Академик Жижченко: «Мне начинает казаться, что Академия заслужила то, что с ней сделали»

Заместитель академика-секретаря Отделения математических наук РАН Алексей Борисович Жижченко предложил дать интервью ТрВ-Наука. С ним поговорил Михаил Гельфанд. Наша газета готова предоставить возможность высказаться упомянутым в интервью коллегам, которые не согласны с теми или иными оценками и трактовками.

— О чем Вы хотели рассказать?

— В течение пяти лет я занимаюсь созданием Дата-центра. Это центр получения и обработки информации и организации доступа к этой информации. Это центральная точка в единой информационной системе науки, образования и инноваций России.

— Какого сорта данные там содержатся?

— Уже созданным общедоступным ресурсом является информационная система в области математики Math-net.ru. Она пользуется широкой известностью в России и за рубежом. В ней есть девяносто полнотекстовых версий журналов, не только математических, — увидев, что это хорошая система, подтянулись физики и химики, например ЖЭТФ и «Успехи химических наук».

— Что еще входит в состав Дата-центра?

— Много лет назад мы договорились с Фортовым [1]… У них в институте давно ведутся работы по изучению свойств материалов; в последние году они сосредоточились на углепластиках. Это огромная база данных, мы с ними работаем, у нас совместная команда.

—То есть это база данных Объединенного института высоких температур?

— Да. У них прекрасное оборудование, которое позволяет получать достоверные материалы. Фортов утверждает, что это база данных сейчас очень ценна, например, для авиастроения и космической промышленности. Кроме того, у нас есть совместные проекты с Институтом географии [2], связанные с картированием поверхности Земли из космоса. Эти данные представляют огромную ценность.

— А в чем проблема?

— Мы хотим, чтобы эти данные были доступны всем. Они должны поступать по многим каналам. Например, нефтянка. Руководством страны поставлена задача дать мониторинг нефтодобычи по разным месторождениям. Сейчас на вышках устанавливаются расходомеры — это сложные приборы, которые определяют количество нефти в выходящем из-под земли продукте, это ведь не только нефть, а вода, суглинок и т.п. Считается, что там могут быть большие — не сказать хищения, но искажения.

Эти данные должны стекаться в одно место в реальном времени, это должно быть колоссальное количество входов. Машина, которая может такие данные обрабатывать, существует, она создана в Америке — это Blue Gene/O. Кстати, для этой машины у нас есть другой предварительный заказ — обработка в реальном времени транзакций Центробанка. Они готовы поставить на эту машину — если она у нас будет — свое программное обеспечение со своей системой безопасности.

— Получается странная ситуация: на деньги Академии наук покупается машина, на которую ставится программное обеспечение Центробанка и она используется в интересах Центробанка.

— Нет. И Центробанка, и нефтянки.

— Это чисто коммерческие проекты.

— Это побочные проекты, но у нас есть и свои. Скажем, мы хотим загрузить все научные журналы России.

— Нужна ли для этого машина такого класса? Там же основное — просто память, а не быстродействие?

— Она не претендует на быстродействие. Ее быстродействие примерно 200 терафлопс. Это достойно, но сейчас идут петафлопы…

— Зачем столько терафлопов, чтобы журнальные базы данных загружать?

— Вы ошибаетесь, это колоссальные объемы.

— Это память, а мы говорим про быстродействие.

— Вы же хотите потом пользоваться.

— Сколько ожидается запросов?

— В будние дни — десять тысяч. Из них шесть-семь тысяч — это Россия, две-три — дальнее зарубежье, и порядка тысячи — это ближнее зарубежье. Но пока это запросы только к Mathnet, остальные базы — в опытной эксплуатации, и нет еще решения, кого допускать и в каком порядке.

— Итак, у нас есть машина стоимостью 78 миллионов рублей…

— Это немного.

— …И на ней планируется разместить Mathnet и другие базы, а отдельными сегментами — то, что делается для Центробанка и для нефтянки. И в апреле 2013 года Президиум выделил на это деньги.

— Да. Эти деньги были переведены на счет Академинторга [3].

— По какой статье они проходили?

— Покупка импортного оборудования.

