Валентин Данилов: «Самое главное – оставаться самим собой»

ТрВ-Наука продолжает публикацию интервью с физиком, бывшим директором теплофизического центра Красноярского государственного технического университета, канд. физ.-мат. наук Валентином Даниловым, который в 2004 году был приговорен к 13 годам лишения свободы за государственную измену в форме «выдачи государственной тайны». Его дело стало одним из наиболее громких процессов над «учеными-шпионами» в последнее десятилетие. К нашей радости 24 ноября 2012 года Валентин Владимирович был условно-досрочно освобожден и теперь живет в Новосибирске. О том, какими были годы в тюрьме и, как, по мнению Данилова, можно гуманизировать жизнь заключенных, читайте во второй части интервью с Наталией Деминой. 

Вы увидели какой-то знак в том, что Вас выпустили на свободу практически в день смерти Вашего учителя Э.П. Круглякова? 

Он умер 6 ноября 2012 г., а через неделю состоялось мое освобождение. Когда мне сообщили, что он серьезно болен, я постарался его поздравить с днем рождения, но из колонии это сделать практически невозможно, особенно в ИК-17, где звонки разрешаются раз в месяц. Тем не менее, я нашел способ, как это сделать, позвонил в Москву, попросил правозащитников из Москвы перезвонить Эдуарду Павловичу и поздравить его днем рождения, 22 октября 2012 года Валентина Фридман дозвонилась до Эдуарда Павловича, и передала ему поздравления, он обрадовался и спросил: «А когда у него конец срока?». Кажется, она ему сказала, что через три года. 

А эти события никак не связаны, не может быть так, что Вас освободили в знак его памяти? 

Скорее многое сложилось, и это, может быть, в том числе. 

Я даже подумала, что может они какую-то совесть заимели, поняли, что надо что-то хорошее сделать…. 

Эдуард Павлович в мою защиту много выступал, делал всё, что мог, в том числе и публично. Официально обращался в Генеральную прокуратуру. Он был в курсе моей работы, перед заключением контракта я в деталях с ним советовался. Дело в том, что я до этого не выполнял международные контракты, касающиеся изготовления оборудования, а Институт ядерной физики зарубежные контракты на поставку оборудования выполняет испокон века. Он знал техническое задание и поэтому выступал, прекрасно зная, о чём идёт речь и по технике в том числе. 

Как Вы воспринимаете сейчас то, что с Вами произошло, в чем была основная причина? 

Я не знаю настоящей причины, есть много разных гипотез. Видимо, причина лучше видна со стороны. Для меня это было полной неожиданностью и до сих пор остается загадкой, честно говоря. Но мне это не очень интересно, поскольку от меня в этом событии ничего не зависело. 

Были ли эти годы в тюрьме проведенными зря? 

Нет, конечно. Когда мне говорят, что это у вас потерянные годы жизни я с этим не соглашаюсь. Я говорю более точно: «Это была другая жизнь». У меня иногда было время, чтобы размышлять, и были собеседники. В общении рождались какие-то идеи. Конечно, мне не хватало общения, был дефицит общения. Еще Федор Достоевский в «Записках из мертвого дома» писал, что для людей определенного круга, которые попадают в тюрьму, самое страшное, что они вырваны из привычного круга. У них нет привычного круга общения. Если бы меня заперли в Институте ядерной физики и сказали: «Здесь будешь сидеть без выхода десять лет», то я бы даже не заметил, что я отбываю срок. (Смеется).

Виталий Лазаревич Гинзбург сказал об этом деле так: «Это хуже чем преступление, это – ошибка». В нашей стране удивляться ничему не надо, у нас такая богатая история… Но я знаю одно, физики, как правило, без дела не сидели в местах лишения свободы. Ландау, Королев и многие другие… Мне правозащитники прислали книгу, где целый список сидевших физиков, но они все работали, общались, и в этом плане государство поступало «разумно». Ученые не для себя же работают, и когда ученый сидит, то это похоже на украинский анекдот «Вот выколю себе глаз, чтобы у тещи зять кривой был». Так и здесь: не давать ученому заниматься наукой на фоне деклараций, что мы переходим на инновационную экономику…. Если у вас инновационная экономика, что же вы кидаетесь людьми, которые могут работать на науку? Нет, это были не потерянные годы, просто была другая жизнь. 

Вам удавалось заниматься наукой? Было ли время? Бумага и ручка? 

Бумага и ручки были, но трагедия в том, что я – физик-экспериментатор. Ручки и бумага это немного не то, что мне нужно, поэтому пришлось сделаться не теоретиком, но разработчиком каких-то небольших проектов, что-то оценивать, писать. В эксперименте тоже есть такая стадия, которая называется проектированием. По части идей время проведено неплохо (смеется), есть что реализовывать, а все остальное… Будкер по этому поводу бы сказал: «Словами можно сказать всё! А сделать гораздо меньше». 

