О некоторых исходных понятиях — 2

 (Окончание. Начало в предыдущем номере)

Патриотизм в археологии. Патриотизм, по простейшему определению, есть чувство любви к отечеству, к родине. В общественном сознании отношение к патриотизму различается в широких пределах — от признания его самым благородным и благодетельным из чувств до максимы Джонсона «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». (Сэмюэл Джонсон — английский литератор XVIII века. — Прим. ред.)

Поскольку позитивная оценка любви к родине столь же естественна, как любви к родителям, очевидно, что негативное отношение вызывает не патриотизм сам по себе, а его недостойное использование для прикрытия шкурных и карьерных интересов и подлизывания к начальству. Салтыков-Щедрин писал о тех, кто путает родину с «Вашим превосходительством», и о том, что патриотические разговоры вызывают у него подозрение о воровстве. На патриотических чувствах спекулируют и те, кто желает послать солдат защищать не родину, а свои богатства. Псевдопатриотической представляется мне и подмена борьбы за серьезные цели борьбой за победы в играх и пустых соревнованиях. То есть на месте патриотизма часто оказывается псевдопатриотизм.

В чем проявляется патриотизм в археологии? В любви «к отеческим гробам», к памятникам родной древности, в первоочередной ответственности за их сбережение. Как и по отношению ко всякой науке, в заботе о том, чтобы отечественная археология была на высоте. В то же время нужно отличать от патриотических побуждений псевдопатриотические, которых в археологии тоже немало.

Патриотическим долгом считалось и сейчас нередко считается отстаивать древность проживания народа на его нынешней территории, так как древность якобы является обоснованием его права на эту землю (историческое право), тогда как на самом деле право проживания покоится на живой традиции и системе международных договоров.

Вспомним, кому и почему принадлежат Кенигсберг и Петербург. Псевдопатриотическими представляются мне демонстративные схватки с «чужаками» по ничтожным и мелким поводам. Псевдопатриотическими побуждениями прикрываются те, кто пытается всячески преувеличивать отечественные достижения только потому, что «свои» те, кто замазывает недостатки под предлогом борьбы с «чернухой» (как в древности, так и в современной науке), зажимает их критику — и тем препятствует их исправлению. Между тем бороться за их исправление и совершенствование отечественной науки, как и всего общества, — это патриотизм.

Прародина — территория (страна), на которой проживал некогда пранарод, говоривший на праязыке некой языковой семьи. Понятие введено языковедами компаративистской школы (возникла в начале XIX века) как производное от понятия праязыка. Потом его освоили археологи, преимущественно немецкие. В английском термин для него даже употреблялся как немецкое заимствование (Urheimat), без перевода, или обозначался описательно (original homeland). Ареал прародины отыскивается либо по согласованию словаря праязыка с природной средой определенного региона (названия растений, животных, особенностей ландшафта), либо по согласованию с некой археологической культурой (названия вещей, обычаев, соседей).

Значение прародины для современности нередко преувеличивается, в частности, националистами: ей приписывается значение аргумента в территориальных спорах. Якобы обнаружение прародины определенного народа на месте его нынешнего проживания или вне этой территории дает ему особые права (историческое право) на владение территорией прародины. Эти претензии несостоятельны. Никаких прав территория, объявленная прародиной, не предоставляет, как не дает их покинутая когда-то жильцом квартира, из которой он был выселен или сам переселился. Если выселение было насильственным или несправедливым, можно предъявлять претензии не к нынешним жильцам, а к тому, кто совершил насилие, и то если это было недавно. Если сменилось несколько поколений, то всё приходится оставить за давностью лет.

По отношению к отдельным личностям-«инородцам», то есть принадлежащим не к коренной в данной стране национальности, к национальному меньшинству, проблема прародины оборачивается проблемой исторической родины.

Этнос — очень спорное понятие социальной жизни человечества, сопряженное с острыми и нередко кровавыми этническими конфликтами. Слово «этнос» происходит от древнегреческого слова, означавшего «племя», «народность» (преимущественно не греческую, для древних греков — варварскую). В науке стали его использовать для обозначения народа, чтобы избежать многозначности слова «народ» (народ как население страны, как нижний слой общества и т. д.) и чтобы отвлечься от политических коннотаций. Но оно быстро проникло и в историю, и в социокультурную антропологию, и в археологию. Чтобы обеспечить преимущества или осуждение того или иного этноса, определение проводили по тому или иному признаку или по комплексу признаков. Признаков, способных различать этносы, оказалось много, и определений этноса — тоже.

Значительная часть исследователей (эссенциалисты, примордиалисты) видела в этносах жестко разграниченные объективные общности — реальные, первичные сущности — и старалась определить их по реальным признакам (общность языка, религии, территории, культуры), включая биологические (расовая общность и определяемая расой психология) и даже географические (ландшафт).

Другая часть, более современная (конструктивисты), пришла к выводу, что ни один признак не является надежным, потому что все изменчивы, необязательны, а этносы фиктивны — их конструируют политики по своим надобностям, выдумывают, а население ведется на эту пропаганду.

Есть небольшая группа исследователей (к ней и я принадлежу), которая считает, что этнос — не категория жесткой реальности (исторической или природной), но и не выдумка, а категория социальной психологии. То есть стихийное объединение людей. В основе этой категории идея общности исторической судьбы, преимущественно — общности происхождения, не важно, истинная или ложная, но подкрепляемая вполне реальными признаками, всякий раз разными. Именно поэтому нет единых признаков для всех этносов. Из этой общности сознания вытекает этническая солидарность.

Таким образом, этнос — это устойчивая группировка людей, которая обладает общностью некоторых реальных признаков, отражаемой в общественном сознании (не только самих этих людей, но и их соседей) как общность исторических судеб в рамках единого социального организма или в связи с ним.

Объединителями и опознавательными признаками могут выступать язык, религия, раса и др., но в демографической практике определяющим служит этническое самосознание, формально выраженное в самоназвании и реально объективируемое в социальных отношениях, политических акциях, культурных предпочтениях, идеологических декларациях и т.п. В этническом сознании (и самосознании) отражается корреляция культурных признаков индивида с его социальным положением, связями и возможностями. Общественное сознание выдвигает на роль этнических признаков то одни из объективных объединителей, то другие и осмысливает эту общность обычно в форме убежденности в общем происхождении. Вот почему различные объективные факторы способны выступать — то одни, то другие, порознь и в разных сочетаниях — диагностическими признаками этноса. Важным оказывается то, какой реальной солидарности общество ожидает от людей, охваченных данным признаком или данными признаками.

При этом имеется в виду не всякая солидарность (есть ведь и классовая, профессиональная, возрастная и т. п.), а такая, которая направлена на создание, поддержание, возрождение (или сохранение возможности возрождения) социального организма — отдельного общества, способного существовать самостоятель но, обеспечивая постоянное производство на определенном уровне, самозащиту от стихийных бедствий и свое воспроизводство.

Этнос – это, с одной стороны, отпечаток социального организма (существующего или исчезнувшего) в культуре (включая язык и сознание) и соматике людей, а с другой — это социальный организм в тенденции и в потенции, в пределе. Пока отпечаток (этнос) не образовался, социальный организм еще не стал этносоциальным; когда социальный организм исчез, его отпечаток (этнос) – уже только этникос (по Ю.В. Бромлею); с исчезновением тенденции и потенции образования социального организма — этноса нет.

Связь этноса с теми или иными особенностями материальной культуры не обладает обязательностью и регулярностью.