— Этим занимается Приборная комиссия [4]?

— Да, она одобрила.

— Почему это покупали через Академинторг, а не напрямую?

— Всё покупается через Академинторг.

— Почему?

— Иначе не имели права. Такая была система.

— Есть какой-то регламент, который это предписывает?

— Не знаю. Считается, что всё должно покупаться через Академинторг. Это не наше изобретение. Мы бы с удовольствием купили. Был объявлен аукцион, и результаты рассматривала комиссия Президиума РАН [5]. Я на комиссии выступал, рассказывал, мне задавали много вопросов.

— В аукционе был один участник?

— Да, а больше было некому.

— Академинторг напрямую покупал у IBM?

— Нет, там был промежуточный авторизованный дилер. Честно говоря, меня это не очень интересовало. Переговоры мы вели с IBM, они сильно снизили цену.

— Какая была каталожная цена?

— Кажется, 120 миллионов. Чтобы Вы понимали, с каким вниманием они к этому относились: приезжала делегация из Госдепа, я думаю, там в основном были представители других организаций, они были в ВЦ [6], смотрели, где это будет установлено, какие задачи будут решаться. Прямо было сказано, что если бы это была заявка от Курчатника [7] или от ИПМ [8], она бы вообще не рассматривалась — они знают, что эти организации решают оборонные задачи, а ВЦ, слава богу, нет.

— В чем же конфликт с новым руководством РАН?

— Всё отменили, отозвали деньги обратно.

— Чем мотивировали?

— Тем, что была проверка прокуратуры, по поводу Академинторга ведется следствие. Юрий Сергеевич [9] звонил. Вы понимаете, что Юрий Сергеевич обижен и даже оскорблен — это же было его решение. Он звонил Чайке [10], тот перезвонил через пару дней и сказал, что никаких претензий к Академинторгу нет. Еще было официальное письмо Людвига Дмитриевича [11], он ходил с этим письмом к Фортову. Прочитайте предпоследний абзац [12].

— То есть были претензии?

— Фортов говорил мне напрямую, и Фаддееву [11] тоже.

— На самом деле следствие не ведется?

— По этому вопросу — нет. Контракт был подписан двумя сторонами — Академинторгом и IBM. После этого нужна была утверждающая подпись от Академии.Такую подпись могут поставить три человека: Солнцев [13], Костюк [14], Фортов. Понесли к Солнцеву, он сказал, что это слишком сложное дело. Понесли к Костюку. Я к нему не ходил; Солнцев сказал, что Костюк категорически против, потому что ведется дело против Академинторга, и вообще он найдет для этих денег лучшее применение.

— Я не совсем понимаю. Есть деньги на академические научные программы, их очень мало. Вот, скажем, «Молекулярная и клеточная биология» — там жесточайший конкурс и — теперь уже — маленькие деньги.

— Это же не на оборудование.

— В том числе на реагенты.

— Нет, тут специальная программа закупок зарубежного оборудования.

— Ясно. Какие были конкуренты у Вашего проекта?

— Не знаю. Программа 2013 года была порядка полутора миллиардов рублей. Много лет эти деньги в основном шли в ФИАН [15], потому что Месяц [4, 16] был председателем комиссии по распределению денег на закупки импортного оборудования.

— Вы считаете, что это справедливо, когда большая часть денег идет в институт, директор которого является председателем комиссии?

— Извините, я не хочу это обсуждать.

— Я хочу обсудить.

— Я имел с Месяцем разговор, он сказал: «Такая крупная сумма, 78 миллионов рублей!» Я ответил: «Это первое обращение Отделения математических наук (потому что исходно обращение было от ВЦ) за десять с лишним лет существования Вашей комиссии».

— Как комиссия принимает такие решения?

— Не знаю. Меня не приглашали. Был большой комплект документов, всё расписано, сметы, объясняли, для чего это нужно.

— Проводится какая-то экспертиза этих заявок?

— Не могу сказать, не знаю. К нам вопросов не было, и решение было положительное.

— Получается логичная ситуация. Старое начальство «пилило» по-своему, пришло новое начальство — начало «пилить» по-другому.

