Демократия большинства или консенсусная демократия?

В последнее время первые лица нашего государства (В.Матвиенко, Д.Медведев) заговорили о возвращении в избирательные бюллетени графы «против всех кандидатов/ против всех партий». В связи с этим мне хотелось бы высказать свое мнение по поводу использования графы «против всех партий» в избирательном бюллетене.

Несколько слов о том, почему я считаю, что в данном случае имею право высказаться и чем мое мнение будет отличаться от мнения рядового избирателя. Дело в том, что с моей (в частности) подачи эти графы были включены в 1993 году в российское избирательное законодательство.

Вся история началась в марте 1990 года, когда мой коллега баллотировался в народные депутаты России и существовала опасность фальсификации результатов голосования. В мое время в университетах учили хорошо и нас, физиков, приучали не бояться любых, даже внешне самых странных задач. Я сел и за 40 минут создал ту модель выявления фальсификаций по показателям официальных результатов выборов (первая публикация -в газете «Свой голос» (Красноярск) в декабре 1990 года). Это именно та теория (так называемый метод Собянина-Суховольского), которая потом стала использоваться при проверке фальсификаций на выборах и которую так поднимали на щит после последних выборов в Государственную Думу (кстати, с подачи вашей газеты). Детали этого подхода можно посмотреть в нашей книге (Собянин А.А., Суховольский В.Г. Демократия, ограниченная фальсификациями. М., 1995; незабвенный, рано ушедший от нас Александр Александрович Собянин — просто однофамилец нынешнего московского мэра, физик из теоротдела ФИАН, ученик В.Л. Гинзбурга, присоединившийся к работе по методам выявления фальсификаций).

Как ни странно по нынешним временам и нравам, но об этой модели (с подачи именно А.А. Собяни-на) узнали в избирательном штабе Б.Н. Ельцина в 1991 году, когда там очень боялись массовых фальсификаций против Ельцина на выборах президента РСФСР, и в результате я оказался в тогдашнем Белом Доме — соруководителем (вместе с А.А.Собяниным) специальной группы по анализу выборов и референдумов.

Начиная с весны 1993 года, наша аналитическая группа участвовала в разработке будущего избирательного законодательства РФ (группа В.Л. Шейниса), и именно тогда нами была выдвинута идея включить в избирательные бюллетени графу «против всех».

Мало кто об этом помнит, но графа «против всех» фактически существовала в избирательном законодательстве СССР. Согласно Закону о выборах в Советы всех уровней, кандидат считался выбранным, если за него проголосовало большинство пришедших на выборы. При единственном кандидате от блока коммунистов и беспартийных и 99%-ном «одобрямс-голосовании» это правило никогда не использовалось. Но на выборах народных депутатов СССР «ружье» неожиданно выстрелило, и большая группа партийных чиновников, безальтернативно баллотировавшихся в одномандатных округах, провалилась на выборах, получив менее 50% голосов участвовавших в выборах.

Введение графы «против всех» в проекте закона о выборах было связано, во-первых,с недопущением порчи бюллетеней при подсчете голосов (на выборах 1990 и 1991 годов такое отмечалось неоднократно: избиратель должен был пометить тех кандидатов, которых он не желал, и НЕ помечать фамилию предпочитаемого кандидата; ловкие люди из избирательных комиссий ставили галку и возле фамилии этого кандидата и таким образом легко портили бюллетень) и, во-вторых, с недопущениями ситуации, когда в условиях однотурового голосования по одномандатным округам за кандидата А было бы отдано 2% голосов избирателей, за кандидата Б — 1%, а против всех кандидатов — 97%. По существовавшим тогда правилам, в таком случае был бы избран кандидат А, фактически никого не представлявший. Введение правила учета голосов против всех кандидатов предотвратило такой исход выборов по одномандатным округам, и существование такой графы в бюллетенях на выборах по одномандатным округам оказалось, безусловно, полезным. Честно говоря, когда мы с А.А. Собяниным и О.Н. Каюновым (затем в течение длительного времени «тащившим» техническую часть работы с избирательным законодательством в Госдуме РФ) по дороге на обед прямо в автомашине придумали это правило, мы как-то даже и не сверялись с мировой практикой (да и не знал ее никто); это уже потом В.Л. Шейнис раскопал, что подобное правило применялось на местных выборах то ли в Техасе, то ли в Бразилии…

Но при подсчете результатов выборов по партийным спискам графа «против всех партий и блоков» «работала» совершенно иначе. Поскольку не все читатели «Троицкого варианта» — доктора или даже кандидаты наук, попробую объяснить ситуацию на гипотетическом числовом примере.

В России около 100 млн избирателей. Для простоты расчетов будем рассматривать ситуацию, когда выборов по одномандатным округам нет и в Государственной Думе не 450 (кстати, число депутатских мест в будущей Думе было вычислено нами осенью 1993 года в одну минуту, с использованием формулы Таагиперы), а 100 мест. Пусть после очередных выборов, на которых в избирательном бюллетене была введена графа «против всех партий», партия А получила 40 млн голосов, партия В — 30 млн, против всех партий проголосовало 20 млн избирателей, и за партию С проголосовало 10 млн человек.

