Как снизить нагрузку университетских преподавателей?

Публикуем фрагмент из стенограммы заседания Совета по науке и образованию при Президенте РФ, состоявшегося 23 июня 2014 года, посвященный острой проблеме российского высшего образования — нагрузке преподавателей.

Андрей Адрианов,

зам. председателя Дальневосточного отделения РАН, академик РАН, директор Института биологии моря им. А.В. Жирмунского:

… Обсуждая проблему по-в ы ш е н и я уровня профессиональной подготовки выпускников вузов и соответствия полученных знаний и навыков запросам потенциальных работодателей и потребностям реального сектора экономики, необходимо совершенствовать всю структуру образовательного процесса. Одним из ключевых вопросов здесь является, на мой взгляд, создание для профессорско-преподавательского состава, непосредственно задействованного в образовательном процессе, не только условий для обучения студентов на самой современной материально-технической базе, но и возможностей для преподавателей вузов непосредственно заниматься профильной научной работой.

Современный преподаватель должен заниматься наукой и быть в курсе новейших достижений в своей области, поддерживать научные контакты с профессиональным международным сообществом, а в случае прикладных разработок — взаимодействовать с потребителями научных разработок. Однако хроническая перегрузка учебными часами, особенно в региональных вузах, вынуждает преподавателей с нагрузкой 800-900 часов, а молодых преподавателей с нагрузкой до 1000 часов иногда становиться ретрансляторами, то есть пересказывать учебники и собственно методички.

Им крайне сложно физически полноценно заниматься научными исследованиями, следить за последними достижениями науки, писать и выигрывать гранты, вовлекаться в международные научные проекты, выстраивать сотрудничество с промышленными предприятиями. С такой учебной нагрузкой у них нет времени по-настоящему возиться со своими студентами и аспирантами во внеучебное время, вместе работать в лаборатории на современном уровне. Такое оборудование есть, и очень хорошее, а времени и сил на проведение исследований при нынешней нормативной базе иногда уже не хватает.

Чтобы выполнить нормативную нагрузку, преподаватели порой вынуждены становиться многостаночниками, набирать большое количество разных курсов, иногда не совсем профильных; а это опасно: мы можем получить профанацию вместо университетского образования. Сама суть университетского образования состоит в том, что читающие лекции по различным научным направлениям профессора и доценты сами эту науку и делают, то есть имеют возможность работать в лабораториях вместе со своими студентами и аспирантами и быть реально признанными специалистами в данном научном направлении.

В зарубежных университетах средний уровень нагрузки у профессуры обычно не превышает 300 часов, и подавляющее большинство тех, кто преподает, активно занимается наукой. Если мы реально хотим выйти на уровень ведущих мировых университетов, необходимо ограничить общую педнагрузку преподавателей на уровне 400-450 часов при лекционной нагрузке профессоров и доцентов порядка 150 часов. Это примерно тот уровень нагрузки, который удается выдерживать ведущим университетам.

Как снизить реальную нагрузку на университетских преподавателей без увеличения количества ставок на кафедрах, чего университеты всячески пытаются избежать из-за ограниченности финансовых средств и действующих нормативов? Такие механизмы есть, и некоторые из них уже были озвучены, однако сейчас в условиях финансирования и вузов, и научных институтов в виде целевых субсидий на выполнение конкретных госзаданий такие механизмы нуждаются в корректировках и в дальнейшем развитии. Прежде всего это привлечение на позиции профессорско-преподавательского состава совместителей из научных институтов и сферы наукоемкого производства, реально занимающихся наукой и производством. Это позволяет увеличить количество задействованных в преподавании специалистов и избежать ретрансляторства и многостаночности.

Здесь недостаточно только того, что студенты могут проходить курсовые, дипломные практики на производстве, важны прямые контакты с такими специалистами и в формате лекций, и семинаров, и практических занятий, и летних практик, это контакты с будущими работодателями и с будущими коллегами. Именно от таких специалистов студенты и узнают, что реально их ждет на производстве, что они должны знать, уметь, а базовые знания по специальности обеспечит им штатный ППС [профессорско-преподавательский состав].