— Что значит «начало пилить»? Этот вопрос был решен.

— Перерешили. Делов-то…

— Это скандальная ситуация.

— Мне кажется, вся приборная комиссия и Академинторг — это скандальная ситуация. В «Троицком варианте» мы про это много публиковали [3]. Была какая-то комиссия, предельно непрозрачная, потому что даже Вы — заместитель академика-секретаря — ничего не знали про то, как она работает. Кажется, естественно, что теперь новое начальство в рамках такой же непрозрачной процедуры это решение игнорирует.

— Это, безусловно, скандальная ситуация, когда отменяется такое решение. Осипов рассматривает это как плевок в его сторону.

— Я при всем желании не могу сочувствовать Юрию Сергеевичу. Это он создал такую систему, когда на людей плюют. Вся конструкция из Приборной комиссии и Академинторга — это результат работы предыдущего руководства РАН.

— Наверно, да. Но руководил этой системой первый вице-президент — Вы же знаете, что Месяц долго был первым вице-президентом. А сейчас Костюк.

— Раньше был одни президент и первый вице-президент, и большая часть приборов закупалась в ФИАН.

— Да, это так.

— …А сейчас другие президент и первый вице-президент, и большая часть приборов будет закупаться куда-то еще. То есть, видимо, сейчас никаких приборов закупаться не будет из-за реформы, но в рамках предыдущей картины мира это очень естественная ситуация. Пришел новый начальник жэка, привел новую бухгалтершу.

— Можно и так считать, да. Но все-таки сейчас этим вопросом — созданием баз данных — занимается очень много организаций: Курчатник, МГУ. И у нас была надежда вырваться вперед.

— С МГУ еще можно потягаться, а вырваться по оборудованию перед Курчатником — это противоречит основному укладу российской научной жизни.

— Я несколько раз был в Курчатнике. Там есть информационно-вычислительный центр во главе с Васей Велиховым [17], потрясающее оборудование, у меня слюнки текли. Вася сказал: «Мы бы хотели с Вами сотрудничать» — «А в чем дело?» — «Контента нет». Им никто не дает контента. Они обращаются в академические институты.

— Ну ничего, сейчас Михаила Валентиновича выберут президентом Академии, и все с Курчатником сразу начнут сотрудничать.

— Я Вам рассказал только о том, что на поверхности. На самом деле очень многие физики хотели, чтобы результаты измерений шли с датчиков прямо в базу.

— О каких датчиках идет речь?

— С коллайдера в ЦЕРНе [18], там установлено много наших датчиков, и с них идут данные в Курчатник к Васе. Там это практически единственная загрузка.

— А хотели, чтобы это шло в Дата-центр?

— Нет, но ведь и у физиков в России идет много экспериментов. Линейный ускоритель тяжелых ионов в Дубне [19].

— Это независимый институт.

— …Строится ускоритель в Гатчине [20] — там будет колоссальный поток информации.

— Он уж точно в Курчатник пойдет, ПИЯФ же туда отдали [21].

— Я знаю квалификацию сотрудников у Васи и знаю квалификацию наших сотрудников.

— Подозреваю, что квалификация тут не будет решающим фактором.

— Для организации доступа и обработки данных квалификация играет решающую роль.

— Содержательно — да. Но при принятии данного конкретного решения.

— Посмотрим.

— Тем не менее, по состоянию на начало 2014 года эта машина не слишком высокого класса для имеющихся задач?

— В данный момент — да. Но мы же должны в будущее смотреть.

— Что рассматривалось в качестве будущего в заявке, которую Вы подавали?

— В частности, обработка в реальном времени данных физических экспериментов на новых установках.

— Одна новая установка в системе Курчатника, вторая новая установка в Дубне.

— В институте имени Будкера [22]. Там сейчас новая установка.

— Есть желание гонять все эти терабайты из Новосибирска в Москву? Тогда надо еще и канал делать.

— У нас есть канал, я этим уже двадцать лет занимаюсь. Мы являемся владельцами единственного канала на европейскую образовательную сеть Geant [23]. Два по 10 гигабит в секунду — на опорные точки в Стокгольме и во Франкфурте.

