Исчезающие пески

Таджикистан — преимущественно горная страна, но наиболее известный заповедник республики расположен на равнине. Это «Тигровая балка», где сохраняются массив тугайных лесов, растущих в нижнем течении реки Вахш, пойменные озера и пески пустыни Кашка-Кум. Конечно, планируя работы в Таджикистане, мы хотели посетить «Тигровую Балку». Нас ждало разочарование: новый директор заповедника запретил пускать иностранных специалистов. Наши коллеги попытались обойти запрет, поселив нас на правом берегу Вахша, в урочище Палван-тугай, в доме метеостанции. Хитрость не удалась: эта территория недавно также вошла в состав заповедника, и егеря с треском выгнали нас. Мы успели бросить лишь беглый взгляд на рощу туранги, на расположенную неподалеку щебнистую пустыню, искупаться в мутных водах Вахша.

Говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Сотрудники Института зоологии и паразитологии предложили продолжить исследования в песках Шах (пустыне Курджа-лакум), ближе к реке Кафирниган. Нас гостеприимно принял Рахматулло Абдуллаев — председатель колхоза, выкупивший землю для устройства курорта, доступного всем его соотечественникам. Нам предоставили комнату в доме на берегу искусственного «озера» Чар-Куль, где можно было купаться, вернувшись с экскурсии. С другой стороны дома находились посадки шелковицы и абрикосов, обильно плодоносивших. Вокруг же расстилалась песчаная пустыня, еще не тронутая распашкой. Каждое утро я уходил через барханы к низине, поросшей кустами тамариска и тростниками. Заросли наполняли бесконечным щебетом южные бормотушки — скромно окрашенные, но непоседливые, эмоциональные и весьма многочисленные птички, чье поведение я изучал. Жили там и более искусные певцы — тугайные соловьи. Низина уходила к Аму-Дарье, по которой проходит граница с Афганистаном.

Близко к реке мы не ходили: опасались, как бы пограничники, узнав о нашем присутствии, не осложнили работу. Излишняя осторожность едва не стоила нам жизни: как-то, удалившись от базы, мы обследовали ближайшие сопки, взяв недостаточный запас воды. Уже испытывая жажду, вышли к Аму-Дарье, но, не рискуя приблизиться к ней, повернули к дому, куда добрались на исходе сил, через начинавшуюся пыльную бурю. Осторожность была оправданной, поскольку покидать пески Шах ни я, ни мои коллеги не хотели. Оказалось, что фауна песков не менее богата, чем в заповедной пустыне Кашка-Кум, причем не представляли редкости серые вараны, песчаные круглоголовки, ящерки и гекконы нескольких видов. Многие животные не были ранее отмечены в этих местах. Удалось найти бойгу — змею, которую в Таджикистане встречают в среднем раз в десятилетие. Ящериц ловили домовые сычи, гнездившиеся по обрывам, и лисы-корсаки, почти не боявшиеся людей.

За месяц мы с герпетологом Евгенией Соловьёвой (другие коллеги уехали раньше) стали старожилами на Чар-Куле, порою оставались единственными охранниками хозяйства; даже размещали гостей, приезжавших в неурочное время, пользовались благосклонным покровительством местных собак. В пустыне я каждый день встречал пастухов, пригонявших коз и овец в мои тростники. Досадовал за потерю драгоценных минут наблюдений, особенно по утрам, когда солнце еще не раскалило воздух, но не отказывался от куска толстой узбекской лепешки и глотка зеленого чая, согретого на костерке в железном кувшине. При всей благодарности к гостеприимному хозяину, я надеюсь, что превратить пески Шах в цветущий сад не удастся, и Чар-Куль останется оазисом среди песков. Мы обследовали ближайшие окрестности «Тигровой балки», Бешкентскую долину и другие участки юго-запада Таджикистана, где ранее были песчаные пустыни, населенные круглоголовками, эфами, варанами… Оказалось, что основные площади пустынь распаханы в советское время, а теперь заброшены, и на их месте простираются солончаки или пустоши с бедной фауной, многие виды там исчезли. В других местах пески уничтожены недавно, нас встречали поля, сады и новые кишлаки. Песчаные пустыни Таджикистана нуждаются в охране, так как они не менее уязвимы, чем тропический лес, и почти не восстанавливаются.

Павел Квартальнов