«Мы должны быть услышанными»

25 марта 2014 года в ФИАНе состоялась вторая сессия Конференции научных работников РАН. Форум открылся выступлением директора ИППИ РАН, академика, сопредседателя Оргкомитета конференции Александра Кулешова.

Цель моего выступления это, прежде всего, рассказать, зачем мы здесь собрались. Текст выступления коллективный, он согласовывался со всеми членами оргкомитета. В конце я, может быть, добавлю несколько слов от себя, но тогда предупрежу.

В чем цель сегодняшнего события, чего мы вообще хотим добиться? Этот вопрос неоднократно возникал в переписке со всеми потенциальными участниками конференции. Для того чтобы дать на него ясный и вразумительный ответ, давайте вспомним, что произошло за последние полгода. Мы знаем, что, несмотря на массовые протесты, несмотря на 120 тысяч собранных подписей, несмотря на митинги, демонстрации, письма зарубежных ученых, — несмотря на всё это закон о РАН был принят. На сегодняшний день это — данность, обсуждать которую нет смысла.

Закон принят, и мы в нем живем, как бы то ни было. Впрочем, как уже было сказано в письме В.Е. Захарова, закон был принят в не самой катастрофической для нас редакции. Я мог бы остановиться на том, что мы считали самой катастрофической, но думаю, что сейчас не время и не место об этом говорить. Мы были настойчивы, и в итоге, как та самая лягушка из сказки, которая попала в кувшин с молоком, масло мы, конечно, не взбили, но какую-то промежуточную субстанцию, несомненно, создали. Что, безусловно, нам помогло. При этом вклад нашей конференции, которую в августе месяце мы объявили постоянно действующей, здесь вряд ли стоит недооценивать.

Вскоре после нашего первого собрания, нашей первой сессии конференции, мы провели собрание десяти общественных организаций. Среди них были и абсолютно официальные организации, такие как Президиум РАН, Профсоюз работников РАН, а были и полуфольклорные, как упоминаемый здесь Клуб «1 июля». Такое название дали ему средства массовой информации. Хотя это некое полумифическое образование, оно, тем не менее, по всей видимости, существует.

В число организаций-учредителей входили одиннадцать объединений, которые вы можете видеть на слайде. Первое собрание избрало секретариат. Деятельность нашей Комиссии можно увидеть на сайте www.rasconference. ru, многие из вас его знают и неоднократно им пользовались.

Сейчас о главной цели нашей конференции. В нашем письме-приглашении на конференцию мы попытались сформулировать ее мотивы, цели и ожидаемые последствия, ожидаемые результаты. На самом деле, главным результатом должно быть следующее: мы должны быть услышаны, мы должны стать частью того механизма, который принимает решения.

Ведь что произошло в последнее время? Если раньше существовала хотя бы виртуальная возможность быть услышанными для всех сотрудников Академии наук, не одних только членов Общего собрания (членов Академии), а обычных, рядовых сотрудников институтов, если ранее они имели механизм участия в Общем собрании РАН, то сейчас этот механизм полностью утрачен. Для нас очень важно его восстановить. А здесь, на конференции, обсудить, в какой форме мы сможем выработать механизм обратной связи с тем, чтобы мы были услышаны.

По нашему замыслу конференция должна объединить работающих ученых, людей с активной гражданской позицией, неравнодушных к судьбе российской науки. На этой базе следует выработать некоторый механизм участия этих людей в процессах реформирования науки. Мы очень рады, что здесь присутствуют все ключевые фигуры тех процессов, которые сегодня проходят. И что все они, я надеюсь, нас услышат. Поэтому мы все постараемся быть максимально краткими, чтобы выступило как можно больше народу, как можно больше информации получили наши гости, да и мы сами.

В чем мы видим главные опасности? Возможно, они будут возникать по ходу дела, но что мы имеем на сегодняшний день? Первая и главная опасность — это методика оценки институтов, и самое главное, как она будет использована для слияния, поглощения, закрытия институтов и отдельных лабораторий. У нас есть очень ясное, точное представление о том, как эти механизмы должны работать. И мы хотели бы, чтобы эти механизмы были публично обсуждены, в том числе и с участием, прежде всего, научной общественности.