— А на Новосибирск?

— Пока 50 мегабит.

— Получается, это узел в большой системе, которую еще предстоит создавать.

— Это опорная точка в общероссийской информационно-вычислительной системе.

— Создание такой системы — это сейчас самая острая проблема академической науки?

— Одна из самых острых проблем.

— А, скажем, современное биологическое оборудование, существенно менее дорогое?

— Биология тоже нуждается в хранении и обработке информации.

— Мы опять возвращаемся к тому, кто и как выбирает приоритеты. Ясно, что финансирование ограничено. Кто в этой ситуации решает, купить прибор в ФИАН или машину в Вычислительный центр или секвенаторы в биологический институт?

— Понимаете, в области информационных технологий мы очень отстали по сравнению с Западом.

— В какой не отстали?

— Например, точно не отстали в программном обеспечении.

— А информационные технологии — Вы имеете в виду железо?

— Железо и доступ к информации.

— Получается, что приборная комиссия, которая решает, какие приборы покупать, фактически определяет научную стратегию.

— В каком-то смысле, да.

— А работает эта комиссия так, что при одном начальстве всё покупается в один институт, потом приходит другое начальство — вертай всё назад, всё будем покупать в другой институт. Что это говорит о системе, построенной Юрием Сергеевичем и его первым вице-президентом Месяцем?

— Я бы хотел затронуть более общие вопросы. Я считаю, сейчас в Академии катастрофическое положение.

— С Вами многие согласятся.

— Вы знаете, что было обращение Фортова к Путину [24], чтобы несколько институтов вернуть в ведение Академии. Этот вопрос не только не обсуждался на Президиуме, Президиум вообще не был информирован. Более того, вице-президенты не знали об этом обращении и о том, какие институты включены в этот список.

— Кто был инициатором этого обращения?

— Фортов, Костюк, Иванов [25]. Эти три человека сейчас управляют Академией.

— Фортов — это новоизбранный президент, но и Костюк, и Иванов давно управляют. Костюк был главным ученым секретарем, а Иванов, кажется, начальником финансово-экономического управления. Получается, что начальство не сменилось?

— У них не было той силы при старом руководстве. Костюк не входил в ближний круг.

— А кто входил?

— Пока был жив Андрей Александрович Гончар [26], он был советчиком у Осипова.

— А потом?

— Одно время Месяц был очень близок, у них же старая связь по Уралу.Безусловно, в ближний круг входили Некипелов [27] и Григорьев [28].

— А чем Месяц с Некипеловым лучше, скажем, Костюка?

— Тем, что Костюк не ученый.

— А Некипелов?

— Эта область от меня далеко, но он пользуется некоторым уважением среди коллег. А Костюк — просто не ученый.

— А как же он был главным ученым секретарем?

— Это заслуга двух людей, которые убедили Осипова при очень резком противодействии Гончара, который был моим ближайшим другом: его внедрили Месяц с Фортовым. Он же был замминистра у Фортова, когда Фортов был министром [29]. Фортов уговорил Осипова, что Костюк — очень эффективный менеджер. В Академии был скандал, когда Костюку дали премию «Глобальная энергия» [30].

— Если я правильно понимаю, это Жорес Иванович [31] определяет, кому ее давать?

— Отчасти да.

— Странно как-то получается, что Фортов — плохой президент и что в свое время при хорошем президенте Осипове он внедрил плохого Костюка?

— В основном Месяц, Фортов сыграл второстепенную роль.

— Ладно, был хороший Месяц, первый вице-президент…

— Вы считаете, что Месяц хороший?

— Я не знаю. Нет? А как тогда его выбрали в первые вице-президенты?

— Мое мнение — Общее собрание Академии, которое может выбирать такое руководство, не заслуживает ничего лучшего, чем та реформа, которая была предпринята. Если взять столь сильно ругаемых Ливанова [32] и Фурсенко [33] — я знаю от своего близкого друга Гапонова-Грехова [34], что у Фурсенко была добротная диссертация, которую он защитил, когда был завлабом у Алфёрова, а Сергей Петрович Новиков [35], ученик которого был научным руководителем Ливанова, утверждает, что у того тоже была вполне доброкачественная работа.

