Памяти исследователей Памира

Канд. биол. наук, научный сотрудник кафедры зоологии позвоночных биологического факультета МГУ Павел Квартальнов рассказывает о погибших в 1916 году в Туркестане исследователях Владимире Лаздине и Николае Просвирове.

25 июля 2012 года мы со студентом Александром Грабовским выбирались из Хорога, в то время как, наступая со стороны Пянджа, город брали штурмом правительственные войска. Нанятая нами машина бежала на север по Памирскому тракту, по направлению к поселку Мургаб и границе с Киргизией. Опасности уже не было, но мне на ум всё приходили события почти столетней давности, когда в тех же местах во время народных волнений погибли два молодых зоолога — Владимир Яковлевич Лаздин и Николай Владимирович Просвиров. Я досадовал, что почти ничего не читал об их жизни, и давал себе слово, если мы благополучно выберемся с Памира, разузнать о них по публикациям или архивным материалам.

Не моя лень была причиной тому, что я ничего не знал о В.Я. Лаздине и Н.В. Просвирове. Памяти этих зоологов посвящена монография А.В. Попова о птицах Гиссаро-Каратегина (1959). Без указаний на их сборы не обходится ни одна серьезная работа по фауне птиц, млекопитающих и рептилий юго-востока Средней Азии. В то же время никаких материалов о жизни ученых, кроме глухих упоминаний об их трагической гибели, мне найти не удавалось.

Оттиск статьи Лаздина, обнаруженный мною на кафедре, давал надежду на то, что поиски в конце концов увенчаются успехом. Наконец, я встретил ссылку на некролог Лаздина и Просвирова, составленный К.М. Дерюгиным. С помощью А.М. Пекло и работников библиотеки Киевского университета мне удалось ознакомиться с этой публикацией. В ряде изданий я нашел дополнительные сведения, не вошедшие в некролог. С.И. Фокин (СПбГУ) прислал мне неопубликованные материалы о Просвирове. В поисках мне помогли также А.В. Бардин и И.Б. Савинич (СПбГУ). Конечно, мои поиски далеко не окончены, но я не хочу откладывать возможность напомнить современным читателям о незаслуженно забытых судьбах натуралистов.

Владимир Яковлевич Лаздин был сыном садовника, служившего в одном из имений Лифляндской губернии. Он родился в 1887 году, в 1903 году поступил в Учительскую семинарию в г. Валке, откуда был выгнан за участие в ученических беспорядках — конечно, в 1905 году. В поисках средств к существованию Лаздин пробует разные профессии, даже занимается рекламой и продажей мельничных жерновов, для чего на велосипеде объезжает села Лифляндской и Псковской губерний. Самостоятельно подготовившись к экзаменам, он сдает их, получив место домашнего учителя в г. Доблене (Добеле). В 1907 году Лаздин выдерживает экзамены на аттестат зрелости и поступает на историко-философский факультет Казанского университета. Спустя год он переходит на физико-математический факультет, а в 1910 году покидает Казань ради учебы в университете Санкт-Петербурга.

В Петербурге Лаздин становится учеником К.М. Дерюгина. Константин Михайлович Дерюгин (1878-1938)  известен прежде всего как гидробиолог, принимавший активное участие в организации морских биологических станций на Баренцевом, Белом и Японском морях, основавший кафедру гидробиологии в Петербургском университете.

Однако интересы Дерюгина этим не исчерпывались. В годы обучения в Псковской гимназии он познакомился с известным натуралистом и путешественником Николаем Алексеевичем Зарудным (1859-1919), участвовал в его экскурсиях по окрестностям Пскова, позже опубликовал работу по орнитофауне Псковской губернии. В дальнейшем много труда Дерюгин посвятил изучению развития костистых рыб. Занимаясь лабораторными исследованиями, преподаванием, административной работой, Дерюгин продолжал совершать путешествия, в том числе по Малой и Средней Азии. Из поездок он привозил богатые зоологические материалы. Дерюгин окружал себя многочисленными учениками. Константин Михайлович мог быть строгим и требовательным, однако широта его интересов позволяла каждому ученику находить себе занятие по склонностям, так что его покровительство не мешало им развиваться в самостоятельных исследователей.

Под руководством Дерюгина Лаздин разработал план по изучению развития черепа костистых рыб. На примере экзотических представителей этой группы он выяснял происхождение костных элементов черепа. На заседании  Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей Лаз-дин доложил свои данные о черепе летучей рыбы (Exocoetus volitans). Статья была напечатана в «Трудах Общества», а сам Лаздин в 1913 году стал его членом по рекомендации К.М. Дерюгина, В.А. Догеля и Д.М. Федотова. В последующие годы Лаздин успел подготовить к публикации работу по развитию черепа короткохвостого угря (Synbranchus marmoratus), населяющего реки Южной Америки.

