Сложно что—то писать. И были сомнения — нужно ли… На самом деле, лично у меня в душе складывается реквием не по человеку (пусть даже и выдающемуся), а реквием по всей настоящей литературе…
Доисторические писатели
(Великие писатели всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они — это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает)
Я, кажется, из того последнего поколения, для которого Аркадий и Борис Стругацкие были «нашим всем». Люди моложе меня лет на 10 (или даже мои ровесники, ВОВРЕМЯ не ознакомившиеся с творчеством братьев Стругацких) уже не понимали, в чем цимес, и нередко просто отказывались читать более одного-двух произведений. Дескать, наивно, скучно и «ни о чем». А мы-то знали все книги без исключения и наперебой цитировали то «Понедельник начинается в субботу», то «Улитку на склоне», то «Гадких лебедей».
Я был страшно горд своими педагогическими достижениями, когда мой сын (90-го года рождения) с явным удовольствием «проглатывал» все имеющиеся у меня произведения АБС — от «простеньких», вроде бы «Трудно быть богом» и «Отелем у погибшего альпиниста», до навороченных «Миллиарда лет до конца света» и «Града обреченного». Более того, сын сам, без наводящих вопросов, характеризовал прочитанное на изысканно-одобрительном молодежном слэнге — короче, типа круто, и он даже не ожидал, что такую увлекательную фантастику могут сочинять «доисторические писатели». «Не хуже Стивена Кинга» — это в устах моего чада следовало считать наивысшим комплиментом. Так же как у меня книжные полки заставлены Стругацкими — у него ломятся от Кинга. Но на темы «светлой идеологии Мира Полудня» или высокого единении душ сын «не парился».
Нечего читать
(Почему мы все—таки и несмотря ни на что, должны идти вперед? А потому, что позади у нас — либо смерть, либо скука, которая тоже есть смерть)
Даже для таких вот юных «ценителей» братья Стругацкие всего лишь «клевые фантасты, умеющие зажечь». А для нас (или скажем менее категорично — для многих из моих ровесников) творчество Аркадия и Бориса было… откровением… лучом света в темном царстве. Не знаю… Наверно, просто изменились времена, и сейчас ко всему куда более спокойное отношение. Нормально-потребительское. По молодости (как опять же многие из нас) я пытался писать «под Стругацких» или какие-либо продолжения их невероятных историй. Но мне и в голову не приходило, что такое можно публиковать.
А сейчас в «Ашане» (что характерно) на полках с десяток вариантов «сиквелов» «Обитаемого острова». Зону из «Пикника на обочине» и вовсе размножили в сотнях направлений. Я пытался читать и то, и другое и бросал на втором «шедевре». Какие-то дешевые деревянные куклы вместо живых людей. Не пикник на обочине, а пьянка под забором… Я уже и не говорю о том, что язык Стругацких вообще мало доступен для воспроизведения. Зато как приятен и легок для чтения! АБС всегда помнили о том, что, какая бы серьезнейшая проблема ни обсуждалась, писать надо ИНТЕРЕСНО.
И так-то, была, наверно, пара-тройка современных литераторов, чьих сочинений я ждал и воспринимал с низким уровнем критичности. Теперь стало еще на одного меньше. По большому счету, читать нечего. Но я знаю способ. Закончу писать этот текст, пойду к своему книжному шкафу и возьму… Ну, например, «Отягощенные злом» — давненько не штудировал. Книги Стругацких можно перечитывать не реже раза в три года. Такое ощущение, что знакомишься с ними заново.
Два экземпляра газет
(Приходя — не радуйся, уходя — не грусти)
Борис Стругацкий был почетным подписчиком нашей газеты. В первые месяцы существования ТрВ мы довольно самонадеянно включили питерский адрес Бориса Натановича в список бесплатной рассылки, даже не поинтересовавшись, нужно ли это самому «почетному подписчику». Однако, судя по нечастым публикациям Стругацкого в ТрВ, Борис Натанович читал нашу газету внимательно. Хвалил гораздо больше, чем критиковал, и это было настоящим поводом для гордости. По крайней мере для меня…
Мы слали Стругацкому два экземпляра. Не знаю уж, зачем. Наверно, думая, что знаменитый писатель второй экземпляр «распространит среди жильцов нашего жэка». Поздравляя «Троицкий вариант» с выходом юбилейного, сотого номера, Борис Натанович со свойственным ему мягким ироничным юмором посетовал на две газеты, приходящие с рассылкой. Мы сделали «работу над ошибками» — стали слать один экземпляр. Предыдущий номер ТрВ ушел в Питер, когда Бориса Натановича уже не стало…
Бессильные мира сего
(Это что—то вроде демократических выборов: большинство всегда за сволочь)
Давным-давно, более 15 лет назад, в Троицке по своим политическим делам побывал Егор Гайдар. После основного мероприятия Гайдар долго общался с местной прессой, которую представляли редакторы тогда еще городского «Троицкого варианта». Беседа получилась очень содержательной и вообще «за жизнь», а Егор Тимурович показал себя замечательным, многоплановым и совсем не «звездным» собеседником. Лично я не удержался и поинтересовался у Гайдара, как он относится к творчеству своего тестя (Гайдар был женат на дочери Аркадия Стругацкого). Дословно ответа я сейчас не воспроизведу, но три идеи звучали примерно следующим образом. Очень характерно посмеиваясь, Егор Тимурович сказал, что, относись он плохо к творчеству Стругацких, вряд ли бы женился на дочери одного из них. С другой стороны, излишний пиетет к знаменитому отцу и трепетное отношение к его творчеству поначалу его, Тимура, даже изрядно сковывали в смысле отношений с дочерью. Ну а напоследок Гайдар сказал: «Мощные мужики, не только писатели, люди большие… Вот им бы страной руководить… Только им это не надо…».