Вторая опасность — это сокращения. Ни в коем случае не подумайте, что мы не понимаем, что уровень институтов, лабораторий, научных групп и отдельных сотрудников в нашей среде чрезвычайно разнится. Но здесь есть две очевидно разных трактовки термина «сокращение». Сокращение как обновление — это естественный процесс, как смена времен года в природе, пожилые уходят, на смену  им приходят молодые. Конечно, мы хотим обновления кадров, конечно, мы хотим улучшения кадрового состава. А вот сокращение ради уменьшения численности — это совершенно другое дело.

Интеллектуальный гумус, который и позволяет развиваться науке в нашей стране, страшно истощился, и любое неосторожное движение может привести к катастрофическим результатам. Возникнет лунный ландшафт, после которого на много поколений исчезнет индивидуальный, плодородный слой. И потребуется много поколений для того, чтобы его восстановить. И вот здесь нужно быть чрезвычайно осторожными. Когда я слышу высказывания, что нужно сократить на 50 или 60%, то не нахожу слов, чтобы выразить свое возмущение. Еще раз повторяю, мы рискуем превратить нашу страну в лунный ландшафт в интеллектуальном смысле.

Есть еще один вопрос, который вызывает сегодня огромное беспокойство научного сообщества, это -типовой устав ФАНО. Вот пример: в типовом уставе функции Ученого совета полностью отданы на откуп директору. Это абсолютно противоречит и академическим традициям, и вообще идее самоуправления науки. Этого не может быть, не должно так быть. Мы должны объяснить нашим коллегам, потенциальным оппонентам, что так делать нельзя.

Еще есть один крайне важный вопрос, мы не понимаем внедряемые сегодня структуры, мы не понимаем, как будет работать ФАНО, РАН, институты, либо с подчинением, по-видимому, нет. Я, например, как директор уже ощущаю свое подчинение ФАНО, и вроде бы это правильно в бюрократически-административном смысле. Как будет работать эта триада, а, может быть, даже не триада, а тетрада, ведь есть еще и Министерство образования и науки. … В общем, не знаю.

Это некая общая часть и я хотел бы ее завершить, еще раз повторив: основная цель нашей конференции -это совместная выработка механизмов участия научного сообщества в реформировании российской науки.

Ну, а теперь, если можно, несколько слов от себя лично. Может быть, все это и не так пессимистично, как кажется. Но ведь вы знаете этот старый анекдот: «Пока вроде всё идет нормально», — думал парень, пролетая мимо 18-го этажа». В качестве представителей Комиссии общественного контроля мы дважды встречались с руководителем ФАНО, и я тут пренебрегу академической традицией, которая предписывает о начальстве говорить в присутствии либо плохо, либо никак, я все-таки скажу два слова.

На нас эти встречи произвели хорошее впечатление, действительно хорошее. Но не надо иллюзий, совершенно понятно, что любой руководитель, любой администратор, любой функционер живет в определенных ограничениях, рамках и критериях, которые ему спускаются сверху. И если он сегодня эти ограничения нарушает, то завтра фамилия руководителя уже другая. Поэтому важно понять, что на самом деле происходит, а ограничения, я приведу только два, они очень тяжелые.

С одной стороны, Президент велел поднять зарплату ученых, чтобы она была выше средней по региону, а с другой стороны, финансирование академии монотонно уменьшается. Это, знаете, решение задачи Иисуса Христа, как пять тысяч верующих накормить пятью хлебами и двумя рыбами. Я думаю, Михаил Михайлович на меня не обидится, если я скажу, что на Иисуса Христа он не похож. С этой задачей справиться будет сложно.

По-видимому, здесь нужен коллективный разум и коллективное решение. Мы очень надеемся, что наши гости сегодня включатся в этот процесс. Спасибо.