Как уже сообщала наша газета, новым председателем жюри премии «Просветитель» стал директор Политехнического музея Борис Салтыков. Он рассказал нам о ближайшем будущем музея. Беседовала Наталия Демина.
— Когда ожидается завершение проекта реконструкции?
— У нас есть постановление Правительства РФ. По нему мы закрываемся в начале 2013 года, освобождаем музей для строителей, а в конце 2016 года они сдают здание, затем еще год будет идти работа над экспозицией, и 1 января 2018 года должно состояться открытие обновленного здания музея.
— Вам кажется, что эти сроки будут сдвинуты?
— Понимаете, если мы будем так настроены, то они могут быть сдвинуты. Я могу сказать так: Большой театр почти вдвое увеличил сроки реконструкции. Что же, нам на них равняться?
— Музей сейчас наращивает культурную программу: появился театр, много новых лекционных программ, кружков для школьников. Куда же всё это денется?
— Мы ищем площадки, хотим остаться не только в виртуальном, но и в физическом пространстве Москвы. Мы уже почти согласовали, — я говорю «почти», потому что договор еще не подписан,- две площадки. Небольшую выставочную площадку на ВВЦ на 3000 кв. м и АЗЛК — бывший «Москвич» под временное хранилище фондов, теперь там современные складские помещения, которые можно обустраивать, как угодно…
— Это метро «Текстильщики»?
— Да, метро «Текстильщики». Москвичи, настроенные на Центральный округ, говорят: «»Текстильщики»! Ужас! И музей туда поедет?!» Но это же 20 минут от центра! А на ВВЦ к нам примерно 2 км пешком еще идти от метро…
— Оригинальная идея, вы — молодцы!
— Мы планируем разнести наши аудитории: ВВЦ- это весной, летом и осенью, это экскурсии всей семьей. Зимой туда труднее добираться. А ведь сегодня наши главные посетители — это в основном зимние экскурсии школьных групп. Пока всё в процессе поиска и проектирования. И сейчас одна из главных задач — найти площадку, куда перенести Лекторий музея. Нам нужна площадка с залом, а лучше — с залами.
— Да, тяжелая вещь…
— Тоже боюсь заранее говорить, но варианты есть. В Москве нашли несколько мест, где можно разместиться. Мы будем арендовать подходящее помещение и постараемся перенести туда все лекционные программы. Так что, конечно, мы думаем о том, что через год должны уехать. «Политеатр» тоже, скорее всего, уедет с нами.
— То есть у вас будет несколько территорий в разных районах Москвы… А где будет находиться офис?
— Офис предполагается в «Текстильщиках». В АЗЛК есть помещения для офисов, комнаты для хранения, туда же переедут библиотека и все музейные фонды. А на ВВЦ будет небольшая обновленная экспозиция.
— Пришлось ли перестраивать Большой зал для театра «Практика»?
— Нам пришлось провести специальную пресс-конференцию, чтобы рассказать о том, что происходит. Были недовольные сотрудники, которые говорили: «Как это вы Большую аудиторию ломаете?». Сразу успокою всех — никто аудиторию не ломает и не собирается ломать. Там, действительно, кое-что убрали: деревянную вагонку на потолке над сценой, заменили старый фанерный задник сцены на гипсокартон, еще что-то пожароопасное.
— Для чего это сделано?
— Во-первых, пожарные сказали, что старая фанера опасна. Во-вторых, в полукруглых фанерных нишах сцены были спрятаны софиты, им уже по 50 с лишним лет. Надо было обязательно менять старую проводку и сами прожектора. Добавлены новое мощное навесное освещение и мультимедийное оборудование, необходимое «Политеатру». Некоторые сотрудники сразу стали критиковать: «Опять ломаете, опять!» Нет, ничего не ломается. Мы пригласили экспертов, и они сказали: «Здесь нет предмета для обсуждения. Стены не трогают, потолок не трогают, сцена остается». Добавлено только навесное оборудование, которое в любой момент можно снять.
У Эдуарда Боякова, режиссера «Практики», сначала была идея поднять сцену, потому что она низковата. Кто-то это услышал, и в претензии было написано: «Нельзя сцену поднимать! На ней Маяковский выступал!». Но где вы видели этот проект? Никто сцену не будет поднимать!
— Слухами живут?
— Вот об этом я и говорю. Доходит до самых нелепых обвинений!
— Что Вы скажете о проекте японского архитектора? Действительно ли там предусмотрены японский сад и овраг вокруг музея?
— Зеленый сад действительно предусмотрен на склонах, которые можно назвать оврагами, а можно назвать склонами… Перед главным фасадом музея находится девятиметровый тротуар, который сейчас заледенел, зимой проблемы — пройти по нему. Все возможные изменения этих площадей будут согласованы с Москвой, потому что это территория Москвы. Предстоят согласования с различными департаментами — экологии, культуры и другими. Пока это только архитектурная идея. Окончательного проекта еще нет. Выбран российский генпроектировщик. Архитектор и проектировщик будут делать окончательные рабочие чертежи.
— Писали где-то, что японец заявил: главное, что составляет идею проекта, — именно сады и крыша.
— Один из экспертов жюри сказал, что крыша, сделанная по такому проекту, рухнет, и в качестве доказательства привел ролик из YouTube о разрыве крыши над одним из стадионов. Но ведь это была совсем не та пленка! В мире уже есть 100 с лишним объектов с этой пленкой. Новый стадион «Зенит» в Петербурге и сочинский стадион будут перекрыты этой пленкой. В том ролике был обыкновенный пластик, а тут — суперсовременный японский материал. Перекрытия будет делать японская высокотехнологическая фирма K^rup)), которая как раз этим и занимается. Она и будет поставлять материалы и технологии, которых у нас нет.
Я бы сказал, что именно сегодня главная дискуссия идет вокруг Большой аудитории, хотя по проекту реконструкции здания дискуссия тоже продолжается. Нам никто не позволит — и я первый — нарушать законы об охране памятников. Я с самого начала заявил, что здание мы бережно сохраним, но, скорее всего, сделаем перекрытие внутренних дворов. Есть люди, которые говорят: трогать вообще ничего нельзя! Покрасьте и оштукатурьте. Но тогда это будет не музей, а памятник архитектуры. Если мы хотим, чтобы он стал современным музеем, тогда его нужно «приспособить под современное использование». На мой взгляд, почти всё, что в Москве за последние 15 лет отреставрировано, получило атриумы: Гостиный двор, Геликон-опера и другие памятники. И, по-моему, здания от этого хуже не стали.
— Да, у вас такие сложные перемены впереди. Я удивляюсь, что Вы на себя взвалили дополнительную нагрузку в виде работы в жюри.
— Ну, жюри премии «Просветитель» — это общественная работа, а главное, конечно, реализовать наш большой проект. Я не собираюсь .
— Бегать по стройке…
— Нет, на собственно стройку мы наймем отдельных людей, профессионалов в строительстве, но пока самые трудные проблемы связаны с тем, что далеко не все понимают, что музей через год закроется и начнется совсем другая работа. Необходимо, во-первых, сохранить накопленное богатство и, во-вторых, создать проект нового музея 2018 года.
Внутри музея есть, к сожалению, люди, которые или не очень хотят, или боятся этих перемен. Это относится и к некоторой части наших заслуженных ветеранов-музейщиков. И я не перестаю им говорить: «Ищите молодых, чтобы передать ваш бесценный опыт.»
— Удачи вам!
— Спасибо!