Второе — это привлечение к преподаванию штатных научных сотрудников вузов. В некоторых вузах есть штатные научные сотрудники, в некоторых сейчас активно создаются научные лаборатории. Привлечение таких штатных научных сотрудников, особенно для проведения практических занятий и практик, было бы чрезвычайно полезно. Однако здесь иногда возникают нюансы, связанные с финансированием в виде субсидий, таких штатных научных сотрудников иногда нельзя отправлять на практику со студентами, потому что на это уже тратятся деньги для учебного процесса.

Далее — возможность привлечения к преподаванию постдоков. Этот институт еще не развит в наших университетах, и мы об этом говорили на одном из заседаний Совета. Как раз в западных университетах постдоки -это не только тягловые лошадки, которые делают науку, но постдоки у ведущих профессоров — это как раз те, на кого в значительной степени возлагается и педагогический процесс. И это тоже может разгрузить штатных преподавателей, перегруженных учебными часами.

Следующее — это привлечение к преподавательской работе аспирантов. В вузах это обязательно, что аспиранты выполняют учебную нагрузку.

В академических институтах это часто необязательно. Мы на Дальнем Востоке, в ДВФУ, в Дальневосточном отделении, иногда шли на такое, что даже аспиранты в академических институтах должны были выработать какой-то норматив по преподаванию в Дальневосточном федеральном университете, потому что современный исследователь должен уметь хоть в какой-то степени доносить свои знания студентам. И таким образом мы тоже смогли существенно снизить педнагрузку на преподавателей.

Следующее, о чем уже здесь говорилось, — необходимо совершенствовать систему базовых кафедр и совместных лабораторий, создаваемых вузами и функционирующих на базе научно-исследовательских организаций и промышленных предприятий, увязывая их деятельность не только с возможностью проведения производственных практик для студентов, но и с возможностью проведения там регулярных занятий, в том числе с привлечением специалистов этих предприятий. Причем специалисты формально с вузом не связаны, это не почасовики, не совместители, не штатные сотрудники. Но если базовая кафедра вынесена на предприятие или в какой-то институт, то можно привлечь к работе со студентами достаточно большое количество специалистов этих предприятий или институтов.

Также хотелось бы отметить инициативу Российского научного фонда, с этого года начавшего программу грантового обеспечения, грантовой поддержки создания совместных лабораторий и вузов, научных учреждений и предприятий. Что хотелось бы конкретно предложить? Может быть, всё-таки попытаться пересмотреть соразмерность нагрузки преподавателей университетов тем современным требованиям, которые мы сейчас к ним предъявляем.

Необходимо в дальнейшем развивать институт совместительства и привлечения сторонних специалистов, в том числе из реального сектора экономики и ведущих научных учреждений, к участию в образовательной деятельности. Необходимо расширить практику привлечения к образовательной деятельности в вузах приглашенных специалистов, в том числе из-за рубежа, на основе краткосрочных и долгосрочных контрактов. Хотелось бы более полно обеспечить нормативную базу и условия для расширения практики организации вузами базовых кафедр, в том числе и на профильных промышленных предприятиях, расширить практику создания совместных лабораторий с вузами, научными учреждениями, производственными предприятиями.

Дмитрий Ливанов, министр образования и науки РФ:

Еще Андрей Владимирович [Адрианов] высказал, видимо, как любой человек, который не знает толком, как работают высшие учебные заведения, несколько предложений.

Могу сказать, что они уже все почти реализованы. У нас сейчас нет никакого нормирования нагрузки на преподавателей. Мы отмечаем, что это дело самого вуза — распределять нагрузку. И именно там, где преподаватели не ведут никакой научной работы, вузы как раз и нагружают их учебной работой. А там, где преподаватели работают и занимаются наукой, там у них и нагрузки не превышают 300-400 часов в год, как в наших ведущих вузах, поэтому путать причину и следствие, мне кажется, не стоит.

