В Высшей школе экономики на базе философского факультета 6 и 7 ноября прошла научная конференция «Интеллектуалы идут на Великую войну», приуроченная к столетию начала Первой мировой.
Чернильные сраженья
Программа была насыщенной — за два дня прозвучало 16 докладов о самых важных и неожиданных аспектах интеллектуальной жизни во время войны, от поэзии до пропаганды; а также о русских, французских, немецких и американских мыслителях, которые сражались с помощью «чернил и типографской краски», как метко выразился один из организаторов конференции доцент философского факультета «Вышки» Тимофей Дмитриев.
«Мы не могли обойти вниманием такую важную дату, как столетие Первой мировой войны, но нас интересовала прежде всего фигура интеллектуала, — заметил он. — Эта война — колоссальное событие в истории ХХ века, которое до неузнаваемости изменило духовный облик Европы, и линия фронта пролегала не только в окопах и траншеях. Лучшие мыслители по обе стороны океана вели собственное сражение: власти пытались поставить их теории себе на службу, интеллектуалы активно включались в политику, а тем временем рвались личные связи между друзьями, учениками и учителями».
Большая часть выступлений была посвящена конкретным людям — их теориям и идеям, реакции на войну, осмыслению, прогнозам. Отдельные доклады были посвящены духовным поискам русских философов Ивана Ильина, Петра Струве, Семена Франка, но, конечно, особое место в контексте «славяно-германской войны» было отведено Владимиру Эрну, чья позиция была наиболее резкой и активно критиковалась современниками — его называли «гадким утенком» русской философии. Так или иначе упоминались философы Николай Бердяев, Василий Розанов, Евгений и Николай Трубецкие, Федор Степун, Василий Зеньковский, Николай Лосский, а также композиторы Николай Мясковский и Сергей Рахманинов.
«Уйти от германского гипноза!»
Обзорный доклад профессора факультета философии «Вышки» Ольги Жуковой был посвящен спору в среде отечественной интеллигенции о взаимоотношениях русской и германской культур в контексте начавшейся в 1914 году войны. Чуткие современники не могли не отреагировать на войну — свидетельство глубокого кризиса Европы. Их охватило чувство трагической обреченности. В течение всего военного времени выходят работы, в которых интеллектуалы пытаются осмыслить причины, цели и последствия мировой бойни. Мыслители активно дискутировали об отношениях славянского и германо-романского миров, — этот вопрос, как и вопрос исторической судьбы России и ее идентичности в рамках европейской цивилизации, война остро поставила на повестку дня. Владимир Эрн противопоставлял механистический рационализм Логосу и духу христианства, которые были утрачены европейской цивилизацией, — об этом он пишет, в частности, в работе «Борьба за Логос» (1911). Важнейшую роль в попытке осмысления войны сыграло знаменитое заседание Московского религиозно-философского общества 6 октября 1914 года в Политехническом музее, на котором выступили Сергей Булгаков, Евгений Трубецкой, Владимир Эрн, Григорий Рачинский, Вячеслав Иванов. Эрн призывал «уйти от германского гипноза».
Не менее важна была реакция немцев-интеллектуалов, которые подписали так называемый «Манифест 93-х» в защиту действий Германии в начале Первой мировой войны. По сути, он стал началом нацистской пропаганды. Интересен и тот факт, что впоследствии многие из участников отозвали подписи или выразили сожаление о подписании воззвания. В целом в России от войны ждали избавления от идолопоклонства в отношении Европы, освобождения от «германского рабства». В итоге, заключила свое выступление Ольга Жукова, ни одна из европейских проблем, разрешения которых ждали от войны, не была решена, а порожденные ею новые проблемы привели к развязыванию Второй мировой войны — и эту связь между двумя мировыми конфликтами хорошо понимали русские интеллектуалы, оказавшиеся в эмиграции.
