Домой к Галилею

Почти четыре века назад, в апреле 1633 года, в Риме начался процесс над Галилео Галилеем. О том, применялись ли к ученому пытки, мнения историков расходятся. То, что церковь совершила по отношению к Галилею ошибку, Ватикан признал в 1992 году, через 350 лет после смерти ученого.

По разным источникам, Галилей отрекался от своих взглядов дважды. Сам процесс шел в Риме. Но в родной Флоренции тоже вроде бы пришлось сказать покаянную речь. Хотя в каком именно храме это было, точно никто не знает. Но что известно определенно — это место, где Галилея посетили крамольные мысли, которые навлекли на него гнев инквизиции. Дом, в котором Галилей сделал главные наблюдения, дом, из которого он отправился в Рим, чтобы быть «сильно заподозренным в ереси», этот дом цел и поныне. Правда, в нем административно значится сразу три почтовых адреса — 17, 19, 21. А в начале XVII века все двухэтажное здание целиком принадлежало обедневшему роду Галилея. Об этом мы узнали в первый же день по прибытии во Флоренцию.

Мы прошли пешком центр города, по мосту попали, по-нашему, в заречье, затем долго поднимались по крутой и узкой улице вверх. Остановились перед домом с портретом ученого. Чуть ниже — родовой герб -лестница. Внизу три подъезда. Двери закрыты. Улица тиха и пустынна.

Через несколько минут показалась небольшая фигурка. В гору поднималась маленькая женщина, одетая так, как одеваются люди, которых удобство заботит больше, чем впечатление, которое они производят на окружающих. Она шла, широко расставляя ноги и раскачиваясь из стороны в сторону, словно нараспев читала стихи. Когда она поравнялась со мной, мне даже послышалось ее бормотание. Она открыла дверь крайнего подъезда ключом.

— Простите, — окликнула я ее. — Вы здесь живете?

— Ну да, — развела она руками. — Живу.

— Можно с вами поговорить? Мы приехали из Москвы, чтобы посмотреть на этот дом. А кто теперь в нем живет?

— Родственников Галилея больше не осталось. Здесь живут обыкновенные люди, которые не имеют к нему никакого отношения. Три отдельные семьи. И вы приехали из Москвы, чтобы на это посмотреть?

— Ну да, — настала наша очередь разводить руками. — Вы, наверное, очень счастливы жить в таком месте?

— И да, и нет, — она усмехнулась. -Мы ведь не имеем право что-то менять или перестраивать, должны все сохранять в первоначальном виде. Ты как бы не совсем себе хозяин.

Она постояла на пороге своей квартиры в задумчивости, а потом хитро подмигнула и спросила: «Похоже, вы имеете отношение к физике? Тогда идите сюда. Я вам кое-что покажу».

Она провела нас сквозь огромную комнату, забитую от пола до потолка книгами, перед балконной дверью отшвырнула в сторону ногой миску с кошачьим кормом и вывела нас в сад.

— Вот! Это рука самого Галилея! -она указала торжественно на стену.

На внутренней стене дома, которая выходила в небольшой сад, были нарисованы огромные солнечные часы.

А под рисунком — окно. Из него высунулась симпатичная молодая женщина, которая что-то взбивала по старинке венчиком в миске.

— Бон джорно!

— Бон джорно! — мы тоже помахали ей рукой.

— А где площадка для наблюдений?

— Нет здесь никакой площадки.

— Этого не может быть. В вашем доме должен быть выход на крышу. Те астрономические наблюдения, которые вел Галилей, нельзя было сделать из окна. Они же длились по несколько часов в день. Он от этого тогда уже начал слепнуть.

Старушка пожала плечами. И повела показывать нам свое жилье.

Вот эти перекрытия подлинные. Остались еще от Галилея и его детей.

Подлинные перекрытия времен Галилея!

— А чем вы занимаетесь?

— Я преподаватель.

— Что преподаете?

— Что можно преподавать во Флоренции?! Историю Возрождения, разумеется.