По окончании университета Лаздин был оставлен при кафедре зоологии и сравнительной анатомии. Тогда же Дерюгин пригласил своего ученика на должность ассистента в Психоневрологический институт, затем в зоологическую лабораторию на Высшие женские курсы. Таким образом, у Лаздина появились и надежный заработок, и условия для спокойной научной работы.

Однако Дерюгин не только привлекал своих учеников к преподаванию, не только заражал их рвением к научным исследованиям, он бередил в них страсть к дальним путешествиям. Сам Дерюгин в 1912 году совершил поездку по Закаспийской области и Туркестану. Летом 1914 года студент университета князь Александр Евгеньевич Кудашев принял участие в экспедиции Н.А. Зарудного по обследованию берегов Аральского моря. Трудно сомневаться, что эта поездка состоялась по протекции Дерюгина, продолжавшего поддерживать контакты с учителем юности после переезда Зарудного в Ташкент.

Вскоре после окончания Университета Лаздин стал готовиться к дальней поездке. Предлогом к ней послужило желание собрать материал по развитию редкой осетровой рыбы-большого амударьинского лжелопатоноса (Pseudoscaphirhynchus kaufmanni). Лаздин организовал экспедицию на собственные средства, однако заручился и поддержкой (в том числе финансовой) Петроградского общества естествоиспытателей. Предстояло добраться до самых южных пределов Российской империи. Как и Дерюгин, Лаздин планировал собирать обширные зоологические коллекции.

Спутниками Лаздина должны были стать А.Е. Кудашев и Н.В. Просвиров. Кудашев был талантливым орнитологом, он несколько лет исследовал фауну птиц окрестностей Сочи. По предложению Дерюгина, составлял очередной выпуск каталога коллекций Зоологического кабинета Петроградского университета, за время этой работы выделил несколько новых форм птиц (крымский подвид дубоноса Кудашев назвал в честь своей невесты Татьяны). Планам на новую поездку не суждено было сбыться, по выражению самого Кудашева, «ввиду войны».

Николай Просвиров родился, предположительно, в 1893 году в г. Уральске, в семье казаков-старообрядцев Владимира Илларионовича и Анны Матвеевны Просвировых. В 1901 году Николай перешел из подготовительного в первый класс Уральского войскового реального училища, которому оказывали попечительство его родители, и где его  отец — коллежский советник, получивший образование в Московском университете, — с того же года начал выполнять обязанности врача. Уральское войсковое училище считалось одним из наиболее прогрессивных средних учебных заведений России того времени. При училище находился естественнонаучный музей, основанный при участии натуралиста Г.С. Карелина. Естествознание в училище преподавал выпускник Санкт-Петербургского университета А.А. Шапошников. Он проводил естественнонаучные экскурсии в окрестностях города, руководил посадкой деревьев учениками во время праздников древонасаждения, которые устраивались два раза в год, а все занятия по природоведению для младших классов в теплое время года проходили на открытом воздухе, в саду при училище.

В 1912 году Николай Просвиров поступил на физико-математическое отделение Санкт-Петербургского университета, с 1914 года начал специализироваться по зоологии позвоночных. По отзыву К.М. Дерюгина, Просвиров «работал усердно и вдумчиво». К сожалению, не осталось указаний на то, какую тему Николай выбрал для углубленного изучения.

Получив необходимое снаряжение, 18 апреля 1915 года (по старому стилю) Лаздин и Просвиров на поезде покинули Петербург. Их сопровождал опытный препаратор. 27 апреля прибыли в Чарджоу, где оставалисьдо 5 мая. Участники поездки не только продолжали подготовку к трудному маршруту, но и обследовали окрестности Чарджоу, в частности посетили саксаульную рощу в Репетеке. Из Чарджоу вышли на пароходе по Амударье. Лаздин и его спутники использовали даже кратковременные ночные остановки для проведения зоологических сборов. От Термеза начинался сухопутный маршрут. Вьючный караван Лаздина отправился вверх по Амударье и Пянджу. Придерживаясь русла реки, Лаздин надеялся найти нерестилища лжелопатоноса. Однако там, где было возможно, участники поездки покидали прямую тропу, обследовали близлежащие горы, озера, пески. До нынешнего Хорога экспедиция добралась 16 июля. Позади остались опасные переходы по узким тропам — оврингам, проложенным по отвесным скалам над бурной рекой. Для того чтобы без потерь и без остановок пройти этот маршрут, нужны были отвага и твердая воля начальника экспедиции. Другие натуралисты попадали в Хорог с севера — по относительно безопасному Памирскому тракту.