Святая Русь и тевтонская орда
О роли интеллектуалов на войне рассуждал профессор философского факультета МГУ Василий Ванчугов. В их задачи входило выявление смысла войны, причем не только отрицательного, но и положительного. Так, Евгений Трубецкой находил плюсы в том, что для России война — это огромный шаг в развитии самосознания, осознания красоты русской природы, искусства, фольклора. Кроме того, война помогает каждому индивидууму зафиксировать истинные связи, определить свое место в общем «мы». Николай Бердяев в сборнике «Судьба России» попытался осмыслить психологию и общечеловеческий смысл войны, восприняв ее как духовное испытание и духовный суд: на индивидуальном уровне война болезненна, но на общечеловеческом — несет очищение. Роль интеллектуалов, кроме попыток найти положительные и отрицательные смыслы в войне, заключалась также в формировании образа врага через периодическую печать. Интеллектуалы описывали войну как столкновение миров, рас, даже богов (Бердяев, Эрн), происходила сакрализация образа Святой Руси и формирование образа агрессивной тевтонской орды. В этом смысле роль интеллектуалов заключалась в создании мифологем, которые способствовали повышению боевого духа солдат на фронте, и даже, по словам докладчика, в «избавлении от коллективных и индивидуальных неврозов, выявлении смыслов и формировании псевдосмыслов, что имело сильный психотерапевтический эффект» для простого народа на фронте и в тылу.
От Вечного мира к Великой войне
Подробнее о позиции Владимира Эрна рассказал профессор департамента политической науки «Вышки» Леонид Поляков — его доклад назывался «От Вечного мира к Великой войне: Владимир Эрн против Иммануила Канта». Роль Эрна, сказал Поляков, была не только в пропаганде и не в психосанитарии. Он серьезно участвовал в войне как мыслитель-боец. Он был готов к войне, об этом говорит и воинственный стиль его текстов и даже названий: «Меч и крест», «Война за Логос», «Время славянофильствует». Эрн сражался против Канта и кантианства. Ключевой для Эрна стала статья Канта «К вечному миру» (1795), в которой изложен проект рациональной системы международных договоров, исключающей возможность войн в будущем. Речь на знаменитом собрании Религиозно-философского общества 6 октября 1914 года Эрн озаглавил «От Канта к Круппу». Основным обвинением в адрес немецкого мыслителя стала деонтологизация философии и победа рационализма в ущерб Логосу, потенциалу, объему внутри человека. Если рационализм — единственное, что доступно, то остальное богатство мира редуцируется, лишается верха, и остается лишь тренироваться в господстве, покорять — и этим подтверждать собственное существование. Это ведет к гипертрофированному развитию техники убийства, которая становится всё больше и совершеннее, а значит, от философии Канта путь ведет прямо к оружейным заводам Круппа. Вечный мир Канта может быть реализован только через войну. Но Европа двойственна: кантовская линия не заглушила иную традицию, продолжающую жить. В самих событиях войны Эрн усматривает это раздвоение, на котором строится славянофильская идея: Россия указывает путь Европе к своей онтологической сущности, война дает шанс Европе понять ее суть.
Как размышляли о войне на Западе?