Вы продолжите заниматься наукой? 

Полагаю, что чуть позже, да! Сейчас у меня, есть ограничения, поскольку имею судимость, и отбываю наказание. Люди не понимают, что УДО – это все тот же приговор, только изменился вид наказания, из колонии меня перевели под надзор по месту жительства. Некоторым в зале суда дают условный срок. Я так и не понял судью Афанасьева, зачем он меня в колонию-то направил? «Для исправления» это – фигура речи. Дал бы, те же 8-9 лет, но условно, с ограничением контактов с иностранцами, если он действительно поверил обвинению, что я являюсь «секретоносителем». И моя семья бы меньше пострадала, и я продолжил бы заниматься физикой без иностранцев. Ради Бога, какие проблемы? Занимался бы своей темой немного в свернутом варианте… Хотя, о чём это я. Денег на научные исследования и сейчас не выделяется в должном размере. 

Вы можете приезжать в Москву?

В установленном порядке, конечно, могу, закон этого не запрещает. Хочу воспользоваться случаем и передать большое спасибо всем, кто меня поддерживал, это сыграло большую роль. Вопрос репутации для ученого – вопрос номер один. Я получал «Троицкий вариант – Наука», это интересная газета, с удовольствием ее читаю. 

Я посетил свою альма-матер, Новосибирский университет. Практически ничего не изменилось, только студенты совсем другие. Вообще, я обратил внимание, что люди сильно изменились. Стали более европейскими, что ли. Впечатление, что всё поменялось, раньше мы были зажатыми, а про Америку говорили – a free country, теперь наоборот, Америка после 11.09.2001 стала походить на СССР. Хочется надеяться, что она победит этот синдром. А мы уже можем гордиться нашей страной, в которой такие люди. 

Какие новости по Европейскому суду? 

Мое заявление (жалоба) было подано в июне 2005 года за номером 88/ 05. Европейский суд известил Анну Ставицкую, моего адвоката, что решение по жалобе будет вынесено в 2012 году. Пока решения нет, хотя идёт 2013г. По китайскому календарю год дракона заканчивается 10 февраля, может быть и ЕСПЧ ориентируется на китайский календарь. Мы продолжаем информировать суд о важных обстоятельствах, имеющих отношение к делу, отправили копию Постановления судьи Евгения Репина о моём УДО. 

Вы сказали, что музыка играет большую роль в Вашей жизни. Вы принадлежите к поколению Битлз? 

Если называть какие-то знаковые фигуры моей молодости, то это «Битлз», Стругацкие и Высоцкий. Это культовые фигуры, которые оказали сильное влияние на моё поколение. Говорят, что посмотри, какое было время, когда человеку было 20 лет, и тогда ты поймешь, кто он. 20 лет мне было в 1968 году, это время диссидентства, расцвета Биттлз и взлёт Высоцкого. 

«Понедельник начинается в субботу» Стругацких – это культовая книга физиков. Когда я был в тюрьме, то попросил, чтобы мне помогли получить книгу с автографом Бориса Натановича. И к моему удивлению в октябре 2012 года он мне подписал книгу, подарочный вариант, эту книгу мне прислали, и как оказалось, что это было последнее, что он написал. Борис был у нас в гостях в ИЯФе в начале 70-х, посещал нашу лабораторию. В конце посещения он выступал в конференц-зале, зал был битком заполнен. Забавный эпизод из этого визита, который мне запомнился. Показывают Борису лазер на CO₂, у него излучение 10,6 микрона, т.е. лазерный пучок не видно, мы вносим бумажку в пучок, так как знаем, где он примерно проходит, и она естественно в воздухе бах и вспыхивает ярким пламенем. Он из Москвы, разница в 4 часа, невыспавшийся, наверное, полусонный слушает объяснения, чем тут занимаются, но когда увидел чудо, вспыхнувшую ни с того ни с сего бумагу в воздухе, у него глаза округлились от удивления, он был так удивлен, что там в воздухе произошло как в «Пикнике на обочине», а мы удивились ещё сильнее, как может фантаста удивить такая простая вещь как излучение… Это был эпизод нашей личной встречи с Борисом Стругацким в ИЯФе. 

У «Битлз» вообще песни какие-то пророческие, например, есть такая песня “When I’m Sixty Four” и вот выпустили меня из колонии, в аккурат, когда мне исполнилось 64 года. 

Что в детстве вам было интересно читать из художественной или научно-популярной литературы? 