Не задерживаясь в Хороге, зоологи поднялись вверх по долине Шахдары, миновали руины крепости Рошткала, перевалили через горы в долину р. Пяндж, увидели заснеженные вершины Гиндукуша, за которыми лежала Британская Индия. От Хорога зоологи отправились в обратный путь — вниз по Пянджу. Свернув со знакомого маршрута, караван прошел вверх по Ванчу, перевалил в долину р. Обихингоу. Обследовав верховья р. Вахш, зоологи направились к Кулябу, затем снова вышли в долину Пянджа. В кишлаке Сарай Камар (ныне поселок Пяндж) Лаздин и его спутники упаковали сборы и оборудование и на каюке по воде дошли до Термеза, откуда уже на пароходе вернулись в Чарджоу. 1 сентября зоологи совершили последнюю экскурсию (в Репетек), а на следующий день выехали в Петроград, куда добрались 8 сентября.

Даже в наше время было бы трудно повторить маршруты, пройденные Лаздиным, за такое же короткое время, несмотря на то, что во многих местах тропы уже заменили автомобильные дороги. Первой же экспедицией сын латышского садовника, начинавший научную деятельность как кабинетный ученый, показал, что он не уступает таким прославленным путешественникам, как Н.М. Пржевальский и Н.А. Зарудный.

В Зоологический музей Академии наук он передал обширную коллекцию — 225 шкур, 91 череп и 2 пары рогов млекопитающих, 1486 шкурок птиц и 4 гнездовых птенца в спирту, 320 экземпляров амфибий и рептилий, 91 экземпляр рыб, 2779 экземпляров насекомых, паукообразных, многоножек и дождевых червей, а также 12 банок пресноводного планктона. Кроме того, Лаздин привез много фотографических снимков, которые рассчитывал показать на заседании Русского географического общества, и подробные дневники, планировал подготовить и опубликовать описание своей поездки.

По возвращении в Петроград Лаздин занялся подготовкой к экзаменам на степень магистра, не оставляя занятия наукой и преподавательскую деятельность, приводил в порядок экспедиционные сборы. По-видимому, в это же время он женился. Несмотря на текущие дела, Лаздин стал готовить следующую экспедицию — по исследованию Восточного Памира и Дарваза. В поездке, на которую выделял необходимые средства Зоологический музей Академии наук, планировалось обширное коллектирование, и уже не предполагался специальный сбор материала по развитию рыб. Считая, что с возвращением в Среднюю Азию торопиться не следует, Дерюгин уговаривал Лаздина отложить экспедицию. На сей раз его слова не подействовали на ученика. Возможно, тот спешил совершить поездку, пока ей не начали мешать семейные хлопоты.

Просвиров вызвался сопровождать Лаздина и в новой экспедиции. Знакомый препаратор уехал на фронт, и новым спутником зоологов стал Вячеслав Курлов (1894-1938) — сын профессора медицины Михаила Георгиевича Курлова (1859-1932). Он учился на юридическом факультете Томского университета и попал в экспедицию по рекомендации ботаника Порфирия Никитича Крылова (1850-1931). Весной 1916 года натуралисты выехали из Петербурга в Ташкент, где их принял Н.А. Зарудный. Обсудив с ним результаты предыдущей поездки и планы ближайших исследований, зоологи выехали в маршрут.

Обследовав Алайскую долину и устроив склад в Дараут-Кургане, в конце июня Лаздин со спутниками отправились на Памир. Курлов отстал от каравана, с поручением добыть серию горихвосток. Лаздин и Просвиров расстались с ним 28 июня. Две недели спустя Курлов вернулся в Дараут-Курган, где встретил переводчика, отосланного Лаздиным с добытыми материалами и запиской, в которой тот разъяснял,что отправил киргиза обратно, так как он «умеет только плакаться и после каждого перехода жалуется, что совсем пропал». Курлов отослал материалы в Петроград, а сам поехал в Алтын-Мазар, к предполагаемому месту встречи с Лаздиным. Дождаться спутников Курлову не удалось. Киргизы отговорили его следовать на Кара-Куль,предположив, что Лаздин, не сумев преодолеть перевал, повернул в сторону Дарваза. Решив выйти навстречу Лаздину, Курлов доехал до Гарма (низовья р. Сурхоб), попутно пытался узнать о натуралистах от местных жителей. Поиски не увенчались успехом, и Курлов, истратив имевшиеся у него деньги, вернулся в Ташкент, а оттуда — в Томск, известив о пропаже экспедиции представителей Туркестанского отдела Русского географического общества, а также отправив в Петербург необходимые письма.

