальше от зрительских глаз была совершенно понятна. Итак, в 70-х годах прошлого столетия наш город стал побратимом города Турку, и отцы города решили преподнести новоявленному «братцу» подарок. Разумеется, ничего лучшего по тем временам, как памятник Вождю Революции, они придумать не могли. Когда этот подарок привезли в Турку, то уже отцы финского города «стали чесать репу» и думать, куда же пристроить этот подарок. Выбросить его нельзя, так как это всё же подарок, да и В.И. Ленин был напрямую причастен к независимости Финляндии.
С другой стороны, ставить статую Вождя на центральную площадь, как это было принято у нас, они тоже как-то не стремились и нашли следующий выход, о котором рассказал мне мой коллега из Финляндии. В Турку есть рыночная площадь, на которой стоит православная церковь. Если пройти мимо этой церкви и сразу повернуть направо, то можно попасть на улицу, которая упирается в площадь с художественным музеем. К площади ведет улица с 8-этажными домами. Около каждой парадной, по финской традиции, есть высокий кустарник, хорошо ухоженный. Вот в такой кустарник у первой парадной перед площадью и поместили памятник. Вроде бы и в центре, да с трудом догадаешься, если кто-то не покажет. Здесь по крайней мере понятны мотивы решения городской администрации.
Теперь повторю формальную причину, по которой доску Кантора поместили во дворе. Мол, Георг Кантор все свои достижения свершил не в России, посему негоже ему красоваться на самой (прямо скажу, не центральной) улице.
Его место во дворе, и надо еще низко поклониться Комитету по культуре, что они всё же дали высшее соизволение на установку доски.
Между тем, формальная причина, по которой мемориальная доска Кантору оказалась во дворе, конечно, не выдерживает никакой критики. Привожу пример с Леонардом Эйлером. Он родился в Базеле в 1707 г., в 20 лет переехал в Россию, посему все свои результаты он получил в России и в Германии. В Швейцарии он после отъезда не был ни разу. Тем не менее, практически в каждом городе Швейцарии Эйлер отмечен либо памятником, либо улицей, либо площадью, потому что за рубежом гордятся своими соотечественниками независимо от того, где они проявили себя.
Относительно Кантора могу сообщить, что он был подданным Российской империи и, когда его заклевали коллеги в Германии во главе с Кронекером, даже хотел вернуться в Россию и поступить на дипломатическую службу.
От Мест Разрешительных был еще совершенно непонятный запрет: нам сказали, что нельзя написать на мемориальной доске имя Кантора на немецком языке, даже в скобках. Я уж не говорю о том, что это только бы улучшило туристический климат в городе, но, кроме того, мы все ежедневно видим массу вывесок и реклам на английском языке. Даже в таком далеко не центральном районе, где я живу, как Кировский, на Дачном проспекте, около магазина «Пятерочка» (как вы понимаете, далеко не бутик), находится «The templet bar», и это в районе, где, как теперь говорят, «лиц славянской национальности» скоро будет меньшинство. У прохожих я пытался узнать, что это за заведение. Мне кто-то сказал, что там за крутые бабки можно выпить весьма посредственное пиво.
Итак, как говорят на дипломатическом языке, два решения Комитета по культуре Санкт-Петербурга:
• запретить повесить мемориальную доску Г. Кантора на уличной стороне дома по причине, указанной выше;
• запретить повторить в скобках фамилию ученого на немецком языке;
вызывают чувство глубокого недоумения (мои коллеги и друзья использовали по этому поводу более резкие выражения). Более того, мы не можем объяснить нашим немецким коллегам, почему Комитет по культуре Санкт-Петербурга принял такое решение, и нам неудобно показывать им место рождения Кантора, ученого, внесшего такой важный вклад в мировую науку.
Все подробности перипетий с доской Кантора см http://vkontakte.ru/video9368133_160948403
Фото Г. Кантора с сайта www-groups.dcs.st-and.ac.uk/~history/Mathematicians/Cantor.html и Википедии
* * *
Из письма Немецкого математического общества чиновникам СПб.:
(…) Георг Кантор — великий математик, создатель теории множеств, его наследие принадлежит всей мировой науке. Ваш город может гордиться тем, что является родиной ученого, преобразившего всю математику XX столетия.
В Германии чтят память о великих русских и устанавливают памятники и памяные доски в тех местах, где они пребывали. Среди них Екатерина II (Вальхалла и Цербст), Барклай де Тол-ли (Вальхалла), Тургенев (Баден-Баден), Горчаков (Баден-Баден), Чехов (Баден-вейлер), Жуковский (Баден-Баден), Глинка (Берлин), Цветаева (Берлин), Набоков (Берлин), Достоевский (Висбаден, Баден-Баден и Дрезден).