Когда я только научился читать, я прочитал все приключенческие книги, которые были в библиотеке им. Зои Космодемьянской, которая была рядом со школой, где я учился. Фенимора Купера, Герберта Уэллса, Джека Лондона, Александра Беляева, Майн Рида, Жюля Верна. Все это в 12-14 лет. Я глотал эти книги, фильмов же не было, телевизора не было и это было основным видом развлечения. А в студенческие годы читал в основном самиздат. Стругацких. В тюрьме возможностей для чтения было немного, особенно в последнее время. Я жил в спальном помещении в 106 кв. м. на 53 человека. 

Ужас какой-то! 

Поэтому было трудно сосредоточиться (смеется). Конечно, там не все были одновременно, кто-то на работу уходил, но все время происходило какое-то движение. А популярную литературу мне регулярно присылали, выписывали газеты…. 

Вообще в процессе общения всегда приходят какие-то идеи, я в какой-то степени считаю тех людей, в дискуссии с которыми эта идея возникла, соавторами. Мой бывший дипломник прислал мне материал, касающийся использования ксенона для профилактики и лечения заболеваний. Известны случаи, когда ускоряется выздоровление после ишемического инсульта благодаря ксенону. Стоит заняться внедрением этого физического способа лечения, простого и безопасного. 

А как вы смотрите на современную систему исправления и наказания? Это современный ГУЛАГ? 

Принципиальное отличие современной системы исполнения наказаний РФ от ГУЛАГа СССР в том, что во время оные ГУЛАГ был обычным министерством, которое в плановом порядке было включено в народнохозяйственный производственный механизм. И это была его главная задача. Никто там никого не исправлял, просто нужна была рабочая сила для выполнения определенной работы: строительства Беломорканала, заводов в Комсомольске-на-Амуре, Норильского комбината, Красноярска-26 и т.п. А сейчас рыночная экономика и никаких народнохозяйственных планов такого масштаба для ФСИН РФ нет. Единственное, что осталось в этой системе – выполнение некоторых работ для удовлетворения собственных нужд. Выращивание овощей, овощей, свиноводческие комплексы, заготовка и переработка леса для текущих строительно-ремонтных работ, производство строительных материалов. 

Одно из прав, которое у нас есть в Конституции, это право на труд. Проблемой является то, что 700 тыс. заключенных в нашей стране не имеют доступа к работе, а если у человека нет возможности работать, то это ведет к печальным последствиям. Человек асоциализируется, он теряет социальные связи и трудовые навыки, если у него и была какая-то квалификация, то он и ее теряет. А у кого ее не было, так он еще и закрепляется в этом статусе. Это – проблема! Общество понемногу созревает до осознания этих проблем, на воле тоже не все в порядке с занятостью, и надеюсь, что дойдет черед и до тюрем. Я даже имел смелость написать предложения, как повысить эффективность социализации осужденных в Красноярском крае.

Ученый никогда не перестает думать об улучшении жизни вокруг себя.

Я эту записку написал, отправил Алексею Бабию в региональную общественную наблюдательную комиссию по соблюдению прав человека в местах лишения свободы при Общественной палате РФ. Идея простая, но требует активных людей, кто бы взялся это реализовать. Абсолютно ошибочное мнение, что труд осужденного дешевый, его труд оценивается по количеству и качеству произведенного продукта и все. Других дискриминаций никаких не должно быть, в противном случае это будет рабским трудом. Заключенные приходят на работу во время, трезвые, всё время под контролем. Потом ко мне приехал Уполномоченный по правам человека в Красноярском крае Марк Денисов и сказал, что все это очень интересно. Они работают над созданием системы пробации для социализации бывших осуждённых, это близкие вопросы. Но опять, кто будет делать всё это? 

