Экспертиза школьных учебников: точка зрения РАН

Интервью Михаила Гельфанда с вице-президентом РАН Валерием Васильевичем Козловым (ВК) и начальником Отдела по интеграции науки и образования РАН докт. экон. наук Сергеем Викторовичем Сидоренко (СС).

— Как организована система экспертизы школьных учебников?

ВК: Начну с истории. В свое время при Министерстве образования существовал федеральный экспертный совет по учебникам, который проводил экспертизу учебников и давал гриф «рекомендован для использования в школах». Он работал не очень хорошо, и было множество обращений граждан, вплоть до Администрации президента. И вот семь лет назад на одном из совещаний тогдашний президент В.В. Путин дал поручение подключить к процедуре экспертизы две академии, РАН и РАО. И с 2005 года РАН проверяет учебники на соответствие современным научным представлениям, а РАО — на соответствие образовательным стандартам, методике преподавания, особенностям возрастного восприятия и так далее. Надо сказать, что после этого уровень учебников по сравнению с предыдущими годами сильно повысился.

— Как же устроена экспертная структура РАН?

ВК: Есть комиссия, состоящая из девяти экспертных групп, по числу школьных предметов. Руководители групп решают, кому на экспертизу направить учебник. При этом экспертами могут быть не только члены групп, но и другие специалисты. Результаты экспертизы обсуждаются на заседаниях групп, а потом руководители групп докладывают их на заседаниях комиссии.

— Состав этих групп — это открытая информация?

ВК: Состав групп определяется постановлением Президиума РАН и, естественно, публикуется. Кто являлся экспертом конкретного учебника — про это мы уже не сообщаем.

— Кто в таком случае несет ответственность за качество конкретного учебника, прошедшего экспертизу?

ВК: В конечном счете, видимо, я как руководитель комиссии. А моральную — видимо, руководители групп. Надо сказать, что происходит постоянная ротация, за эти семь лет среди членов комиссии остались из первого состава только я, Сергей Викторович — ученый секретарь, академик В.А. Васильев, руководитель группы по математике, и член-корреспондент РАН А.Н. Сахаров по истории.

— Но ведь Сахаров сам является автором учебников — нет ли тут конфликта интересов?

ВК: Если это Вам о чем-то говорит, экспертиза этих учебников проводится в Институте всеобщей истории РАН под руководством академика А.О. Чубарьяна. Так что о конфликте интересов не может быть и речи. Ротация — это связано не с конфликтом интересов, а с тем, что это очень большая работа. Мы же в экспертных заключениях просим не просто сказать, что неправильно, но и написать, как надо. Тот же академик Васильев, руководитель группы по математике, — это выдающийся ученый, он же не просто смотрит отзывы, он сам читает все учебники [1].

— Эта система Вам кажется нормальной?

ВК: Что касается нашей внутренней системы — да, а в целом — не совсем. Сначала прием учебников, установление оплаты на экспертизу, вообще все контакты с издательствами шли через подведомственную организацию министерства. Но потом, к сожалению, эту организацию ликвидировали, ситуация усложнилась, и РАН взаимодействует с издательствами напрямую.

— Почему «к сожалению»?

СС: Дело в том, что РАН подписывает с издательствами договор на выполнение работы. И иногда оказывается, что издательство, получив отрицательный отзыв, отказывается подписывать акт о выполнении работ.

— Что ж вы делаете в таких случаях?

ВК: Ведем переговоры, убеждаем, что над учебником надо еще работать, доводить его до приемлемого состояния. Тут еще существенно вот что: на рецензию в РАН поступают оригинал-макеты. Мы не контролируем то, что затем печатается.

— То есть издательство может просто проигнорировать ваши замечания?

ВК: Чтобы получить «допуск», издательство направляет нам справку о доработке и гарантийное письмо, в котором берет на себя обязательство исправить ошибки и предоставить новый оригинал-макет. Но часто этого не происходит, а учебник печатается как есть.

СС: Скажем, недавно был случай: дедушка написал в Администрацию президента РФ, что он обнаружил 14 ошибок в учебнике своего внука…

— В каком?

СС: География, 9 класс. Так вот, мы проверили — оказалось, что наши рецензенты нашли 16 ошибок, и эти 14 были среди них. Просто ничего не было исправлено. Случай, о котором писала ваша газета [2] — похожий. Тоже имелись замечания, которые не были исправлены.

— Стало быть, издательство нарушило условия подписанного им гарантийного письма? Казалось бы, это повод обратиться в суд.

СС: Да. Или к прокурору. Но это не наша функция, да и возможностей для этого у нас нет. Мы провели экспертизу более двух с половиной тысяч оригинал-макетов. Что же, теперь мы должны все эти учебники покупать в магазине и сверять?

ВК: Мы считаем, что функцию контроля должно взять на себя Министерство образования и науки. В конце концов именно оно включает учебники в списки рекомендованных, оно формирует госзаказ, в его подведомственных школах учат по этим учебникам.

