«Истина поступка — дело»

Продолжают поступать ответы на вопросы ТрВ-Наука от «отказников» — членов Академии, которые заявляли о своем несогласии вступать в новую «РАН», если закон будет принят в том виде, в каком он был внесен в первом чтении. Что думают академики и членкоры, подписавшие это заявление, о реформе РАН и ситуации с наукой и образованием в стране сейчас, спустя три месяца?

Владимир Дыбо, докт. филол. наук, академик РАН, главный научный сотрудник Отдела славянского языкознания Института славяноведения РАН:

— Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло? Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу? Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов», или же теперь этот шаг был бы бесполезным?

— Министерство науки! Но ведь это всё уже было. В гуманитарных институтах по крайней мере это было при «советской» власти. Из четырех директоров нашего института (славяноведения и балканистики РАН) при «советской» власти трое были присланы из Отдела науки ЦК, это были «проштрафившиеся» чиновники этого Отдела. Третьяков — за марризм: тогда все советские археологи были марристами; Хренов — за Польшу: не предупредил Хрущева, что Гомулка не хуже него может обматерить; Удальцов — кажется, из-за того, что его покровителя выперли из ЦК. Только Марков неожиданно оказался «черной лошадкой», получил членкора и был «избран» в директора.

Демократически были выбраны лишь два директора, но это во время и после «перестройки». Конечно, наличие Академии имело определенное значение, было представление о Науке. Поэтому, хотя этих директоров интересовало в основном то, что можно назвать прикладной наукой (нужно было объяснить большому начальству, что такое славяне, славянские народы, славянские государства — все эти представления в результате ряда реформ исчезли из сознания «советских» политиков и менеджеров), для этого историками в нашем институте писались докладные записки, содержание которых с рядом ошибок, которые очень расстраивали авторов этих записок, включалось в речи какого-нибудь Хрущёва или Брежнева; но наличие представления о Науке (фундаментальной) приводило к необходимости включать в план и науку.

Для историков это было написание обобщающих трудов по истории того или иного славянского народа, в которых его история рассматривалась с позиций «исторического материализма» (как правило, это коллективные труды). Отдельные историки занимались частными проблемами того или иного славянского народа, например возникновение государственности у сербов или богомильство (манихейская ересь) у южных славян. Литературоведы должны были писать труды по истории славянских литератур. Писались также предисловия к изданию переводов произведений славянских писателей. Иногда это имело большое общественное значение.

Так можно думать, что советский читатель смог прочитать роман Чапека «Война с саламандрами» благодаря Никольскому, который показал антифашистский характер этого романа, умолчав, что он в той же степени направлен и против сталинского тоталитаризма. Ну, а лингвисты уже в тот период как в нашем институте, так и в ряде других институтов Москвы и Ленинграда смогли с 60-х годов выйти на мировой уровень, а в ряде разделов выйти на первое место.

Языкознание, конечно, наука дешевая, хотя представление, что нам вообще никаких приборов не надо, конечно, ошибочно. Но при «советской» власти были случаи успешного руководства чиновниками и естественной (физической) наукой, атомным проектом руководил Л.П. Берия (по-видимому, его можно характеризовать как чиновника). Я не знаю, какого рода чиновники были задействованы в космическом (ракетном) проекте, но следует заметить, что ни атомный, ни космический проекты не являются фундаментальной наукой, это прикладная физика, и чиновники руководить ими и добиться успехов смогли лишь потому, что фундаментальная наука (физика) к тому времени в России (в СССР) была на достаточно высоком уровне как в виде теоретических наработок, так и в виде научных кадров.

Есть более показательные примеры руководства со стороны чиновников прикладной наукой: это ведомственные научные учреждения, в них требования высокого чиновного начальства сводились к тому, чтобы скопировать западные разработки, а на доведение до завершения и производства собственных оригинальных разработок у начальства ни интереса, ни средств не было. Так было с машиной на воздушной подушке, так было с электронными движущимися протезами (из просочившихся тогда в печать случаев). Путин и Ливанов думают, что у них получится как у Берии, а в действительности будет, скорее всего, как в последнем случае.

— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? каков суммарный вектор движения? каковы, на Ваш взгляд, главные цели реформаторов?

— О целях реформаторов. По-видимому, следует говорить о цели поступка и о цели дела. Ср. лаконичную гегелевскую формулу исторического материализма (в других терминах «объективного историзма»): «истина поступка — дело». Если говорить о цели поступка, то думаю, что нет серьезных оснований сомневаться в объяснении реформаторов, что их целью являются интенсификация научных исследований в России, ускорение развития наукоемких технологий и дальнейший прогресс России в области производства.

Если же говорить о цели этого дела, то она лежит в русле тех тенденций в политике организации образования и науки в капиталистическом мире, которые уже давно отмечены (с разными оттенками и оценками) историками науки и эпистемологами. А именно, сужение и узкая специализация народного образования, которая распространяется и на высшее образование: узкая специализация интеллектуала естественно приводит к сужению рынка его «рабочей силы» и к снижению цены ее, соответственно к большей зависимости от администрации (бюрократии) того учреждения, где ему удалось получить работу; это уже не говоря о сужении высшего образования экономическими (т.е. классовыми) рамками. Всё это направлено на ослабление «антисистемных сил» и усиление «системных сил» капиталистического общества.

Если, с точки зрения теории прогресса, борьба «антисистемных сил» и «системных сил» является одной из движущих сил развития, то, естественно, эта тенденция явно реакционна. В России эта тенденция проявляется в более грубой форме, связанной с характером российского неокапитализма и с периодом первоначального накопления капитала, что обременяет эту тенденцию стремлением к переделу собственности и унижающим отношением к тем слоям общества, которых она касается.

Отношение науки как явления и как сообщества к этой тенденции явно контрфронтационно; наука, независимо от политических взглядов и симпатий отдельных ее представителей, вынуждена быть левой, так как она заинтересована получать интеллектуальные таланты из всего общества, из всех его слоев и классов.

Ответы от академика Виктора Васильева, членкоров Иосифа Хрипловича, Анны Дыбо, Александра Разборова и Александра Белавина читайте в ТрВ-Наука №140 http://trv-science.ru/2013/10/22/bystroe-narastanie-ehntropii/