В тюрьме люди такие же, только подборка другая. Политической статьей сейчас в тюрьме называют статью 228 «Незаконный оборот наркотиков». У нас удивительным образом происходит борьба с наркотиками. Если вы, занимаясь огородом, будете резать траву, вы победите сорняки? Когда задерживают и сажают в тюрьму людей, которые продают разовые дозы, это стрижка травы. А надо сажать тех, для кого наркотики – это бизнес. Таких людей, которые сидят за мелкую торговлю наркотиками, в колонии строго режима чуть ли не треть! Это – не разумно для общества. Я согласен, что это преступление и их надо наказывать, но мне непонятно, зачем этих людей сажать в колонию строгого режима, где сидят люди, которые опасны для общества. Если заменить лишение свободы ссылкой на Сахалин, Курильские острова, да и в том же Красноярском крае есть много мест, где он мог бы спокойно жить в ссылке с семьей. Там продавать наркотики ему будет некому, преступление он совершить не может, пусть он там отбывает наказание. Я считаю, что они вообще там, в колонии лишние. Удивительно, что им дают большие сроки, по 8 лет, и они там не потребляют наркотики. Ничего не нюхает, не колется, нормально живет, так может и сказать ему «Если будешь продолжать принимать наркотики в ссылке, то поедешь в колонию». Обратите внимание, что сидит не тот, кто тоннами возит, а эта мелочь. Такое ощущение, что выбран неправильный вид наказания. На самом деле, мелких распространителей надо просто ссылать, чтобы они осваивали наши сибирские просторы, пахали, сеяли, а уж тех, кто занят трафиком, и это, как правило, связано с коррупцией, это серьезные деньги и нужно серьезное прикрытие. С крупными торговцами надо действительно поступать так же жестко, как и во всем мире. А колонии строгого режима, а скоро будут называться тюрьмами – это должно быть для тех, кто представляет опасность для общества, или нарушает условия отбывания более лёгкого вида наказания за совершённые преступления. 

А удавалось ли смотреть фильмы, слушать музыку, как устроена культурная жизнь заключенных? 

Ее там просто нет. Какая культурная жизнь! Там решается задача изоляции, дают питание, чтобы не было дистрофии, без витаминов. На витамины денег нет, они дорогие. Есть тюремный магазин, но витамины в основном в скоропортящихся продуктах, а «отоварка» 1 раз в месяц, хранить негде. А можно было бы те деньги, которые зарабатывает заключенный, тратить в столовой, заплатить колонии за «комплексный обед номер 1, или 2», как в студенческих столовых. и тогда было бы полноценное питание, пока нет денег в бюджете. И никаких новых законов не надо. И кто должен с этим выступить? В Краснодаре с этим проще у них там яблоки свои, а в Красноярске нет этих плантаций. 

Тюрьмы в разных регионах имеют свою специфику. Мне понравилось высказывание Петра I, который сказал: «Тюремное дело – есть дело окаянное, поэтому для его исполнения потребны люди веселые, добрые и твердые». Мудро сказано, осталось исполнить наказ Петра. Постараюсь встретиться в Красноярске с членами РОНК и решить хотя бы проблему питания в краевых колониях и тюрьмах. 

Сейчас общество обратило внимание на тюрьмы, потому что все поняли, что в ней может оказаться каждый из нас. Что для вас было самым сложным в тюрьме? Все мы помним слова: «Не верь, не бойся, не проси»… Что бы вы посоветовали будущему заключенному, которого тем более несправедливо осудили?

Оставаться самим собой – это самое главное. Самое печальное, если человек начнет обижаться. И эта обида поглотит его навсегда, это нельзя делать. И точно так же чувство мести. Оставайся всегда самим собой. Есть хорошие английские песни на эти случаи: “Don’t worry, be happy”. И еще есть “I will survive”, правда, это женская песня. Меня поразило, что когда мы на автозаке заезжали в тюрьму, в Красноярский СИЗО-1, то там как раз звучала модная в то время песня «This is the Road to Hell» (смеется). И под эту мелодию меня туда завозят… Впечатление сильное, врезалось в память. Такие тоже были интересные музыкальные совпадения. 

Да, «не верь, не бойся, не проси» – это правильно. И еще одно: «Если тебе что-то непонятно, спроси». Будь самим собой, если ты что-то спросишь лишний раз, то тебя никто не осудит, поскольку ты этого не знаешь. И не бери на себя больше, чем можешь. На свободе у каждого свой имидж, своя одежда, встречают то по одежке. А там одежда у всех одинаковая, форма, поэтому надо быть самим собой и тебя оценивают по тому, что ты есть. Там более жесткая и простая система жизни, чем на свободе. На свободе ты выбираешь с кем тебе общаться, с кем нет, а там такого выбора гораздо меньше, а иногда вообще нет. Поэтому нужно правильно «двигаться». 

Там у тебя нет тыла, всегда необходимо быть в мобилизованном состоянии, как при переходе улицы в Москве. Надо быть внимательным, как летчик-истребитель должен каждые пять секунд смотреть назад (смеется). 

Главное, не бояться тюрьмы, это та же Россия. Говорят, что если ты хочешь быстро узнать страну, то нужно побывать в ней всего в двух местах: на кладбище и в тюрьме. На кладбище я был, и много раз уже приходилось, а в тюрьме не был, довелось провести там 10 лет, теперь можно сказать, что я лучше знаю Россию (смеется). 

Полная версия 2 части, в бумажной версии опубликована сокращенная.

I часть интервью — Валентин Данилов: «Пусть ветер не дует вам в спину»