Цитируется

по www.kremlin.ru/news/45962 и http://unisolidarity.ru/?p=2523

Мы задали коллегам следующие вопросы. Считаете ли вы существующую нагрузку в вузах действительно запредельной? Какова ситуация в вашем вузе? Изменилась ли она к лучшему в последние годы, или, наоборот, ухудшилась, или осталась прежней? Какую нагрузку вы считали бы оптимальной для сочетания научной и преподавательской работы? Публикуем поступившие ответы.

Павел Кудюкин,

доцент НИУ ВШЭ и РАНХиГС, сопредседатель центрального совета профсоюза «Университетская солидарность» (Москва):

В диалоге Ливанова с Адриановым министр просто лукавил. Адрианов говорил об основном массиве российских вузов, а Ливанов отвечал про «ведущие». Разумеется, в МГУ Вышке и в РАНХиГС ситуация с нагрузкой не такая уж и катастрофическая, хотя объем тоже не маленький.

Кстати, в двух последних сейчас вводится дифференцированный объем учебной нагрузки в зависимости от публикационной активности. Тут, правда, есть свои подводные камни. Во-первых, человек с повышенной учебной нагрузкой попадает в ловушку, из которой не так-то просто выбраться: чтобы перейти на «исследовательский» контракт, ему нужно сверхнапрягаться ради публикаций. Во-вторых, учет прежде всего статей и ориентированных на статьи же индексов цитирования и Хирша дискриминирует людей, работающих над «крупной формой»- монографиями (между тем специалистам по наукометрии хорошо известно, что в гуманитарных науках монографии имеют более важное значение, чем статьи).

Но даже в РГГУ — вузе не заштатном — учебная нагрузка у многих преподавателей уже переползает за 900 часов в год.

Ливанов не искажает действительность, говоря, что регулированием нагрузки занимаются сами вузы. Но ведь это вовсе не значит, что Минобр-науки должно самоустраниться из этого процесса. Сейчас существует лишь рекомендательная норма, что учебная нагрузка не должна превышать 900 часов. Однако во многих вузах эта цифра воспринимается как МИНИМАЛЬНАЯ. При этом идет рост аудиторной («горловой») нагрузки при уменьшении норм времени на индивидуальную работу со студентами.

Наш профсоюз в мае-июне проводил кампанию «Разумная нагрузка! Достойная оплата! Нет сокращениям!». В ходе ее мы выдвинули требование, чтобы учебная нагрузка составляла не более 520 часов (треть годового фонда рабочего времени преподавателя, исходя из 36-часовой недели, установленной законодательством). При этом аудиторная нагрузка не должна превышать 180 часов. Это приблизит нас к мировым стандартам и даст преподавателю возможность нормально готовиться к аудиторным занятиям (то есть реализовывать учебно-методическую часть нагрузки) и заниматься исследовательской работой.

Дмитрий Трынов,

сопредседатель центрального совета профсоюза «Университетская солидарность», председатель первичной организации работников Уральского федерального университета (Екатеринбург):

Во-первых, хотел бы сообщить, что министр солгал насчет нагрузки. Ложь вообще становится отличительной чертой
власти в России. Ответ господина министра ничего, кроме раздражения и возмущения, не вызывает. Теперь попытаюсь ответить по порядку на ваши вопросы. Хотя это довольно сложные вопросы, постараюсь быть лаконичным.

1. Я не считаю 800 часов запредельной нагрузкой. Но это предельная нагрузка по аудиторной выработке. Если работник превышает этот лимит, то начинают происходить такие вещи, как профессиональное выгорание и снижение качества образования. При этом я обращаю ваше внимание, что речь идет именно об аудиторной нагрузке. А это сама к по себе весьма специфическая L нагрузка, она требует как интеллектуальных так и физических затрат. Необходимо понимать, что при нормальном режиме жизнедеятельности больше двух-трех пар в день человек не может вести.