— Ясно, что даже на стадии оригинал-макета вносить изменения накладно: дело даже не в дополнительных расходах, а в потере времени в критический сезон. А учитывают ли издательства ваши замечания при переизданиях?

СС: Может быть, и учитывают, но несистематически.

— Есть ли какой-нибудь механизм давления на издательства, чтобы они были вынуждены улучшать учебники?

ВК: В настоящее время — нет.

— Зачем вообще издательствам экспертиза?

СС: Это нужно, чтобы попасть в список учебников, допущенных к изучению в школе.

— Допущенных или рекомендованных?

ВК: Рекомендованы могут быть только учебники, входящие в «законченную систему», то есть полный набор учебников для начальной, средней или старшей школы.

СС: Так было до прошлого года, теперь достаточно линейки — набора учебников по одному предмету. Говорилось, что системы ввели, чтобы были согласованы терминология, порядок изучения отдельных тем и т.п. Но это привело к тому, что издательства стали кооперироваться, заполнять пробелы случайными учебниками. Доходило до смешного — один и тот же учебник входил в три системы. Какая уж тут единая терминология! Как теперь будет — посмотрим.

— Представим себе издательство, которое специализируется на какой-то одной науке, скажем математике или биологии. И такое издательство выпустило один хороший учебник, для какого-то одного класса. Он рекомендован быть не может?

СС: Нет, только допущен.

— В чем разница?

СС: Он не попадет в перечень учебников, которые могут быть закуплены на средства региональных бюджетов. Кстати сказать, нового перечня пока нет. Он должен был быть опубликован до 1 января, но министерство задерживается.

— Каковы вообще затраты для входа на рынок?

ВК: Ну, это трудно оценить… Мы не знаем, как формируются решения о массовой закупке.

— Нет, я имею в виду формальную часть — проведение экспертизы.

СС: Экспертиза одного условного печатного листа стоит 2.200 рублей. В РАО — столько же. Средний учебник — 15 листов. Стало быть, за всё — 66 тысяч.

— Если в учебник при переиздании будут внесены изменения, то экспертиза должна быть повторена?

СС: Да.

— То есть получается отрицательный стимул — за улучшение учебника издательству приходится платить?

СС: В принципе, да, но это очень небольшие деньги по сравнению с тем, что издательство получает, если его учебники закупаются централизованно.

— «Системы», линейки, централизованные закупки — не ведет ли это к монополизации?

ВК: При всем уважении к плюрализму мне кажется, что ничего хорошего в большом количестве учебников нет. Мы проводим экспертизу, выносим заключение, что в учебниках нет противоречий научным представлениям и формально все они пригодны, но при этом одни написаны лучше, другие — хуже… Учебник может быть просто малосодержательным, в нем нет противоречий просто потому, что в нем ничего не написано.

А многие учебники устарели — там всё правильно, но нет нового.

— Но ведь есть соответствие государственным стандартам, методике преподавания — за этим должна следить РАО.

ВК: В современной формулировке стандартов нет перечня того, что надо знать, — только «компетенции». Поэтому невозможно сделать замечание, что в учебнике чего-то не хватает: авторы просто ответят, что, по их мнению, для получения компетенций написанного достаточно.

СС: При этом при переходе на новые стандарты содержание большинства учебников не изменилось. Просто добавились новые задания.

— Тогда, может быть, учитель разберется?

ВК: Тут есть еще одна проблема: стандарты, под которые пишутся учебники, сочиняют одни люди, а контрольные материалы — ЕГЭ, ГИА (государственная итоговая аттестация в 9 классе) — другие. Пока что у РАН нет никакого взаимодействия с авторами ЕГЭ, они действуют абсолютно независимо.

— ЕГЭ — это совсем особая тема. А всё-таки, что с учебниками?

ВК: Тут два аспекта. Во-первых, контроль за качеством. Повторю, что, по нашему мнению, за РАН надо оставить экспертные функции, а контроль за исправлениями отдать в министерство. Министерство должно быть заказчиком экспертизы. И, во-вторых, платить за нее должны не издательства, а государство. РАН и РАО проводят в год под сотню экспертиз, но сумма, которую мы получаем, несопоставима с тем, что министерство тратит на рекламные акции, непонятные лоты типа «разработка мер повышения инвестиционной эффективности спонсорской активности» (это даже по формулировке ерунда — уж или инвестиции, или спонсорство), псевдомониторинг. При нормальном финансировании РАН могла бы проводить отбор действительно качественных, современных учебников, которые не только не содержат фактических ошибок, но включают весь материал, необходимый для изучения данного предмета.

Это же прямой государственный интерес — повышение качества школьных учебников.

1. В.А. Васильев. Математики против стандарта старшей школы. ТрВ-Наука № 72 (15.02.2011) http://trv-science.ru/2011/02/15/matematiki-protiv-standarta-starshej-shkoly/

2. С. Михайлов. Учебники — на мыло. ТрВ-Науа № 97 (14.02.2012) http://trv-science.ru/2012/02/14/uchebniki/