— Вроде бы в их докторских качествах никто не сомневается.

— Мысль была другая: как может Академия выступать против чиновничества, когда первый вице-президент является куда более слабым ученым, чем упомянутые чиновники. Это же смешно, если Академия хочет сохраниться…

— В Академии много ученых уровня ниже нормального доктора наук.

— В Президиуме?

— В Президиуме не знаю, а по отделениям есть.

— По отделениям, безусловно, есть. Я считаю, что слабость Академии в нынешнем составе в том, что во главе стоят люди, которые не выдерживают сравнения даже с упомянутыми чиновниками.

— В предыдущем составе Президиума таких людей не было?

— Нет. В руководстве, я имею в виду. В Президиуме, возможно, были.

— Чем Президиум отличается от руководства?

— Ну вот, я говорил, Президиум даже ничего не знал о том, что Фортов обращается с предложением оставить какие-то институты в Академии. Президиум абсолютно импотентен.

— В предыдущем составе он был потентен?

— Все-таки были выступления.

— Состав Президиума не сильно изменился.

— Тем не менее, изменился.

— Кто оттуда ушел из сильных людей?

— Меня удивляет другое. В составе Президиума есть сильные люди типа Валерия Рубакова [36]. И вот идут заседания Президиума, и никто из его членов, что называется, не вякает.

— Может быть, Президиум уже вообще не играет никакой роли?

— Сейчас я согласен с Вами.

— И чего тогда вякать? — работает принцип минимизации усилий.

— От Президиума что-то зависит. Я считаю, он может и должен вякать. Расскажу Вам такую историю. Евгения Максимовича [37] Вы, конечно, знаете.

— Лично — нет, а фамилию знаю.

— Ну вот. Идет заседание Президиума. Обращается к Фортову кто-то из членов Президиума с вопросом: «Мы все видели по телевизору, там присутствовали Вы, Фурсенко, Котюков [38], слова Владимира Владимировича [24] о том, чтобы сделать на год мораторий на преобразования. Прошло уже около месяца — в чем заключается этот мораторий? Мы в растерянности, наши сотрудники нас спрашивают, а мы ничего не можем сказать, объясните нам». Ответ Фортова: «Не знаю. Наверно, должны быть какие-то бумаги, которые это разъясняют». Это на заседании Президиума.

В тот же день Евгений Максимович — он член Президиума и был на этом заседании — был у Владимира Владимировича. Он там регулярно бывает по вопросам Ближнего Востока. После обсуждения этих вопросов Владимир Владимирович спрашивает: «А что там у вас в Академии происходит?» Евгений Максимович говорит: «Сегодня был такой разговор на Президиуме, спросили Фортова относительно моратория, уже месяц прошел».

Владимир Владимирович ему отвечает: «Евгений Максимович, я совсем не понимаю, там были Котюков, Фурсенко, Фортов, и они должны были подготовить распоряжения, которые материализуют эти поручения. Они что думают, я сяду и буду ручкой писать? Они должны были подготовить и принести мне. В первую очередь Фортов, потому что это интересует Академию».

Нажал кнопку. Появился Фурсенко. Примаков всё повторил. Путин говорит: «Андрей Александрович, я не понимаю, прошло столько времени — что-нибудь подготовлено? Фортов проявляет какую-то активность?» — «Нет, ни разу мне не звонил, ни по этому, ни по какому-нибудь другому поводу». Вы считаете, это нормально? Путин абсолютно прав: он дал поручение.

Мой близкий друг Миша Личиницер [39]… Знаете?

— Опять: имя знаю, лично нет.

— Это великий онколог. Когда принимались законы об Академии, он был в Америке. Приехал, все на него насели, «что за дела?», а ведь Миша — близкий друг Фурсенко. Он встретился с Фурсенко, не знаю, при каких обстоятельствах, и говорит: «Андрей Александрович, как же можно было принимать такой закон?» А Фурсенко ему отвечает: «Вы сами виноваты. Проголосовали как стадо баранов. Ведь прекрасно знали отношение руководства страны к кандидатуре Фортова. Ни разу Фортов не сделал никаких попыток хотя бы со мной поговорить. Представиться, рассказать о своих планах. Вы, как бараны, зная отношение руководство страны к Фортову, за него проголосовали».

