Несчастье лучше катастрофы?

На последнем собрании РАН вторым в повестке дня стоял важный вопрос — о предоставлении членам РАН VIP-залов в аэропортах, который все живо обсуждали.

Из академических слухов

Несчастье лучше катастрофы», — гласит восточная мудрость. Если РАН реформируют по представленному плану Министерства науки, то это катастрофа. Но нынешняя РАН — порождение последних десятилетий — это несчастье для нашей фундаментальной науки. Лучшие ученые безвозвратно уехали и уезжают не потому только, что зарплаты низкие, как пытаются нас уверить, а главное — потому, что создана обстановка, когда научная работа не престижна, сопряжена с непродуктивной затратой средств, сил, нервов и времени, а продвижение научных идей зависит от массы привходящих, далеких от науки обстоятельств.

Нынешняя РАН, в виде густой поросли членкоров и академиков, — это в массе своей неуважаемые научным обществом чиновники с пышными званиями. Там же и многие директора институтов, потому что директорство — это ступенька для входа в сонм «бессмертных» с пожизненной рентой и научной безапелляционностью; я уж не говорю об их постыдных делах на виду у всех. Какое уж тут к ним может быть уважение! Как говаривал мой коллега: «Раньше академики становились директорами, а теперь директора становятся академиками». Им не нужны научные сотрудники, на чьем фоне они меркнут.

Надеюсь, что достойные члены РАН и достойные директора институтов — те, кто истинные ученые, — не обидятся на меня за такие слова: они знают себе цену.

То, что я говорю — не брюзжание неудачника. Я работаю в академическом институте без малого сорок лет, не обижен научной судьбой, заведую лабораторией, мой индекс цитирования — более 7 тысяч, а индекс Хирша — 40. Это позади многих ученых Запада, но далеко впереди многих членов РАН. Сидеть бы мне, да молчать! Но это — моя Академия наук и моя жизнь! Так что молчать не могу.

Мой взгляд на структуру РАН — это то, что она келейная, захватила власть в науке, в ней возникают мафиозоподобные образования, иначе называемые «корпоративными», в ней нет критики, самокритика обернулась самовосхвалением, а ученые — те, кто за научным станком, — отодвинуты на задворки. Мне не по душе, что сейчас РАН обратилась к научным сотрудникам подписывать петицию против готовящейся реформы. Потому что я уверен, что как только членам РАН повысят их и без того высокие стипендии и оставят им поместья в виде институтов, они вновь забудут про научных сотрудников и примутся за свое. И поэтому, вспоминая поэта, «мне не хочется, задрав штаны, бежать вослед за этим комсомолом».

РАН надо самой услышать ученых — предоставить им достойное место в управлении наукой. У меня следующие предложения, необходимые для оздоровления нашей фундаментальной науки.

Первое: поднять авторитет и независимость ученых советов институтов. Сейчас ученый совет создается давлением дирекции института, поскольку, согласно постановлению РАН, его автоматически возглавляет директор, что позволяет проводить угодные ему решения. Предложение таково: председатель ученого совета учреждения, как и ученый совет, должен избираться общеинститутским собранием научных сотрудников. Тут-то всё и проявится: достойный директор станет председателем, а недостойный — едва ли.

Второе: избирать директором академического института только того кандидата, за кого проголосует больше половины научных сотрудников Института и больше половины членов отделения РАН; сейчас РАН вольна принять свое решение, даже идущее вразрез с мнением научного коллектива.

Третье: снять стипендии академикам и членкорам и убрать другие их блага; исчезнет один из соблазнов лезть по головам в члены РАН.

Четвертое, но не последнее по значимости предложение: создать систему международной экспертизы научных проектов и планов лабораторий и научных групп, в т.ч. заявок на гранты; это сложное и болезненное дело, но оно необходимо для оздоровления нашей фундаментальной науки.

Я уверен, что если бы провести плебисцит среди ученых, то большинство проголосовало бы за эти предложения. Конечно, помимо этого много чего еще надо делать для научной боеспособности РАН, чтобы никакие катастрофы ей не грозили.

Но если РАН ограничится словами и полумерами, тогда что несчастье, что катастрофа — всё едино.

Лев Животовский, профессор, заслуженный деятель науки РФ,
лауреат Государственной премии РФ, лауреат премии РАН,
почетный профессор Стэнфордского университета
и Университета штата Аляска