Сегодня речь идет о том, что работодатель стремится под разными предлогами увеличить этот предел. На что только не идут руководители! Изменение штатного расписания, наименования должностей, структуры нагрузки и т.д.! Но самое любимое дело — реорганизация! Это настоящий бич современной системы образования! Показателен пример, который мы сейчас наблюдаем в ГУУ. То, что там творится, должно войти в учебники по правовому беспределу в России начала XXI века!

Дело еще и в том, что одна ставка (800 часов) — это катастрофически маленькие деньги (для доцента, кандидата наук средняя зарплата составляет 20-25 тыс. руб.). Это создает необходимость постоянно подрабатывать на стороне, чтобы иметь более-менее нормальный уровень дохода. И как вы понимаете, круг замыкается, поскольку мы опять приходим к тому, что страдает качество и происходит профессиональное выгорание.

2. Ситуация с нагрузкой постоянно ухудшается. Работодатель, поскольку он хочет сэкономить деньги, не находит ничего лучшего, как сделать это за счет увеличения нагрузки. В этом состоит и основная причина сокращений. Сюда, как правило, работодатель приплетает «президентские обещания увеличить заработную плату преподавателей до уровня среднего по региону». Происходит это так. Увеличивают нагрузку на величину N, а зарплату на величину N- 1.

В итоге цифру подгоняют под искомую среднюю, отчитываются, и все счастливы. Кроме работника! В большинстве случаев работники добровольно соглашаются увеличить свою нагрузку! Это потрясающее явление российской действительности! Им говорят что-то вроде: «Если мы на это не пойдем, наш вуз лишат финансирования» или «Нам повысят зарплату, нужно только согласиться на изменение структуры нагрузки». А потом, когда работник видит свой новый трудовой договор, то оказывается, что у него вместо 800 часов «горловой нагрузки» все 1100-1200! Вот так ведет себя работодатель как вокзальный наперсточник!

Немаловажную роль здесь играют традиционные профсоюзы. Поскольку процедура принятия таких решений требует общего собрания трудового коллектива, то, конечно, его надо «подготовить». И здесь на помощь администрации приходит карманный профсоюз. Это еще один парадокс. Профсоюзы вместо защиты интересов работников занимаются покрывательством и содействием администрации. Поэтому без новых структур гражданского общества, таких как «Университетская солидарность», не обойтись.

3. Для меня вопрос о нагрузке решается следующим образом. В ее структуре есть такие компоненты: аудиторная, методическая, научная, внеучебная. Итого 1580 часов. Так вот, соотношение должно учитывать индивидуальные особенности работника. Для этого ежегодно создается индивидуальный план нагрузки. Это функция планирования, то есть дело руководства. На сегодня сказать, что планирование в этой сфере ведется плохо, — значит ничего не сказать.

Ирина Гордеева,

доцент кафедры истории России Средневековья и Нового времени РГГУ:

Большое спасибо А.В. Адриа-нову за попытку привлечение внимания к вопросу о нагрузке на таком высоком уровне. Как преподаватель РГГУ, могу только подтвердить, что он прав: в последний год увеличение зарплат преподавателей было достигнуто в большинстве вузов за счет резкого увеличения нагрузки.

В настоящее время в РГГУ действует «Положение о порядке планирования индивидуальной нагрузки», подписанное 16 сентября 2013 года. Согласно этим нормам максимальный объем индивидуальной нагрузки преподавателя составляет 1584 часа, из которых до 900 часов может составлять учебная нагрузка. Внутри этой учебной нагрузки выделяется аудиторная нагрузка, которая, согласно нормам, должна быть не менее 40% от общей учебной у профессора, 50% у доцента и 60-70% у старших преподавателей, ассистентов и просто преподавателей. Таким образом, в РГГУ аудиторная нагрузка (а именно она является проблемой № 1) доцента на ставку в настоящее время только по нормативам — 450 часов (50% от общей учебной нагрузки в 900 часов) в реальности — заметно больше.

