Оставаться самим собой

В Москве состоялась конференция, посвященная 100-летию И.М. Гельфанда

«В ситуации хаоса надо оставаться самим собой». Такой совет мне дал Юрий Манин, приехавший как и многие другие ведущие математики мира, на юбилейную конференцию своего учителя и коллеги Израиля Моисеевича Гельфанда. Научный форум проходил с 22 по 24 июля 2013 года в здании Президиума РАН, а 25 июля завершился выступлениями молодых ученых в здании МЦНМО и Независимого московского университета [1].

В кулуарах математики не только вспоминали Гельфанда и обсуждали собственно математические задачки, но и говорили об объявленной реформе РАН. И совет Манина был, как мне кажется, самым полезным руководством к действию.

«Вы знаете, какие слова Гельфанда мне наиболее близки?», — сказал Юрий Иванович и зачитал фрагмент из Киотской лекции 1989 года. Текст доклада был у него в руках. «Глобализация задач человечества требует адекватного языка (или точнее адекватных языков), присущего, понятного и применимого в разных общественных структурах. Поэтому на первый план в адекватном языке выходят общечеловеческие ценности, — заявил тогда Израиль Моисеевич. — Я понимаю огромную трудность этой деятельности в глобальных проблемах. Но я думаю, что знаю несколько важных слов в этом языке. Это такие слова или понятия, как «совесть», «абсолютная ценность человеческой жизни», «отрицание агрессивности как средства решения глобальных проблем». Без такого адекватного языка мы не вытянем все те проблемы, которые имеются в современном обществе» [2].

По какому качеству Гельфанда Юрий Иванович больше всего скучает? «Он был человеком талантливым и очень разнообразным, поэтому одним качеством не ограничишься. Но я не знаю никого другого, кто произнес бы эти слова (Ред. см. выше) в качестве основных».

Составу выступавших на конференции могла бы позавидовать любая международная конференция, а ведь все эти ученые несли и несут в себе частицу наследия Гельфанда: Иосиф Бернштейн (Тель-Авивский университет), Юрий Манин (Институт Макса Планка в Бонне и МИАН), Игорь Кричевер (Колумбийский университет и ИППИ), Владимир Захаров (ФИАН и Университет Аризоны), Дмитрий Фукс (Калифорнийский университет в Дэвисе), Давид Каждан (Иерусалимский университет), Людвиг Фаддеев (ПОМИ и Эйлеровский институт), Анатолий Вершик (ПОМИ), Григорий Ольшанский (ИППИ), Александр Кириллов (ИППИ и Университет Пенсильвании) и другие. На конференцию приехали четыре лауреата премии Филдса: академик РАН Сергей Новиков, Андрей Окуньков (Колумбийский университет и ИППИ), Станислав Смирнов (Университет Женевы и СПбГУ) и Максим Концевич (Институт высших научных исследований и ИППИ).

«Конференция превзошла, по моим ощущениям, даже самые смелые ожидания. Я был в курсе организации весь этот год. И там были разные периоды, были более успешные или менее успешные, — сказал в комментарии Сергей Израилевич Гельфанд. — И как всегда вся организация — это проблема. Я привык к тому, как это делается на Западе, и когда я встречался с вещами, которые уже ни в какие ворота по западным меркам не лезут, я начинал нервничать. Но то, что происходит, совершенно замечательно!». Он с иронией отметил, что некоторые оргпроблемы всё же остались. Так, во всём Президентском зале в ПРАН нет электрических розеток, микрофон есть у каждого стула, а розеток почему-то нет ни у одного. Поэтому для проектора и компьютеров пришлось тянуть удлинитель из другой комнаты.

«Я боялся, что приедет мало людей. Потому что лето и школа в Дубне, но зал был полон, — заметил Сергей Гельфанд. — Прозвучали очень хорошие доклады. Очень здорово, что приехали ученые, которые рассказывают о современной математике». Он подчеркнул, что организаторы старались выбрать те доклады, которые И.М. было бы интересно слушать на своем семинаре, без учета какой статус или титулы у того или иного ученого. Сергей Гельфанд также отметил, что на вечере воспоминаний об И.М., состоявшемся в первый день работы конференции, «всё было очень хорошо и очень выдержано, никто не тянул на себя одеяло, никто не использовал свое выступление, чтобы напомнить о себе любимом».

Какое качество отца кажется ему самым важным? «Отец был и выдающимся математиком, и биологом и думал об общих вещах много и осмысленно, но его в каком-то смысле основное качество состояло в том, что он был прирожденным Учителем», — заметил Сергей Израилевич.

Как бы отец реагировал на объявленную реформу РАН, выступал бы так же активно в прессе как его внук Михаил Гельфанд? «Израиль Моисеевич — человек другого поколения. Время его молодости и формирования общественного темперамента пришлось на 30-е годы, — отметил Сергей Гельфанд. — И с моей точки зрения, хотя он умом понимал, что что-то неправильно, и при Брежневе можно было уже по-другому себя вести, а когда он жил в США, то можно было бы себя вести уже совсем по-другому, но временами я чувствовал, что на него оказывало сильное влияние восприятие окружающего мира, которое у него сформировалась в 30-е годы, когда мир вокруг был уродливым. Поэтому ваш вопрос, боролся ли бы он с такой реформой Академии наук, на самом деле, разбивается на два вопроса: «Как бы он к этому отнесся?» и «Что бы он по этому поводу делал?»».