— За кого надо было голосовать?

— Это не обсуждалось.

— Получается, что из-за того, что Академия неправильно проголосовала, ее надо разгонять?

— Моя точка зрения здесь государственная. Я считаю, что государственная Академия наук перед тем, как избирать своего руководителя, должна, по крайней мере, обсудить этот вопрос с руководством страны. Вы не согласны?

— Абсолютно не согласен. Я считаю, что Фортов оказался слабым президентом в той ситуации, которая сложилась, но программа у него была более внятная, чем у двух остальных [40], и, кроме того, то разложение, в которое ввел Академию Юрий Сергеевич… если бы его выбрали на четвертый срок, это был бы уже полный позор.

— Так он и не собирался, как Вы знаете.

— Кто собирался? Некипелов?

— Юрию Сергеевичу первое лицо в государстве [24] высказало упрек: «Юрий Сергеевич, Вы не подготовили достойную смену». Правильно?

— Она там есть, достойная смена? Кто — Месяц?

— Почему Месяц?

— Вы же сами перечисляли, как Вы говорили, «руководство».

— Есть же новые люди, появились, Зелёный. [41]

— Кто бы устроил руководство страны, Жорес Иванович?

— Он никого не устраивал.

— Тогда, прошу прощения за терминологию, но «это стадо баранов выбирало из трех козлов».

— А почему не подумали, чтобы кого-то другого назвать?

— Кто не подумал? Отделение математики подумало?

— Мы выдвинули Осипова.

— Которому первое лицо тоже не велело?

— Я не знаю.

— Вы действительно считаете, что Осипов был бы достойным кандидатом на этих выборах?

— Лучше, чем тот, который был. Осипов отказался, как Вы знаете.

— Знаю. Других кандидатов у Отделения математики не было? Можно же больше одного?

— Это очень ответственный вопрос. У нас есть очень достойные. Вот, например, я очень люблю и уважаю Паршина [42]. Он очень разумный, достойный во всех отношениях. Но, честно говоря, трудно его представить президентом РАН.

— То есть вина Фортова, что он не проявил уважения и не загнул правильный уголок у визитной карточки?

— Он не объяснил, что он собирается делать.

— Программа Фортова была опубликована, довольно подробная и внятная. Никаких недоговоренностей в ней не было, это был вполне четкий документ.

— У меня с Фортовым были много лет доверительные отношения. Они испортились только в последние год-полтора. Вспомните предыдущие выборы: Осипов и Фортов. Я пришел к Фортову, и говорю: «Володь, скажи мне, что бы ты сделал, что не может сделать Осипов, если бы тебя выбрали в президенты?» — «Я бы сделал следующее: я бы записал на полутора страничках, не больше, какие есть требования к руководству страны, чтобы наука развивалась, Академия развивалась и заняла бы достойное место. И пришел бы с этими листочками к Путину. Попросил бы его прочитать. Если бы он сказал, что это невозможно, я бы выложил свой мандат и сказал: «Тогда прошу меня освободить от бремени президентства»». Этот разговор был здесь, на шестнадцатом этаже [43].

— Это достойная позиция.

— Она же не реализовалась. Самое интересное, что в тот момент я поверил Фортову. Смешно говорить, но <на последних выборах> я считал, что их этих троих Фортов — самый достойный.

