Война за сладкое

Сладкое… Вкус удовольствия и вкус энергии. Эволюция наградила нас неистребимой, врожденной тягой к сладкому. Сладкое — это энергия, которая была нужна для выживания наших предков. Этот вкус стал одним из инструментов, позволяющих выделять энергетически богатую пищу. Стремление к вкусным углеводам направляло и направляет эволюцию многих культурных растений, легло в основу пчеловодства и привело к промышленному производству сахара.

Самый известный носитель этого вкуса — сахароза, привычный нам сахар. Как и любое вещество, в зависимости от обстоятельств она может принести вред, и этот вред — это не только кариес. Увы, врожденной способностью контролировать количество съедаемого сахара природа нас не наградила, поэтому потребление этого продукта в мире растет, а вместе с этим растет доля населения с ожирением и связанным с ним болезнями.

То, что хорошо людям, не всегда хорошо для бизнеса и наоборот. Сахар был и всегда будет прибыльным продуктом. Не первый раз ему приходится выдерживать натиск конкурентов. Сначала это были искусственные низкокалорийные сахарозаменители. Пусть безопасность их научно доказана и многократно перепроверена — это не важно. Несмотря на то, что они реально дают возможность избавиться от лишних калорий в еде без потери приятного вкуса и вредных эффектов, аура «вреда» вокруг них создана и удачно распространяется различными «защитниками прав потребителей» и «диетологами». В современном обществе, убежденном в синонимичности понятий «искусственный» и «вредный», на это не требуется больших усилий. Натуральное всегда полезнее, не так ли? Традиционное, проверенное поколениями всегда лучше нового и непонятного! В целом, атаку удалось отбить.

Удар по индустрии был нанесен оттуда, откуда не ожидали. Глюкозно-фруктозный сироп, получаемый ферментативной обработкой кукурузного крахмала, неожиданно начал теснить сахар с промышленных рынков. Он оказался дешевле. Он оказался слаще, а это, учитывая его сниженное содержание в продукте, менее вредно для потребителя. В нем есть фруктоза, которая, как считалось, является полезным, диетическим подсластителем. Ведь фруктоза, являясь основным компонентом сладкого вкуса многих фруктов, является даже еще более «натуральной», чем сахароза.

История совершила необычный разворот. Чем значительнее становилась доля рынка, отвоеванная у сахара, тем больше стало появляться работ о вреде фруктозы. Замученные чистой фруктозой в большом количестве мыши неоднократно развивали разные патологии, что непременно привязывалось к вреду глюкозно-фруктозного сиропа. Забывали исследователи только одно — обычная сахароза наполовину состоит из фруктозы, примерно настолько, насколько глюкозно-фруктозный сироп. Метаболически эти подсластители равноценны. Сироп не вреднее и не полезнее сахарозы, и никогда так не позиционировался. Однако публикации со словами «страшнее, чем сахар» не заставили себя долго ждать. Производители продуктов в «заботе о потребителе», а по факту в стремлении сохранить покупателя, стали опять возвращаться к менее сладкому и более дорогому сахару.

Видеть зависимость там, где ее нет, и просто отбирать удобные факты, отбрасывая в сторону неприятные — это тоже врожденная особенность человека. Обидно, когда это не осознают те, кто должен знать об этом лучше всех — ученые.

Работа, которую я хочу процитировать ^[1], внесла свою лепту в борьбу против «вредного» глюкозно-фруктозного сиропа. Авторы решили не ходить далеко за доказательствами, и прибегли к привычному трюку, выдали корреляцию за зависимость. Предварительно подогнав свои данные так, чтобы они удовлетворяли условию корреляции.

43 страны (среди которых почему-то нет нашей) были разделены на две группы по количеству употребляемого глюкозно-фруктозного сиропа. По ним усреднили индексы массы тела жителей и взяли доступную статистику по диабету. Обнаружено совпадение — в среднем, в странах с высоким потреблением сиропа индекс массы тела у людей выше, а диабетом болеют чаще.

Неважно, какие есть в распоряжении данные. Важно — как их правильно обработать. Глядя на исходные данные статьи, по которым были сделаны столь «важные» и далеко идущие выводы, возникает целый ряд вопросов. Насколько вообще обосновано cравнивать страны между собой, ведь в каждой стране свой уклад и образ жизни, свои особенности здравоохранения и культуры? Почему в Японии, употребляющей глюкозно-фруктозный сироп, диабетиков много меньше, чем в странах, не употребляющих? Почему лидером в списке «толстых» и диабетиков стала Мексика, не отличающаяся высоким потреблением опасного подсластителя? Почему эти вопросы остались не замечены исследователями? Куда смотрели рецензенты? Зачем вообще науке нужны такие работы, которые не говорят ни о чем?

Так что же в итоге обнаружено? Корреляция? Зависимость?

Если, как сделали авторы, в качестве объяснения привести публикации, в которых говорилось о вреде фруктозы в больших количествах в чистом виде, и забыть о фактической равноценности сахарозы и глюкозно-фруктозного сиропа, то, безусловно, — зависимость. Если же проанализировать исходные данные и методологию — не тянет даже на корреляцию. Скорее, похоже на не очень умелый подгон данных.

Единственное, что надежно обнаружили авторы работы — количество больных ожирением положительно коррелирует с количеством диабетиков, вне зависимости от страны. Открытие, скажем прямо, не новое. Диабет действительно часто является прямым следствием ожирения. Это доказанный научный факт, имеющий прямое отношение к последствиям нашего питания и образа жизни.

Но это сегодня мало кому интересно. Совсем другое дело — указать новую опасность глюкозно-фруктозного сиропа, очередной раз направив потребителя бороться с выдуманным врагом вместо реального.

1. Michael I. Goran, Stanley J. Ulijaszek & Emily E. Ventura. High fructose corn syrup and diabetes prevalence: A global perspective. www.tandfonline.com/doi/pdf/10.1080/17441692.2012.736257