Тихая трагедия

Такая книга должна была появиться. И она появилась. Академические ученые неоднозначно относятся к популяризации научных теорий и достижений. Есть мнение, что она не нужна вовсе. Свою книгу Андрей Ваганов открывает цитатой из некоего итальянского мыслителя XV века, который заявил: «Популяризация науки равносильна умалению божества». Вряд ли цитата дословная, но суть презрительного отношения интеллектуальной элиты к любознательным дилетантам в ней отражена точно.

И всё-таки без популяризации науки не обойтись. Особенно в те исторические периоды, когда мир стремительно меняется, а ветер из будущего начинает пугающе шевелить волосы. И тут возникает вопрос: какой она должна быть? Достаточно ли прямо перевести научную терминологию на язык повседневного общения? Не исчезнут ли при этом суть и смысл исследования? Не допустит ли интерпретатор непростительную ошибку? Очевидно, выход тут только один: популяризацией должны заниматься либо сами ученые, которые лучше остальных разбираются в предмете, либо литераторы, имеющие достаточный багаж знаний, чтобы адекватно проникнуться чуждым им пространством идей. А еще лучше — если их работы будут дополнять друг друга, позволяя профанам постепенно совершенствовать свои познания о современном мире и его перспективах.

Через анализ истории русскоязычной научно-популярной литературы («научпопа» — такое вольное сокращение использует автор книги) Андрей Ваганов попытался разобраться, зачем такая литература нужна и почему ее исчезновение должно вызывать тревогу. Он сразу подчеркивает, что до середины XIX века в России были лишь отдельные попытки популяризировать научно-технические достижения. К примеру, в период с 1755 по 1764 год Академия наук издавала журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», который целенаправленно должен был давать сведения о научных исследованиях, технических и архитектурных новинках, о географических открытиях и всевозможных изобретениях. Однако журнал не пользовался спросом (его тираж не превышал 2000 экземпляров) и был закрыт по простой причине: сама русская литература находилась в зачаточном состоянии, и авторы журнала не сумели совместить познавательность с художественностью. Реальный спрос на «научпоп» проявился через столетие — в 1880-е годы, что опять же легко объяснимо: НТР начала менять уклад жизни, в городах появились технические «диковины», представления об окружающем мире стремительно менялись — и только сами ученые, занимаясь популяризацией, могли как-то компенсировать растущий «футурошок».

Но подлинного расцвета отечественная научно-популярная литература достигла в советскую эпоху, когда просвещение стало одним из важнейших направлений государственной политики. Андрей Ваганов приводит любопытную статистику. В 1922 году научно-популярные книги стоят на 4-м месте от общего числа изданий, обогнав политические. Если же прибавить к ним научную, учебную и справочную литературу, то оказывается, что 36% книг, издаваемых в РСФСР, были так или иначе связаны с научно-технической проблематикой! И это поразительно, ведь в стране было очень мало грамотных людей. Получается, советское государство целенаправленно навязывало населению определенный круг чтения, формируя таким образом позитивистский тип мышления. Дело не ограничивалось собственно книгами о научных теориях и промышленных успехах: выходили биографии выдающихся ученых прошлого, сборники фундаментальных работ с комментариями, футурологические реконструкции, познавательные книги для подростков. Издание таких книг не прекратилось даже во время Великой Отечественной войны, хотя тогда своеобразным центром «научпопа» стала Казань, куда эвакуировали ведущие институты.

На тщательно подобранном материале Андрей Ваганов подробно показывает, какие перипетии переживала научно-популярная литература в Советском Союзе. И его изыскания подтверждают: ни одна другая страна мира не могла похвастаться подобным изобилием познавательных книг и журналов, учитывающим практически все слои читающей публики — от детей до академиков. Но не слишком ли советская печать увлекалась «научпопом»? Может быть, ее подход избыточен? В заключительной части своей книги автор сравнивает советский «научпоп» с современным российским.Ситуация выглядит ужасающей. Скажем, тираж научно-популярных журналов упал с 13 млн до 1 млн, хотя количество наименований и полиграфическое качество вроде бы выросли. Есть мнение, что это общемировая тенденция, но приводимые цифры опровергают ее: тиражи американских журналов тоже «просели», но ненамного. А отдельные англоязычные научно-популярные книги попадают в списки бестселлеров и расходятся миллионами экземпляров (как, например, достаточно сложная для понимания профанов книга Стивена Хокинга «Краткая история времени»). Последствия для России начинают ощущаться: профессии научного работника, конструктора, инженера больше не кажутся престижными в глазах молодежи. Хуже того, даже те из студентов, кто решил получить высшее образование, с трудом представляют себе, что происходит в смежных областях науки, и затрудняются ответить на элементарные вопросы, которые должны были усвоить еще за школьной партой. С исчезновением доступного «научпопа» россияне потеряли надежные ориентиры в быстро меняющемся мире, всё чаще отдавая предпочтение конспирологическим теориям и псевдорелигиозным доктринам.

Проанализировав тенденции, Андрей Ваганов подводит неутешительный итог: если вырождение науки в России продолжится наблюдаемыми темпами, то нам никогда не построить современное и динамично развивающееся общество. А где нет науки, там не будет и научно-популярной литературы.

От редакции. Книга заместителя главного редактора «Независимой газеты», ответственного редактора приложения Андрея Ваганова «Жанр, который мы потеряли» была удостоена Беляевской премии 2013 года в номинации «Критика в области научно-популярной и научно-художественной литературы». Подробнее о лауреатах премии см. на с. 15.

Книга Андрея Ваганова в 2012 году также вошла в длинный список премии «Просветитель», учрежденной фондом «Династия».