Делая поправку на определенный романтизм данного высказывания, стоит отметить, что братья Стругацкие и так, без занятия каких-либо официальных постов (будь то в политике, а даже и в своей, литературной области), в каком-то смысле «руководили страной». Причем наиболее продвинутой и мыслящей ее частью. Креативным классом, как сказали бы сейчас. Но, как мало кто другой, АБС понимали, что «владеть умами», может быть, даже проще, чем реально руководить страной. Тем более такой, мягко говоря, странной, как наша. Недаром ведь последнее произведение Бориса Стругацкого, увидевшее свет в далеком уже 2003-м, называется «БЕСсильные мира сего».
Илья Мирмов
Цитаты Аркадия и Бориса Стругацких (gtquotes.blogspot.ru).
На иллюстрации — обложка книги с полки автора.
Илья, читателей, для которых АБС — гораздо больше, чем «просто хорошие писатели», хватает и среди тех, кому двадцать пять (как мне), и среди тех, кому двадцать. Не судите столь категорично о поколениях.
Возможно, для популярности среди нового поколения большее значение имеет экранизация, а экранизовать Стругацких сложно, потому что невозможно. Мысли это не действия, их сложнее облечь в красивую картинку. «Отель у погибшего альпиниста» конечно хорош, но имеет мало отношения к оригиналу; «День затмения» — и подавно; «Сталкер» — какая-то слабая пародия на «Пикник», хотя казалось бы, Тарковский; ну а про шедевр с розовым танком я вообще молчу, про него и так в стране эпические легенды ходили в момент выпуска.
Возможно. Но не стоит забывать, что «поколение» — единица статистическая. Среди моих знакомых в возрасте 20-25 хватает людей, которые влюбились в Стругацких без всяких экранизаций. За потрясающий язык, глубокое чувство истории и мир, в котором хотелось бы жить. Сколько таких в возрасте менее 20 — не знаю,просто у меня почти нет знакомых такого возраста. Но и здесь я против того, чтобы всех грести под одну гребенку.
Просто не стоит судить о целом поколении на основании пары примеров перед глазами. Не думаю, что авторам и читателям научной газеты нужно объяснять, что такое нерепрезентативная выборка.
Хотел было промолчать-за неимением чувства дельного.
Но-скажу.
Я так же воспитан на книгах Стругацких.
Без них мальчик из малограмотной семьи так и остался бы умным ничто.
Мир праху подвижников…
Для меня феномен братьев в том что они оказались практически единственные во всей нашей огромной стране, ну может напару с Лемом. от той же эпохи осталось еще множество талантов зарубежных, а в нашей стране им альтернатива както и не припоминается. их хищные вещи века ныне читаются вообще как пророчество, в тето времена.
чтоже до современного читателя, может потому народ у нас и не читает что нечего стало, а что до высот духовных — имхо, народ современный както стал еще боле приземленней чем когда либо, если у нас это еще можно объяснить это рикошетом 90х, то в остальном мире напрашивается банальное уныние от бессилия и неверия, ожидание катастрофы. во всяком случае я не замечаю былой религиозности, какойто озабоченности о вечном и истинном.
Присоединюсь к поминающим.
Да, трудно быть богом
Ушел из жизни Борис Натанович Стругацкий. Честно говоря, писать об этом не очень хотелось, хотя ранние и средние Стругацкие были и остаются моими любимыми писателями. Скажу больше – вместе с Жюлем Верном именно они в подростковом возрасте оказали решающее влияние на формирование моего коммунистического мировоззрения. И не только моего, но и многих моих друзей из числа ровесников, в том числе известных людей – таких, как Егор Летов. «Понедельник начинается в субботу» Стругацких и «20 000 лье под водой» Жюля Верна, думаю, оказали на меня решающее воздействие, последствия которого, как видите, не пропали до сих пор.