Вместо индивидуализации образования мы получили конвейер, работа на котором изматывает преподавателя даже физически. Если раньше голос пропадал и горло начинало болеть в последний месяц семестра, то теперь — где-то в конце второго месяца.

Повышение нагрузки началось еще раньше, с переходом на Болонскую систему. Болонский процесс предполагал кардинальное изменение функции педагога от традиционной, информационно-контролирующей, до организационной и консультативно-координирующей. По логике вещей на уровне учебных планов такое изменение роли преподавателя никак не должно было повлиять на объем учебных часов в расчете на один курс, даже, возможно, должно было увеличить их или привести к увеличению доли внеаудиторной нагрузки преподавателя по сравнению с аудиторной.

На деле, в соответствии с общей российской установкой на «оптимизацию» высшей школы, произошло общее сокращение учебных лекционных и семинарских часов в расчете на один курс без соответствующего роста часов на контроль за самостоятельной работой студентов, на внеаудиторную нагрузку. Результатом стало значительное увеличение не только аудиторной части нагрузки, но и количества курсов, читаемых в учебном году преподавателями.

По существу, вместо индивидуализации образования мы получили конвейер, работа на котором изматывает преподавателя даже физически. Если раньше голос пропадал и горло начинало болеть в последний месяц семестра, то теперь — где-то в конце второго месяца. Почему переход на Болонскую систему нас не приблизил, а отдалил от реалий нагрузки западных преподавателей — загадка.

Качественно исполнять такую нагрузку невозможно. Разрабатывать новые курсы и оперативно обновлять старые также при такой нагрузке невозможно. Подобная ситуация заставляет преподавателей использовать следующие неформальные стратегии выживания: вынужденно снижать качество работы, сворачивать свои научные планы, отказываться от культурных потребностей или заниматься своей профессиональной деятельностью за счет личной жизни: выполнения своих семейных обязанностей, общения со своими детьми, заботы о родственниках и своем здоровье.

Также меня и моих коллег удивляет, что о научной деятельности преподавателя официальные инстанции всегда говорят как о чем-то, чего преподаватели стремятся избежать. Научные исследования — это самое главное для подавляющего большинства тех, с кем я общаюсь в своей профессиональной деятельности. Базовая идентичность преподавателя современного российского вуза — исследовательская. Даже напротив, скорее проблемой является то, что осознание значимости, важности самой преподавательской работы приходит далеко не сразу и не ко всем. В 1990-е годы,по крайней мере в гуманитарных науках, преподавание часто рассматривалось как досадная необходимость или в лучшем случае как одна из самых удобных ниш для занятий наукой. Преподаватель вуза — это человек, который всеми силами, вопреки крайне неблагоприятным объективным обстоятельствам, стремится заниматься наукой. Современная нагрузка ему такой возможности практически не оставляет. Например, в этом учебном году мне удавалось иногда вырваться в архив, заказать дела, а потом никак не находилось время прийти и прочитать и законспектировать их, доходило дело до конфликтов с архивистами, ведь срок использования заказанных дел чаще всего один месяц.

Очень настораживает заявление министра Ливанова о том, что «у нас сейчас нет никакого нормирования нагрузки на преподавателей». По идее грамотное нормирование просто необходимо, если ставить целью именно повышение качества преподавания, а не пресловутую «оптимизацию» и если рассматривать преподавателей как основной ресурс образования, а не просто как работников, предоставляющих образовательные услуги.

Оптимальная нагрузка для сочетания научной и преподавательской деятельности, на мой взгляд, 200 аудиторных часов. Но одного указания на желаемый объем нагрузки мало, важна еще структура нагрузки, например, выделяются ли часы на проведение аттестаций и пересдач, а также многое и многое другое.