В то время как Курлов безуспешно разыскивал своих коллег, в Туркестанском крае разгоралось вооруженное восстание. Поводом к восстанию послужил манифест от 12 июня 1916 года (по старому стилю) о привлечении «туземного населения» к тыловым работам. Из-за недостаточного разъяснения населению смысла призыва, злоупотреблений местной власти и действий провокаторов жители Туркестана стали активно сопротивляться призыву. 21 июня в Ходженте полиция открыла огонь по узбекам, требовавшим уничтожения призывных списков. С начала июля вооруженные мятежи начались по всему Туркестану. Восставшие формировали отряды, не только воевавшие с правительственными войсками, но и убивавшие мирных русских поселенцев.

На Памире, куда отправились Лаздин и Просвиров, вооруженных выступлений не было. Тем не менее, восстание определило их трагическую судьбу, о которой в Петрограде узнали только весной 1917 года.

Следствие, проведенное по поручению начальника Памирского отряда, позволило восстановить подробную картину последних дней Лаздина и Просвирова.

11 июля 1916 года они прибыли на озеро Кара-Куль, там сделали дневку, 13 июля выехали к перевалу Каинды в сопровождении двух киргизов. По пути они сменили проводников и 19 июля, после очередной дневки, вышли по тропе вдоль р. Балянд-Киик в сопровождении четырех киргизов — Медата, Ирмата, Джеханбая и Манаса. Все они, кроме Манаса, оказались бандитами и сразу после присоединения к натуралистам задумали убить исследователей, завладев деньгами и снаряжением. Обманом они завели зоологов в заведомо безлюдное место, где, отобрав у Лаздина ружье, застрелили сначала его, а затем Просвирова. Манасу дали часть вещей, чтобы тот держал язык за зубами. Тела убитых бросили в реку. Убийцы явно рассчитывали, что во время народных волнений им удастся избежать наказания, однако были пойманы и преданы шариатскому суду.

Вячеслав Курлов окончил юридический факультет, затем получил медицинское образование, работал в Институте физических методов лечения. Весной 1938 года он был арестован по делу «Союза Спасения России» и расстрелян уже три недели спустя. Семья Курлова осталась в Томске, там живут его сын, его внуки и правнуки. Отец Николая Просвирова уже к 1914 году имел чин статского советника, его семья занимала видное положение в Уральске. В 1919 году он активно поддерживал нового атамана Уральского войска В.С. Толстова (1884-1956). Армия Толстова была вскоре разгромлена красноармейцами, в опустевшем доме Просви-ровых разместился местный Отдел народного образования. Последняя публикация Кудашева вышла в журнале за 1917 год. Позднее его имя появляется в 1924 году в книге о «революционном юношестве», где опубликованы материалы об участии Кудашева в печатании нелегального сатирического журнала «Недотыкомка», издававшегося в элитарной Введенской гимназии Петербурга, и прокламаций социал-демократического содержания. Видимо, это не спасло его от «красного террора». Уже законченный выпуск «Каталога коллекций Зоологического кабинета» так и не вышел в свет.

К.М. Дерюгин пережил своих воспитанников. После революции, преодолевая тяготы нового времени, он продолжил заниматься как наукой, так и активной организаторской работой. Скоропостижная смерть настигла Константина Михайловича на исходе 1938 года. Исследования продолжили его ученики, остались созданные им институты, кафедра, биологические станции. Память о героях этого рассказа живет прежде всего в их делах. Мне самому пришлось работать со сборами Лаздина — я сравнивал с его материалами свои данные, собранные на Памире. Бережно расправляя перья птиц, добытых Лаздиным, Зарудным и другими легендарными натуралистами, я чувствовал живую связь с исследователями, чью работу мне посчастливилось продолжить.

Основные источники:

Дерюгин К.М. 1918. Памяти

B.Я. Лаздина и Н.В. Просвирова // известия РАН. С. 495-591. Курлов В.М. 1916. [Заявление от 9 октября] // известия имп. АН. C. 1645-1646.

Лаздин В.Я. 1915. Маршрут поездки с зоологической целью в Восточную Бухару и Западные Памиры // Ежегодник Зоологического Музея имп. АН. Т. 20. С. LIV-LVIII.

Фокин С.и. 2006. Неизвестный Константин Михайлович Дерюгин // историко-биологические исследования. Т. 2. С. 43-66.