Однако поздние Стругацкие не просто потеряли свой талант – они изменили знак на противоположный, отреклись от своего творчества, но, оставаясь тем не менее людьми талантливыми, стали вкладывать в свои произведения такую черную энергетику, что отвращение от их книг лично я испытывал на чисто физиологическом уровне. Поэтому неудивительно, что провожали Бориса Стругацкого в последний путь радикальные «демократические» издания, такие, как «Новая газета» или «Московский комсомолец». Авторы статей на разные лады восхищались, какими замечательными антисоветчиками были братья, особенно Борис, который прожил на 21 год дольше и хотя уже не создал ничего достойного прочтения, но дал множество интервью ярко выраженного антисоветского содержания.
И ладно бы только российские СМИ! Зарубежные СМИ пошли еще дальше, тиражируя откровенную ложь, как, например, французская газета «Либерасьон»: «В июне 2010 года Борис Стругацкий рассказал в интервью газете Liberation, что история сталкера родилась из маленького пустяка: однажды он вместе с братом Аркадием (умер в 1991 году) прогуливался по лесу. Роман был опубликован в 1972 году под названием «Пикник на обочине». Произведение сразу же подверглось цензуре… Братья Аркадий и Борис Стругацкие начали писать в конце 50-х годов. Это были фантастические произведения, скорее мрачные, философские, содержащие тонкий политический подтекст, критику советской системы. Книги братьев долго были под запретом, и их тайно передавали из рук в руки. Борис довольно часто критиковал российского президента Владимира Путина. В 2009 году он начал переписку с нефтяным магнатом Михаилом Ходорковским, находящимся в тюрьме. Совсем недавно Борис Стругацкий подписывал обращения с требованием освободить участниц группы ***** Riot».
Я сразу вспомнил рассказ одной знакомой преподавательницы литературы, которую недавно на экзамене молодая студентка уверяла, что Ильфа и Петрова начали издавать только после перестройки, а в СССР юмор был запрещен.И так мне стало обидно, что действительно выдающиеся советские – именно советские – фантасты, чьи книги издавались по всему СССР миллионными тиражами и совершенно свободно, действительно были любимы, потому что были тогда светлы, добры и необычайно интересны, только и останутся в истории как подпольные диссиденты и защитники Pussi Riot.
И никаким «либерасьонам» не будет дела до того, что книги Стругацких не подвергались цензуре, за исключением обычных редакторских правок, делающих их только лучше, а тот же «Пикник на обочине», который я знаю почти наизусть, вообще не подвергался никакой правке. Да, к концу жизни, а еще раньше – к концу творчества, потому что конец творчества, как это ни обидно, наступил у братьев, на мой взгляд, намного раньше конца жизни. Они, выражаясь языком фантастики, мутировали, превратились в свою полную противоположность, отреклись от своих лучших произведений. В фантастике часто встречается прием, когда человек внешне остается тем же, но внутренне, под влиянием каких-то внешних факторов изменяется, мутирует во что-то совсем античеловеческое.
Дорогой тебе человек становится недругом, врагом. Но разве изменились они одни? И какая разница, в чем был мутагенный фактор? Была ли это обида творческого человека, или повлияли зарубежные гонорары, которые начисляли и получали сами зарубежные издатели, – книги Стругацких активнейшим образом издавались на Западе в 60-е и 70-е годы прошлого века, когда научная фантастика в мире была в моде, поскольку в моде были космические полеты и прочие научные достижения человечества. И тогда, в тот период, на мой взгляд, по показателю интересности и размаху фантазии Стругацкие могли заткнуть за пояс любого зарубежного фантаста – говорю это как человек, прочитавший, наверное, всё более-менее заметное в мировой фантастике.
Может быть, причиной перерождения стал обычный конформизм: изменилась страна, зачем быть с гонимыми, лучше быть с победителями – не одни они думали так. Я ни в коем случае никого не оправдываю, просто для многих творческих людей изменение системы стало творческой катастрофой – не только Стругацкие, но и в свое время любимый народом Булат Окуджава, после того, как отрекся от своего творчества, не создал ничего сколько-нибудь заметного. Да кого ни возьми из перевертышей… И вообще, что бы ни говорил творческий человек, если он по какой-то причине начинает плевать в лучшие свои произведения – это трагедия, в том числе и для него.
В ранние и средние годы своей жизни Стругацкие, безусловно, создали большое количество не просто интересных произведений, читавшихся запоем, они были светлы, добры и являлись абсолютно коммунистическими. «Когда мы начинали, мы были верными сталинскими соколами…», – говорил в одном из интервью Борис Стругацкий. И это было чистой правдой. Стругацкие создали целый ряд произведений о будущем – «Путь на Амальтею», «Стажеры», «Полдень, XXII век», «Далекая Радуга», «Попытка к бегству», «Трудно быть богом», «Малыш» и некоторые другие, в которых описывалось, даже можно сказать, был создан целый мир коммунистического будущего.