— Много, кто так считал…

1. Владимир Евгеньевич Фортов, президент РАН.
2. Институт географии РАН (www.igras.ru).
3. http://trv-science.ru/tag/akademintorg/
4. Г.А. Месяц, Письмо в редакцию. ТрВ № 139, 08.10.2013 (http://trv-science.ru/2013/10/08/pismo-v-redakciyu-5).См. также: Постановление Президиума РАН № 626 от 9 декабря 2008 года «О создании Приборной комиссии Президиума РАН» (www.ras.ru/presidium/documents/directions.aspx?ID=5af030d3-d7c4—4d13-bfa7-bd365affee88).
5. О.М. Нефедов (председатель), А.В. Алексеев, Р.З. Сагдеев, А.И. Ханчук, И.С. Решетова.
6. Вычислительный центр им. А.А. Дородницына РАН (www.mathnet.ru/php/organisation.phtml?orgid=1554).
7. Национальный исследовательский центр «Курчатовский институт» (www.mathnet.ru/php/organisation.phtml?orgid=8249).
8. Институт прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН (www.mathnet.ru/php/organisation.phtml?orgid=843).
9. Юрий Сергеевич Осипов, бывший президент РАН.
10. Юрий Яковлевич Чайка, генеральный прокурор РФ.
11. Людвиг Дмитриевич Фаддеев, академик-секретарь Отделения математических наук РАН.
12. «Однако, по результатам аукциона государственный контракт со стороны РАН подписан не был, и закупка не осуществлена. Как выяснилось впоследствии, ссылки на претензии к аукциону и его участникам со стороны регулирующих государственных органов и служб не имели под собой оснований». Копия письма имеется в редакции.
13. Константин Александрович Солнцев, академик, управляющий делами РАН.
14. Валерий Викторович Костюк, первый вице-президент РАН, до того — главный ученый секретарь РАН.
15. Физический институт имени П. Н. Лебедева РАН.
16. Геннадий Андреевич Месяц, член Президиума РАН, до того — (первый) вице-президент РАН, директор ФИАН.
17. Василий Евгеньевич Велихов, заместитель директора по информационным технологиям и системам Национального исследовательского центра НИЦ «Курчатовский институт», канд. физ.-мат. наук.
18. Большой адронный коллайдер.
19. Объединенный институт ядерных исследований.
20. Реакторный комплекс ПИК.
21. Петербургский институт ядерной физики им. Б.П. Константинова, до 2010 года — институт РАН, с 2010 года — подразделение НИЦ «Курчатовский институт».
22. Институт ядерной физики им. Г.И. Будкера СО РАН.
23. www.jscc.ru/geant.shtml
24. Владимир Владимирович Путин, президент РФ, канд. эконом. наук.
25. Владимир Викторович Иванов, заместитель президента РАН, канд. техн. наук, докт. эконом. наук.
26. Андрей Александрович Гончар (1931-2012), с 1998 года — советник Президиума РАН, до того — вице-президент РАН.
27. Александр Дмитриевич Некипелов, бывший вице-президент РАН, председатель совета директоров ОАО НК «Роснефть».
28. Анатолий Иванович Григорьев, вице-президент РАН.
29. С августа 1996-го до марта 1998 года В.Е. Фортов был председателем Государственного комитета РФ по науке и технологиям, затем — министром науки и технологий, одновременно до марта 1997 года — заместителем председателя правительства РФ.
30. В.В. Костюк стал лауреатом в 2012 году (www.globalenergyprize.org/ru/).
31. Жорес Иванович Алфёров, вице-президент РАН, лауреат Нобелевской премии, организатор, председатель международного комитета и лауреат премии «Глобальная энергия».
32. Дмитрий Викторович Ливанов, министр образования и науки РФ, докт. физ.-мат. наук.
33. Андрей Александрович Фурсенко, помощник президента РФ, до того — министр образования и науки РФ, докт. физ.-мат. наук.
34. Андрей Викторович Гапонов-Грехов, академик РАН, физик.
35. Сергей Петрович Новиков, академик РАН, математик.
36. Валерий Анатольевич Рубаков, член Президиума РАН, член бюро Комиссии по общественному контролю за реформой Российской академии наук, физик.
37. Евгений Максимович Примаков, член Президиума РАН.
38. Михаил Михайлович Котюков, руководитель Федерального агентства научных организаций.
39. Михаил Романович Личиницер, академик РАН и РАМН, онколог.
40. Ж.И. Алфёров и А.Д. Некипелов.
41. Лев Матвеевич Зелёный, вице-президент РАН, директор ИКИ РАН.
42. Алексей Николаевич Паршин, академик РАН, математик.
43. Ленинский проспект, дом 32a.