Как тогда распределятся места в парламенте? Если применять существовавший в РФ избирательный закон, 20 млн голосов, поданных против всех партий, нужно отбросить и 100 депутатских мандатов поделить между партиями в пропорции 40:30:10. Это означает, что партия А, получившая 40% голосов избирателей, получит 50% мест и станет доминирующей политической силой. Фактически голоса, поданные ПРОТИВ ВСЕХ ПАРТИЙ, при таком принципе распределения мест становились премией для партии-лидера.

Что в свое время предлагали мы? Предлагалось эти 20 млн голосов против всех партий УЧИТЫВАТЬ при распределении мест в Думе и делить мандаты в пропорции 40:30:20:10. При этом 20 мандатов, формально распределяемых в пользу партии «против всех партий», не отдавались бы никому, и вместо 100 депутатов в Думе должны были бы заседать 80. НО — и это важная деталь — необходимое для принятия решения большинство в 50%+1 голос должно по-прежнему исчисляться от общего числа мест в Думе, а не от числа получивших мандаты депутатов. При таком варианте распределения мест в Думе партия-лидер получила бы не 50%, а лишь 40% мест, и при принятии решения ДОЛЖНА была бы учитывать мнение своих оппонентов. Однако это правило, в отличие от правила учета голосования против всех на выборах по одномандатным округам, не прошло в ноябре 1993 года, когда утверждалось Положение о выборах в Государственную Думу.

Предлагавшееся нами правило учета голосов против всех партий при распределении мест по партийным спискам в парламенте фактически означало, что «фиктивные» депутаты ВСЕГДА будут голосовать против любого внесенного законопроекта, и для того, чтобы преодолеть такое странное «виртуальное» противодействие, авторам законопроекта необходимо будет заручиться поддержкой большего числа «реальных» депутатов.

Мой коллега и соавтор Виктор Охо-нин (в прошлом — Институт биофизики СО РАН, ныне — Университет Оттавы) предложил следующую экономическую аналогию правил принятия решения в современных парламентах: пусть перед началом работы торгового центра собравшиеся около него покупатели пересчитывают имеющиеся у них деньги, определяют, у кого денег больше всех, а потом отдают свои деньги этому человеку и тот покупает для СЕБЯ всё, что ему приглянется. Конечно, для экономики такое поведение — абсурд, но для политики — норма чуть ли не со времен Перикла. Но правило большинства — вовсе не единственно возможный способ принятия решений — и не самый лучший: вспомним суд над Сократом. В до-императорском Риме кроме мнения сенаторов учитывалось, например, мнение плебеев, выражавшееся их представителем — народным трибуном. В «дораздельной» Польше для принятия сеймом решения требовался консенсус (правило liberum veto). Правда, читатель скажет, что это правило шляхетскую Польшу и погубило… Но та же процедура консенсуса в настоящее время используется при принятии решений в Совете безопасности ООН, и мы буквально на днях видели, как это правило помогло принять «нелюдоедское» решение по ситуации в Сирии.

Давайте введем некоторый индекс консенсуса CI, по которому CI = 0 при использовании правила простого большинства при принятии решений, и CI = 1, если принятие решения происходит по правилам Совбеза ООН. Тогда введение графы «против всех партий» при сохранении существующей процедуры распределения депутатских мандатов реально будет УМЕНЬШАТЬ индекс консенсуса, а при использовании предложенной нами ранее процедуры распределения мест в Думе — УВЕЛИЧИВАТЬ значение индекса консенсуса.

Партия, надеющаяся получить большинство на выборах по партийным спискам, всегда будет поддерживать введение графы «против всех партий» в избирательный бюллетень. И вопрос, который нужно будет на самом деле решать при введении или невведении графы «против всех партий» в избирательный бюллетень, заключается в том, нужно ли учитывать мнение меньшинства при принятии решений или это не обязательно.

Конечно, можно пойти и дальше и учитывать при распределении мест в парламенте не только голоса, поданные против всех партий, но и вообще все голоса, полученные партиями-миноритариями, и оставлять нераспределенной долю мест в парламенте, равную доле голосов избирателей, полученных этими партиями. При условии, что простое большинство будет исчисляться от общего числа депутатов, такая процедура еще более усложнит процесс принятия решений простым большинством и ЗАСТАВИТ партии искать более консенсусные решения.

Что в этом случае может случиться, можно прикинуть на примере недавних выборов в Германии. ПОРАЖЕНИЕ христианских демократов, «поглотивших» электорат миноритарной Свободной демократической партии и в результате этого получивших в бундестаге нового созыва «правое» МЕНЬШИНСТВО вместо «правого» БОЛЬШИНСТВА в парламенте предыдущего созыва, было бы еще более катастрофичным, если бы при распределении мест в парламенте голоса, поданные за партии-миноритарии, учитывались в форме нераспределенных депутатских мандатов. И в нынешней-то ситуации А. Мер-кель придется искать союзников и делиться с ними властью, а уж в предлагаемом в этой статье варианте.

Хорош или плох способ принятия решения, приближенный к консенсусу, пусть решат специалисты — политологии и системные аналитики, но мы все должны отчетливо понимать, какие варианты возможны и что влечет принятие того или иного варианта избирательного законодательства. Возможно, мои полуавтобиографические заметки помогут разобраться в этом вопросе. 

Владислав Суховольский,
докт. биол. наук, профессор,
Институт леса им. В.Н. Сукачева СО РАН, Красноярск