И признаюсь, мне бы очень хотелось жить именно в таком будущем. Смысл жизни их героев в непрерывном труде и познании. «Они приняли рабочую гипотезу, что счастье в непрерывном познании неизвестного и смысл жизни в том же». Лучше, на мой взгляд, не скажешь, это из моего любимого произведения «Понедельник начинается в субботу». Даже само название этой книги говорило о том, что этим людям гораздо интереснее работать, чем отдыхать. Удивительно, но уже тогда, в 1965 году, Стругацкие, ни дня не прожившие при капитализме, в том же «Понедельнике…» точно предсказали, кто противостоит человеку труда и знания: «Есть другие. С пустыми глазами. Достоверно знающие, с какой стороны у бутерброда масло. По-своему очень даже неглупые.
По-своему немалые знатоки человеческой природы. Расчетливые и беспринципные, познавшие всю силу человеческих слабостей, умеющие любое зло обратить себе в добро и в этом неутомимые». В «Попытке к бегству» главный герой из немецкого концлагеря попадает в прекрасное коммунистическое будущее. И возвращается в прошлое, чтобы погибнуть за это будущее. Этот же герой говорит, что смысл коммунизма прежде всего в идее, а не в материальном изобилии: «Коммунизм – это прежде всего идея! И идея не простая. Ее выстрадали кровью! Ее не преподашь за пять лет на наглядных примерах. Вы обрушите изобилие на потомственного раба, на природного эгоиста. И что у вас получится?»И удивительная вещь – пока Стругацкие были преданы этой идее, их произведения получались яркими, светлыми, оптимистичными, фантазия била через край. А вместе с идеей из их книг ушла и жизнь.
Может быть, потому, что левая идея и есть идея жизни в противовес капитализму – пустому движению к смерти? Братьям Стругацким я благодарен вдвойне – в первой части жизни они показали мне идеальное общество, близкое к тому, что я хотел бы видеть и сам, многому научили. В конце жизни своим примером показали мне, что может быть, если слепо следовать за своими кумирами. Коммунизм – это не материальное изобилие. И даже не просто справедливость.
Это, на мой взгляд, прежде всего доброта, любовь, романтизм, если угодно. Наверняка у многих есть любимые литературные цитаты. Я бы привел две: «Я до последнего вздоха буду защитником угнетенных», – говорил дорогой мне капитан Немо в «20 000 лье под водой».
Вторая цитата из «Стажеров» Стругацких: «Кое-чего вы уже достигли, вы не хотите быть слугой. Теперь вам осталось перестать хотеть быть господином!»
Дмитрий АГРАНОВСКИЙ
sovross.ru
К счастью, пришло время, когда наказывать за собственное мнение… не принято,скажу так.
Потому Вы имеете полное право излагать свои мысли.
Как и я имею полное право быть с ними несогласным.
Нам не стоит тратить время на дискуссию.
Всё равно мы останемся при своём мнении.
Главное в том,что мы уважаем право каждого на свободу.
Верно?:)
Сергей, в том, что книги Стругацких и уж особенно «Пикник на обочине» не подвергались никакой цензурной правке, Вы, мягко говоря, заблуждаетесь. Прочтите хотя бы «Комментарии к пройденному»самого Бориса Натановича вот здесь: http://lib.ru/STRUGACKIE/comments.txt (а если не доверяете злым интернетам, потрудитесь найти их в бумажном издании).
«Гадкие лебеди». «Обитаемый остров». А уж «Пикник»!..
Сергей, честное слово, Вы узнаете много интересного.
Я не просто согласен с Вами, Антон Пеплов.
Я просто знал, что Стругацких нещадно цензурируют.
Именно тогда, когда они писали о «светлом будущем человечества-коммунизме».
Откуда?
Отец моего лучшего приятеля в студенческие времена возглавлял Первый отдел в военкомате одной из автономий.
Ныне-независимой республики.
Мы много откровенного говорили с приятелем.
Он был из иного круга, чем я.
Но уважал независимость моих суждений.
Ладно.
Что такое коммунистическое правление экономикой на практике?
Кто нёс персональную ответственность за всё и вся в СССР и социалистическом лагере(хорошо сказано-лагерь!;) )?
Генеральный секретарь.
Следовательно, он и был хозяином.
Сталин был Хозяином.
Имел право произвольно убить любого жителя страны.
Вопрос: почему я должен восхищаться идеей, наивысшей расцвет которой был во времена Хозяина?
Вопрос Сергею.