Пятидесятипятилетний юбилей запуска Первого спутника подошел в каком-то смысле незаметно. Что поделать — дата не круглая, да и недавние неудачи с выводом на орбиту космических аппаратов, казалось, не могли способствовать приподнятому настроению.
Однако я предлагаю немного отвлечься от текущих дел — ненадолго и только чтобы потом к ним снова вернуться — и посмотреть на ситуацию с другой стороны.
Начиная с 2007 года мы вступили в некую череду «юбилеев среднего возраста»: от пятидесяти лет Первого спутника в 2007 году, затем — сорокалетие «Аполлона-11», полвека полету Гагарина… Текущий год может похвастаться даже двумя юбилеями. Пятьдесят лет исполняется рентгеновской астрономии — в 1962 году впервые за пределы атмосферы на геофизической ракете Aerobee 150 был отправлен рентгеновский детектор, открывший первый рентгеновский источник Sco X-1 за пределами Солнечной системы. Позже это открытие и последовавшие за ним работы в этой области принесли руководителю научной группы Рикардо Джаккони Нобелевскую премию по физике 2002 года.
Второй юбилей: пятьдесят лет назад началось исследование других планет за пределами системы Земля — Луна. В декабре 1962 года «Маринер-2», совершив пролет вблизи Венеры, стал первой удачной планетной экспедицией. Данные аппарата также подтвердили гипотезу об исключительно высокой температуре поверхности планеты. К сожалению, стартовавшие годом ранее советские аппараты либо не выходили на траекторию перелета к Венере, либо теряли связь с Землей.
Пятьдесят лет — не срок по космическим меркам, но космическую науку делают люди. На одной из конференций мне довелось услышать историю от видного ученого-планетолога, принимавшего участие во многих космических проектах, в том числе — «Аполлоне». Он пересказывал разговор со своим коллегой о фильме «Аполлон-13». На вопрос, понравился ли ему фильм, коллега ответил:
«Фильм хороший, но я заметил одну неточность: все герои слишком старые. Ты ведь помнишь: нам, когда мы работали, было по 25–30 лет». Если сложить эти два числа, то получается, что «человеческая» космическая наука входит в период восьмидесятилетних юбилеев. Или, вернее, в него входят те, кто начинал космическую эру.
Зачем нужны эти прикидки? В России этот «юбилейный» период, который мог бы быть настоящим праздником науки, приходится на период если уже не кризиса, то очень тяжелого выхода из него. Потеряно многое — технологии, опыт, из науки ушло целое поколение специалистов, создав часто поминаемый «разрыв» между старшими специалистами и недавними выпускниками вузов. Последние неудачи с запусками, трагедия «Фобоса-Грунта» растут из предшествующих двадцати лет запустения. Двадцать лет, опять выразимся этим языком, в космической науке — довольно серьезный период. Для одного коллектива это подготовка двух крупных экспедиций или трех–пяти проектов поменьше.
Иными словами, космическая наука, в отличие от других областей, — система очень инертная и, хотя и зависит от текущей социально-экономической ситуации в государстве и в мире так же, как и любая другая, но реагирует на перемены с большой задержкой.
Если говорить объективно, то около пяти– семи лет назад ситуация в науке, с точки зрения финансов, начала понемногу выправляться. Речь не идет, конечно, о бюджетах в объемах бюджетов НАСА, но по сравнению с предшествующими годами финансирование стало более адекватным. Каковы результаты сегодня (говорим только о научных космических проектах, не трогая сферу запусков или пилотируемых полетов)? Считая с прошлого юбилея Спутника (2007 года), на орбиту вышли и работают три спутника дистанционного зондирования, радиообсерватория «Спектр-Р» (проект «Радиоастрон»), два малых аппарата «Чибис-М» и «Зонд-ПП» (последний — первый в серии малых аппаратов на платформе разработки НПО им. С.А. Лавочкина, которую планируется активно использовать для нужд космической науки). Работала, но, к сожалению, прекратила функционировать гораздо раньше, чем предполагалось, солнечная обсерватория «Коронас-Фотон», был запущен, но потерян аппарат «Фобос-Грунт». Наконец, к набору российских приборов, работающих в рамках зарубежных проектов, добавились нейтронные спектрометры ЛЕНД и ДАН на аппаратах НАСА. Активизируются научные эксперименты на Международной космической станции. Соответственно, растет и поток научных данных.
Конечно, наивно полагать, что этого начала достаточно, чтобы в ближайшее десятилетие космической отрасли было уже не о чем беспокоиться. По-прежнему, и даже гораздо сильнее, чем раньше (поскольку появились возможности начинать новые проекты), нужны специалисты самых разных уровней — от рабочих до инженеров и физиков высшей квалификации. Нужна нормальная организация научного процесса. Нужна хорошо продуманная стратегия развития космонавтики, всех ее сегментов. И всё это предстоит спасать, восстанавливать или создавать именно сейчас.
Это пока никакой не покой,
это всё еще та же война,
И неизвестно, на чьей стороне перевес —
на своей или нет…*
Впрочем, сложные задачи, по идее, должны привлекать молодых людей, как это было с запуском Спутника, ядерными исследованиями, полетом на Луну. Дело буквально за малым — зажечь энтузиазмом настоящего дела целое поколение.
О.З.
* Михаил Щербаков. «Вот — поднимается ветер…». Заголовок из этой же песни.
Ждал чего-то интересного, но пустая трескотня.
Тем временем Россия продолжает пополнять свою космическую спутниковую группировку в Тихом океане.