Как бы он к этому отнесся? «Отца долго не выбирали в Академию наук, а выбрали, когда он уже жил в Америке. Я знаю людей, которых выбрали в Академию наук, они как-то менялись, начинали себя считать академиками. Вступление в РАН его не изменило, тем более что до этого он стал членом многих академий наук мира. Поэтому я не думаю, что у него были бы какие-то сильные ощущения по поводу Академии наук, он как-то не особенно был с ней связан. Он работал с институтами, с Институтом прикладной математики — это был действительно важный кусок его жизни».

Что бы он по этому поводу делал? «Даже если бы отец считал, что надо что-то делать, то я не думаю, что он был бы в первых рядах тех, кто подписывают письма [протеста]. У него не было такого типа общественного темперамента. Он предпочитал действовать на личном уровне», — отметил Сергей Израилевич. Он также рассказал, что в журнале Американского математического общества вышли воспоминания друзей и коллег о его отце [3, 4].

В своем комментарии Станислав Смирнов повторил слова одного из своих коллег, что «молодые математики — как вторая производная от Гельфанда, на нас сильное влияние оказали люди, на которых сильное влияние оказал И.М.». «Он был такой яркой и запоминающейся фигурой в науке, что даже его отсвет сильно заметен. Я встречал его несколько раз, когда он уже уехал, ходил на его семинары в США и в Париже. [Понятно, что это было уже не то, что семинары в России], но все равно я чувствовал, что это — потрясающий человек».

В свою очередь, лауреат премии Московского математического общества 2012 года Александр Гайфулин (МИАН и ИППИ РАН) сказал, что не пересекался с И.М. Гельфандом в силу своего возраста. «Однако считаю, что меня как математика сильно сформировало то, что я читал его статьи. Пожалуй, его статья (про комбинаторные классы Понтрягина) была одной из первых серьезных статей, которую я прочел. И это оказало на меня очень большое влияние».

«С самим И.М. у меня было ограниченное взаимодействие. Я видел его всего лишь один раз в жизни, но я вырос, всегда находился и продолжаю находиться под огромным влиянием людей, которые в свою очередь учились у него. Это и Сан Саныч Кириллов, и Григорий Ольшанский…», — с улыбкой сказал Андрей Окуньков.

Что в работах Гельфанда больше всего удивляет? «Меня поражает, как он всё это успевал делать. На вечере воспоминаний рассказали, что у него находилось время решать задачки с шестилетними детьми, с одной стороны, с другой — вся эта медицина, и биология, и математика», — заметил Окуньков.

«И.М. Гельфанд всегда собирал, фокусировал вокруг себя огромное число талантливых людей, не только математиков, но и биологов, и прикладных математиков. Мало кто вспоминает, что И.М. работал на атомный и космический проекты и был в них одним из лидеров. Институт Келдыша был сделан ровно под это, и отдел прикладной математики, который был создан в Стекловке, потом стал основой для создания ИПМ РАН». Об этом редко вспоминают. Этот отдел, созданный в Стекловке, породил большое число талантливых ученых, которые потом впоследствии стали известными и никогда в общественном мнении не связывались с атомным и космическим проектом. Но это было так!», — напомнил Александр Кулешов, директор ИППИ РАН — института, одного из организаторов конференции.

«Я с ним был связан всю жизнь. Я не его ученик, но я был много раз на его семинаре, — с улыбкой рассказал академик Людвиг Фаддеев. — Я был молодым и нахальным и я совершенно спокойно реагировал, когда он начинал на меня нападать, я отбивался. Поэтому он меня немножко побаивался. Кроме того, он мне дал одну задачу и сказал: «Две недели». Ему нужно было для книги написать одну главу. Задача была для меня совершенно новой, я выучил науку, решил задачу, принес ему. Он сказал, что для книги это сложновато, и туда не пошло. После этого я опубликовал эту статью и сейчас она очень известна».

Какое качество наиболее ярко характеризует И.М. Гельфанда? «Он понимал математику как универсальную науку. Понимал ее внутренние связи и умел донести их до учеников», — подчеркнул Фаддеев.

В заключение второго дня конференции Анатолий Вершик отметил, что научный форум прошел при абсолютной пассивности, если не сказать более жестко, академических верхов. МГУ долго тянул, а теперь будет организовывать «свою» конференцию. «Первоклассная научная стать этой конференции контрастирует с тем, как отнеслись академические и университетские администраторы к этому юбилею», — отметил он, приведя аллегорию из разбора сказки «Репка» в детском саду, на котором маленький мальчик спросил: «А почему папа и мама внучки не тянули репку? Что они делали?».

Ссылки: 

1. Сайт конференции к 100-летию И.М. Гельфанда. http://gelfand100.iitp.ru/home

2. И.М. Гельфанд. Два архетипа в психологии человечества. Лекции при вручении премии Киото. 1989. http://yadi.sk/d/V64_Cag774vhL

3. Israel Moiseevich Gelfand, Part I. Ed. By Vladimir Retakh // Notices of the AMS. Volume 60, Number 1. January 2013. P. 24-49. www.ams.org/notices/201301/rnoti-p24.pdf

4. Israel Moiseevich Gelfand, Part II. Ed. By Vladimir Retakh // Notices of the AMS. Volume 60, Number 2. February 2013. P. 162-171. www.ams.org/notices/201302/rnoti-p162.pdf