Не только русские интеллектуалы активно обсуждали войну и ее духовное значение. Прозвучали интереснейшие выступления о европейских мыслителях: доцент философского факультета «Вышки» Александр Михайловский рассказал о философии войны немецкого теоретика еврейского происхождения Макса Шелера, под влиянием работ Ницше принявшего католичество. Шелер — ученик Рудольфа Ойкина, автор обширной военной эссеистики: «Гений войны и германская война», «Европа и война», «Война и восстановление», «Причины ненависти к немцам». Эти работы, вышедшие во время Первой мировой, сегодня игнорируются даже специалистами по философии Шелера, настолько они отличаются от остальных его трудов. Задачей войны мыслитель видел объединение Европы и отделение России, возврат ее обратно в Азию. Главным континентальным врагом Шелер считал Англию. Германскую нацию он видел как совокупную духовную личность, которой свойственна солидарная коллективная ответственность, восхвалял немецкий космополитизм. Коснулись и французских общественных деятелей — эльзасского писателя и публициста Мориса Барреса, всколыхнувшего волну настроений, нацеленных на возвращение Эльзаса и Лотарингии и сыгравших ключевую роль в мобилизации Франции. Автор доклада, доцент факультета международных отношений СПбГУ Андрей Бодров, осветил также предысторию вопроса, вернувшись к Франко-Прусской войне и возникшему после нее «культу памяти», связанному с потерянными провинциями. Французскую линию продолжил научный сотрудник Центра изучения кризисного общества Александр Вершинин, посвятивший свое выступление видению войны левыми интеллектуалами, в частности Жаном Жоресом и Шарлем Пеги. Предвоенные настроения во Франции были неоднородны и колебались от патриотизма и реваншизма до пацифизма. Разное отношение к возможной войне рассорило бывших друзей — Жореса и Пеги. Жорес до последнего призывал к сохранению мира, Пеги был сторонником войны. Оба они погибли в 1914 году: Жорес был убит за день до начала мирового конфликта, Пеги — в сентябре в битве на Марне.
Не были забыты американские мыслители. Доцент философского факультета НИУ ВШЭ Тимофей Дмитриев посвятил свой доклад экономисту Торстейну Веблену, автору термина «демонстративное потребление», теоретику послевоенного мирового устройства, в общих чертах воплощенного в жизнь уже после Второй мировой войны. Самый важный его труд в контексте Первой мировой — «Имперская Германия и промышленный переворот» (1915), в котором он анализирует причины войны с точки зрения государственного устройства стран-участниц. Германию он считает династическим, авторитарным государством, противопоставляя ее Англии и США как структурам конституционно-демократическим. Если в первом случае основным ценностным комплексом является патриотизм (верхи и низы одинаково видят цели развития страны, внешняя политика агрессивна, а внутри наблюдается сильная естественная централизация), то во втором государство представляет собой сообщество деловых людей, защищающих свои бизнес-интересы и следующих философии «живи и давай жить другим». При этом Веблен категорически осуждает праздность и демонстративное избыточное потребление, свойственное капиталистическим странам. Будущее цивилизации он видит в техническом прогрессе и отмирании архаичных государственных структур, которым свойственно стремление к внешней экспансии, — к таким странам он относит Японию и Германию. Освободить мир от войн можно, лишь изменив психологию этих стран и сменив их правящую элиту. Веблен является также автором проекта «международного полицейского», который следил бы за сохранением порядка, — в этой роли у него, конечно, выступают США, как «ведущая и самая миролюбивая держава».
Политика, поэзия и спорт
Широта заявленной темы дала возможность поговорить не только о конкретных интеллектуалах, так или иначе участвовавших в Великой войне, но и на смежные темы. Прозвучали доклады о последствиях войны, закрепившихся в поэтической традиции еврейского народа (об этом рассказал профессор Кельнского университета Йорг Шульте), об украинском политическом проекте 1920-х годов Вячеслава Липнинского (автор доклада — доцент Тихоокеанского государственного университета Андрей Тесля), о сформировавшемся в Первую мировую образе детей-героев и его сравнении с жертвенным образом ребенка во время Великой отечественной войны (этой теме посвятила выступление доцент философского факультета «Вышки» Ирина Макарова). Не были забыты спортсмены и тот факт, что Великая война выступила «масштабной рекламной акцией» спорта, который перестал быть развлечением элиты и стал массовым увлечением, — с таким докладом выступил научный сотрудник Центра фундаментальной социологии «Вышки» Олег Кильдюшов.
Конференция получилась живой и дискуссионной — выступающим задавали множество вопросов, участники комментировали высказывания друг друга, спорили и соглашались. Несмотря на широкий спектр заявленных тем, множество аспектов восприятия войны интеллектуалами остались «на будущее», и в планах организаторов — проводить новые конференции, посвященные Великой войне, о которой так мало знают в нашей стране.