— Кому?

— Кому можно преподавать во Флоренции?! Богатым американским студентам, разумеется. Не знаю, зачем они платят такие сумасшедшие деньги и вообще зачем им всё это надо, но они едут и платят. А я преподаю.

Затем она посоветовала нам посетить Арчетри, где Галилей прожил остаток своей жизни после отречения, возле монастыря, в котором обитала его любимая старшая дочь. Она заботилась об отце, ругала его за долгие часы за телескопом и тяжело переживала драматическую историю взаимоотношений ученого с Ватиканом. Смогла ли она найти для себя спасительную формулу, подобно жене Дарвина, — «пока ты честно ищешь истину, ты не можешь быть противником Бога», мы не знаем. Кажется, большую часть переписки отца и дочери сожгли.

Собеседница напомнила мне мою любимую учительницу. Крошечный седой человек, решительная походка, критическое мышление и безмерная любовь к кошачьим. Мы обменялись визитками, заверениями в самых теплых чувствах и покинули ее квартиру. Затем, завернув за угол, обнаружили, что дом с тыльной стороны был обнесен высоким забором. Пришлось забраться на стену соседнего дома, чтобы найти то, что и требовалось доказать. Лестница соседнего с нашей старушкой подъезда имела выход на крышу в том самом месте, где была самая высокая точка здания, — ровная кирпичная площадка, на которую очень удобно поставить прибор для наблюдений.

— Помнишь этот анекдот? «Доктор, а почему до операции вы были без бороды, а после операции — с бородой?»- «Я не доктор, я апостол Пётр». Интересно, как принял его апостол Пётр.

— С оживлением, разумеется. Как ньюсмейкера, который сообщил ему много нового.

Мы дошли до ближайшего моста, пересекли реку и вернулись в центральную часть города. Оказалось, что мемориального музея Галилея во Флоренции нет. А есть лишь музей науки имени Галилея — нечто среднее между традиционным «си-стематиш» и современным «экспло-риумом». В нем и хранится оптика, с помощью которой Галилей разбил хрустальный небосвод, много веков скрывавший от людей истину.

В музее стоял гвалт. Толпы скандинавских школьников нетерпеливо дожидались, когда экскурсоводы завершат рассказы про первые эксперименты в области механики. Наконец, разукрашенные и увешанные айподами дети продвинулись вместе с техническим прогрессом на второй этаж, поближе к современным космическим аппаратам. И в зале, где за стеклом лежала подзорная труба Галилея, наступила тишина.

— Как ты думаешь, если бы он сейчас все это увидел, если бы ему рассказали про то, что случилось после него: самолеты, спутники, космический зонд «Галилео», аэропорт «Галилео» в Пизе. Что бы он почувствовал?

— Сначала бы удивился, а потом про всё внимательно расспросил бы, восстановил ход коллективной мысли и тогда бы всё понял. Я уверен, он бы всё понял.

— А классно было бы снять такой научно-популярный сериал. Ожившему Галилею рассказывают про то, что случилось с механикой и астрофизикой после него. Дарвину — про генетику. Ньютону, Эйлеру, Гюйгенсу, Менделееву и т.д.

— Докудрама?

— Нет, это трудно не опошлить. Лучше анимация.

— А вот тут я не уверен, понял бы он это.

Прах Галилея покоится в церкви Санта-Кроче, как и просил ученый, рядом с Микеланджело. Надпись на его могиле гласит, что в ней лежит флорентийский патриций. Рядом его герб — лестница. Напротив — могила безродного и прославленного художника, творениями которого Галилей восхищался до тех пор, пока окончательно не ослеп. Только вечное соседство стало возможным не сразу после смерти, а через сто лет — в 1737 году, после специального разрешения Ватикана. Видимо, тогда церковный партком решил, что апостол Пётр уже созрел услышать новости. Или последователи Галилея сообщили столько нового, что их голоса окончательно заглушили звон хрустальных сфер.

Ольга Орлова, 
шеф-редактор программы «Технопарк»