Живою странностью своей

Это одно из общих мест: русский язык, мол, страдает от Интернета вообще и социальных сетей в частности. Об этом обычно спрашивают корреспонденты: ну как Вы думаете, ведь Интернет же плохо влияет на язык? И то сказать — приличные вроде люди, а пишут штоле, огосподибожемой, аццкий адъ, ястаралсо. А фейсбуковские профили: в отношениях с пользователем Иван Петров, например? Кстати, недавно кто-то очень смешно описал героев классики при помощи их воображаемых страничек в ФБ. А тут еще новая напасть. Раньше-то ФБ спрашивал: «О чем вы думаете?» — и можно было писать в окошке что угодно. А теперь откроешь, а он: «Что происходит, Ирина?» (хочется ответить: А что, что-то не так?) или «Как вы себя чувствуете, Ирина?» (А что, я так плохо выгляжу?) Перемудрили с интерактивом, в общем. Татьяна Толстая недавно написала по этом поводу: «Марк Ц., отвяжись от меня!»

Но на самом деле все это пустяки. Если серьезно, мне кажется, сейчас письменный русский язык переживает период невероятно бурного развития – и как раз благодаря Интернету вообще и социальным сетям в особенности. Кажется, никогда еще мы столько не писали. Нет, конечно, большая часть этих текстов — это мимими))) или какая-то безграмотная ахинея, по преимуществу еще и злобная. Но так ведь не то что эти люди раньше писали хорошо, а теперь разучились. Нет, эти люди раньше не писали вовсе, а теперь пишут, как умеют. Ничего, может, подучатся со временем. Зато есть много других людей – которые раньше тоже почти не писали (ну, только по делу), а теперь вдруг у них обнаружилась языковая одаренность. Причем многие из этих людей по своей работе с сочинительством никак не связаны, никаких писательских амбиций не имеют и никогда ничего бы не сочинили, если бы не ФБ. А тут возьмет такой человек и опишет в нескольких фразах встречу с забавным персонажем в лифте – да так, что любой писатель с радостью вставил бы эту сценку в свой роман. Кто-то просто расскажет, как вкусно пообедал, но так расскажет, что слюнки потекут. А иной поделится мыслью про жизнь, да так это удачно сформулирует, что только языком прищелкнешь. Или пишет человек из больницы очерки больничного быта с продолжением – Глеб Успенский нервно курит в сторонке. А то бывает – сидишь ночью в Интернете, и вдруг видишь: завязывается просвещенная беседа между двумя какими-нибудь умными людьми, и читаешь с наслаждением, даже иногда и не все понимая, и ждешь следующей реплики, и не вмешиваешься. Ну что писать – а можно я тут рядом постою? Так ведь и так можно, можно.

Конечно, у каждого своя френдлента и по-своему выглядящая стена. Но вот у себя, например, я каждый день читаю тексты и текстики, написанные на высококлассном русском языке. Кстати о текстиках. Разным людям независимо друг от друга приходило в голову, что формат ФБ превращает нас всех в немножко Розановых. Основной жанр там (если вычесть «котегов», фотографии детей и демотиваторы) – это «опавшие листья». И ужасно здорово, что нет ограничений на тему, на степень серьезности и степень глобальности. И чудесно, что можно немедленно вступить в беседу. Да, вести изящную беседу, увы, мы пока умеем не очень хорошо. Ничего, это, как выражался Булгаков, достигается упражнением.

Вся эта речевая интернет-активность знаете что мне напоминает? Салоны предпушкинской и пушкинской эпохи. Вот описание салона Карамзиных из черновых набросков к «Евгению Онегину»: И слова не было в речах / Ни о дожде, ни о чепцах. / В гостиной истинно дворянской / Чуждались щегольства речей / И щекотливости мещанской / Журнальных чопорных судей. / Хозяйкой светской и свободной / Был принят слог простонародный / И не пугал ее ушей / Живою странностью своей / (Чему наверно удивится, / Готовя свой разборный лист, / Иной глубокий журналист; / Но в свете мало ль что творится, / О чем у нас не помышлял, / Быть может, ни один журнал!). Слог простонародный – это, разумеется, не про крестьянскую речь.

Литературный русский язык в то время чрезвычайно интенсивно развивался. Так получилось, что вообще у нас в качестве литературного языка долгое время фигурировал церковнославянский, и необходима была огромная работа по созданию собственно русского литературного языка. Этим занимались писатели, журналы, шли яростные споры о языке (в частности, полемика «архаистов» и «новаторов»), но только активности писателей было бы тут недостаточно. Ведь когда Карамзин говорил «Пиши, как говоришь», он не имел в виду, что надо писать, как говорят крепостные. Он говорил о речи образованного сословия — но надо было еще добиться, чтобы оно заговорило по-русски, а не по-французски. А ведь в русском-то языке, как жаловался Пушкин, в то время недоставало слов «для изъяснения понятий самых обыкновенных». Поди поговори по-русски о чувствах или о метафизике. Новые языковые формы надо было отработать, надо было обкатать те новые слова, которые в огромных количествах появлялись в сочинениях литераторов. Так что для того времени салон – это чрезвычайно важное для развития литературного языка явление.

Но вернемся к современности. Я думаю, что для современной культуры, скажем, Фейсбук – это своего рода огромный салон, где бурлит живой язык, где отрабатываются новые средства выражения, где создается питательная среда для литературы. И надо заметить, что даже раздражающие многих людей искажения языка в Интернете имеют свой смысл и свою функцию. Дело в том, что до последнего времени устная и письменная речь были жестко противопоставлены. И вот сейчас снова возникло это «Пиши, как говоришь, говори, как пишешь». Как много раз уже отмечалось, в Интернете ищутся способы преодоления разрыва между устным и письменным дискурсом. Ведь когда человек, скажем, пишет свой пост без больших букв, он имитирует устную речь, в которой одно предложение не так четко отделено от другого. При помощи всяких штоле человек тоже маркирует, что текст, написанный буквами, тем не менее, следует воспринимать, как если бы это было спонтанно и линейно разворачивающееся устное сообщение. Ну и так далее. И вот если взглянуть, скажем, на ленту в Фейсбуке, то можно видеть, что один и тот же человек может делать высказывания в разных речевых жанрах: вот тут он просто так, безответственно болтает, а вот написал настоящий текст – публицистический там или художественный. Эти тексты возникают, как кристаллы в насыщенном языковом растворе.