Татьяна Волкова,

преподаватель РГГУ, аспирант ВИНИТИ РАН:

Я считаю нагрузку преподавателей в России совершенно неадекватной мировым стандартам. В моем вузе нагрузка была 700 часов, теперь она выросла до 900. Откуда взялась цифра 900 часов, как она посчитана, никто в министерстве сказать не может. При этом зарплаты увеличились незначительно. Раньше я была на 0,25 ставки и получала 15 тыс. руб. в месяц. Теперь моя ставка выросла до 0,4 ставки, однако получать я стала меньше — 14 тыс. руб., причем количество аудиторных часов увеличилось. Получается, что брать себе больше пар просто невыгодно, и эти деньги уж точно не окупают наших усилий. Ситуация в последние годы однозначно ухудшилась.

Я знаю коллег, которые работают на полной ставке — это работа на износ, они не успевают заниматься наукой. На моей кафедре почти никто не работает на полной ставке, и, соответственно, никто не получает тех 50 тыс. руб. в месяц, которые положены профессорам (да и 50 тыс. руб., я считаю, мало для доктора наук и профессора). О молодежи и вовсе говорить не приходится. Молодые преподаватели без степеней могут рассчитывать максимум на 30 тыс. руб., это их абсолютный «потолок». Неудивительно, что на моей кафедре работают всего двое преподавателей младше 30 лет — я и еще один аспирант, возраст всех остальных от 45 до 70 лет. Другие наши выпускники предпочитают более востребованные сферы работы.

Оптимальной я считаю нагрузку в 300-400 часов, но мы бы были для начала вполне довольны возвратом к старой системе с 700 часов. Еще я считаю, что в настоящий момент необходимо включать в нагрузку подготовку методических материалов. Сейчас министерство требует от университетов полных комплектов учебно-методических комплексов (УМК), при этом не выделяет на это дополнительных денег.

Естественно, что у преподавателей отсутствует мотивация писать качественные методические материалы бесплатно. А часы, ушедшие на написание УМК, в нагрузку, естественно, не включаются. Как и не включаются часы, проведенные на дне открытых дверей, к примеру (а ведь это работа в выходные дни!). Также необходимо выделять больше часов на работу с курсовыми работами и дипломниками и написание отзывов на них.

Искандер Ясавеев,

доцент кафедры социологии Казанского федерального университета:

Мой опыт и опыт моих коллег по Казанскому федеральному университету подтверждает тот факт, что преподаватели перегружены и учебная нагрузка оставляет очень немного времени на научную работу. В 2013/2014 учебном году моя нагрузка составляет 862 часа, из них лекционные и практические занятия — 375 часов [1]. Но с этой нагрузкой можно справиться и, хотя это и непросто, найти время на исследования, если бы не возрастающий с каждым годом объем бюрократической работы по заполнению всевозможных форм, отчетов, программ, составлению никем не читаемых учебно-методических комплексов и пр.

Например, совсем недавно преподавателям нашего института (в составе КФУ) разослали форму расчета работы «второй половины дня» и потребовали запланировать в часах время, которое они потратят на подготовку к лекциям, разработку программ дисциплин, написание статей и прочее (49 категорий). Познакомиться с этим бюрократическим «шедевром» можно в приложении [2].

На мой взгляд, все эти требования — следствие создания избыточных управленческих подразделений в университетах и Министерстве образования и науки, которые таким образом обеспечивают себя работой и оправдывают свое существование. Именно в этом «свободном» и «рационально организованном» пространстве от нас ожидают научных прорывов, которые обеспечили бы вхождение российских вузов в число лучших университетов мира…

1. http://trv-science.ru/uploads/yasaveev.xls

2. http://trv-science.ru/uploads/planPPS.pdf

Дискуссия о нагрузке преподавателей вузов будет продолжена в следующем номере газеты.