Как рождались «простые» решения

Кто и зачем читает сегодня жизнеопи­сание Ленина? Пожалуй, этот вопрос стоит переформулировать так: кому следовало бы прочитать общедоступно на­писанное жизнеописание Ленина?

Я думаю, многим; молодежи — прежде всего. Но и тем, чьи представления о Ленине и двух русских революциях 1917 года сводятся к ужасам войны, голода, разру­хи и тотальному насилию — не одной лишь ВЧК, а вообще «человека с ружьем». О социальных и социально-психологических процессах тех лет и о вовлеченных в них людях — как о героях, так и о злодеях -мы узнаем преимущественно из художественной литературы: как-никак, именно об этом «Тихий Дон», «Белая гвардия», «Доктор Живаго».

Если где-то и есть подробная биография Ленина «для всех», то мне ее прочитать не довелось — и здесь я, скорее всего, не одинока. (Куда более удивительно, что я изучала тексты Ленина еще в шко­ле, причем по «подозрительному» Третьему изданию его сочине­ний — с прекрасными комментариями расстрелянного в 1938 году Давида Рязанова.)

Леонид Млечин в своей книге «Ленин. Соблазнение России» ре­шал сложную задачу: не просто дать психологически внятный очерк личности Ленина, но и показать механизмы процесса, который ав­тор назвал «соблазнением России». Октябрь 1917-го — точнее го­воря, контрреволюция большевиков — вручил Ленину неограни­ченную власть над многомиллионной державой, находившейся в стадии политического и экономического распада. При этом мы нередко забываем, что распоряжаться своей властью Ленин мог в течение очень краткого временного интервала — с лета 1922-го он был уже фактически нетрудоспособен. Тем более важно было развернуть перед читателем панораму с большим числом действу­ющих лиц, реализовавших свои жизненные роли, действуя рядом с Лениным примерно в тех же «декорациях» и, большей частью, следуя его распоряжениям.

Именно этот «панорамный» взгляд мне кажется главной удачей книги. Из пове­ствования Млечина видно, что ни Лени­на, ни Троцкого вообще не интересова­ли люди, кроме как в качестве массы, не имеющей ни собственных задач, ни не­зависимого потенциала — не важно, ума или силы. Речи о социалистическом бу­дущем, разумеется, не были примитив­ным притворством — но вся конструкция в конечном счете сводилась к определе­нию человеческой единицы через функ­цию полезности этой «единицы» для дела революции. Поэт, написавший «единица-ноль», тоже был из числа соблазненных…

Увы, чем примитивнее идея и чем прямее нарисован путь к ее реализации, тем она соблазнительней — и тем мы ближе к «кот­ловану»: Платонов, написавший «Котлован», прошел этот путь — к счастью, хоть умер своею смертью. Как писал Бродский еще в 1973 году, «представители традиционно неодушевленной массы являются у Платонова выразителями философии абсурда, благо­даря чему философия эта становится куда более убедительной и совершенно нестерпимой по своему масштабу». Ленин и рассчи­тывал на эту «неодушевленную массу» — его не занимала воз­можная реакция миллионов верующих на конфискацию церков­ных ценностей и уничтожение церквей, равно как и на бессудный расстрел царской семьи. Млечин приводит многочисленные доку­менты времен Красного террора и гражданской войны, в том чис­ле подписанные лично Лениным инструкции, поражающие именно масштабом: Ленин требует уничтожать, уничтожать и уничтожать… Попов, буржуев, «прислужников», кулаков…

Разумеется, сам он в человека сроду не стрелял. Что остается не­объяснимым — и автор к этому не раз возвращается — это истоки саморазрушительной ненависти Ленина ко всем не то чтобы пря­мым врагам, но просто к «мягкотелым» — вернее сказать, даже к по­дозреваемым в чувствах сострадания — например, к такому нрав­ственно безупречному человеку, как писатель Короленко.

Вот Ленин, уже перенесший в мае 1922 года инсульт и не опра­вившийся от него, летом продолжает следить за высылкой вид­ных представителей интеллигенции за границу, направляя запи­ски со словами «Всех!..». Определенно это уже род маниакальной ненависти… Но ведь у него были братья и сестры; жена, наконец… О личной жизни Ленина я ничего не читала — за исключением известной детской книжки А.И. Ульяновой «Детские и школьные годы Ильича» (издание 1937 года, тираж 300 тыс. экз.). Из книги Млечина следует, что у Ленина была одна привязанность — Инес­са Арманд; друзей же в обычном смысле, наверное, у него и быть не могло. И все-таки прав Млечнн, считая, что Ленин оставался че­ловеком XIX века…

А вообще в этой книге много примечательных данных из не самых известных источников. И — что стоит отметить отдельно — книга по-настоящему хорошо написана.

Прочитать на сайте «Просветителя»:

Леонид Млечин. «Ленин. Соблазнение России». СПб.: Питер, 2012.

http://premiaprosvetitel.ru/booksauthors/view/?40 (книга целиком)