На прошедшей в конце 2014 года академической конференции «Этногенез, этническая и социально-политическая история, генезис языка и культуры карачаево-балкарского народа» выступил докт. хим. наук Анатолий Клёсов, утверждающий, что он создал новую науку, которая по формулам химической кинетики реконструирует историю народов. Это событие вызвало негативные отклики ученых — антропологов, археологов, историков, генетиков, лингвистов. Ученые обеспокоены не столько активной пропагандой А. А. Клёсовым его псевдонауки, сколько снижением иммунитета научного сообщества, допустившего дилетантское выступление на академическую трибуну.
Новая генеалогия от химика
Мы перестали удивляться появлению на телеканалах странных искажений реальности, выдаваемых за достижения науки. Однако включение в программу академической конференции доклада, трактующего историю народов на основе методов химической кинетики вопреки фактам, надежно установленным антропологами, генетиками, лингвистами и историками, — событие неприемлемое для научного сообщества.
Докладчик А. А. Клёсов известен публике утверждением в фильме Михаила Задорнова, что история славян насчитывает 9 тыс. лет и от них произошли скандинавы [1]. Мы все знаем, что фильмы могут исказить слова ученого и необходимо смотреть его публикации в научных журналах. Но в случае с А. А. Клёсовым это проблематично. Свои идеи он излагает в основном в Интернете и книгах, не имеющих грифа научного учреждения. Да еще в двух журналах, которые называет научными. Тематика первого — «Вестника Российской академии ДНК-генеалогии» («Академия» учреждена им самим) — широка: статьи по генетике соседствуют с расшифровкой Влесовой книги и анализом изменений климата по знакам зодиака. Второй журнал (Advances in Anthropology, главный редактор А. А. Клёсов, издается Scientifc Research Publishing) не входит в общепризнанные базы научной периодики, зато входит в список подозрительных изданий, зарабатывающих взиманием платы за публикацию чего угодно [2]. До увлечения историей человечества А. А. Клёсов занимался химией и имеет по этой специальности научные статьи и патенты. Академия наук Грузии даже ввела его в свой состав по специальности «биохимия». Возможно, как и академика А. Т. Фоменко, известного математика, Анатолия Клёсова подвело желание «навести порядок» в чуждой ему области науки.
Ученые и любители
Исследования генетического разнообразия человечества ведутся уже без малого сотню лет. Популяционная генетика изучает генофонды по всё новым маркерам: группам крови, митохондриальной ДНК, Y-хромосоме, а теперь и по полным геномам. Данные генетики давно используются как один из многих источников, рассказывающих о миграциях человека. Сегодня анализ своей ДНК стал доступен каждому — его сделали уже более миллиона человек. Благодаря наработкам популяционной генетики каждый из них может проследить миграции своих прямых генеалогических линий (мужской и женской) на тысячи лет вглубь. Эта прикладная отрасль генетики получила название генетической генеалогии, хотя в России чаще называлась «ДНК-генеалогия». Она и оказалась питательной средой для А. А. Клёсова. Используя готовые базы данных и выдергивая из обширного инструментария популяционной генетики Y-хромосому (изредка мтДНК), он добавляет к одному из методов генетических датировок несколько формул, узурпирует термин «ДНК-генеалогия» и, эксплуатируя всё возрастающий интерес к генетическим реконструкциям истории народов, объявляет всё это «новой наукой», а себя — ее создателем [3].
Как славян сделать ариями
А. А. Клёсов использует приемы, которыми можно вывести происхождение любой группы населения от каких угодно предков. Вот пример: «Восточные славяне — представители рода R1a1. Их потомки, по всей Европе и по всему миру, вплоть до Аравии, Катара, Объединенных Арабских Эмиратов — представители рода R1a1, потомки славян. Или праславян, что в данном контексте одно и то же» [4]. Как обосновать происхождение арабов от славян? Легко — при помощи подмены понятий: «В ДНК-генеалогии „восточные славяне“ — это члены древнего рода R1a1» [4]. Генетический термин «гаплогруппа» А. А. Клёсов подменяет социальной категорией «род», вкладывая в него биологический смысл. Был ли общий предок рода реальным или мнимым, целиком зависит от истории, а не от А. А. Клёсова. Поэтому жесткая привязка А. А. Клёсовым рода к биологии — попытка биологизации социальных категорий.
«Члены рода R1a1 на Балканах, которые жили там 12 тыс. лет назад, через 200 с лишним поколений вышли на Восточно-Европейскую равнину, где 4,5 тыс. лет назад появился предок современных русских и украинцев рода R1a1. Еще через 500 лет, 4 тыс. лет назад, они вышли на южный Урал, еще через 400 лет отправились в Индию, где сейчас живут примерно 100 млн их потомков, членов того же рода R1a1. Рода ариев. Потомков праславян или их ближайших родственников» [4]. В этой занимательной «истории» несколько раз использован прием подмены терминов. Сначала термин «славяне», имеющий совершенно определенные лингвистическое и этнологическое значения, произвольно толкуется как «древние носители гаплогруппы R1a1», при этом игнорируется, что гаплогруппа R1a1 была у многих других народов. Затем, когда расселение «рода R1a1» доводится до Индии, на биологических носителей гаплогруппы R1a1 переносится название языковой группы «арии», при этом игнорируется, что арийские (индо-иранские) языки разделились на пару тысяч лет раньше, чем русский и украинский. Теперь осталось приравнять конец долгой миграции к ее началу — и восточные славяне станут ариями (а арабы — потомками славян).
Формально А. А. Клёсов, конечно, признает, что у одного народа много гаплогрупп (что же ему поделать с этим фактом?). Реально — рисуемые им картины миграций основаны на такой идеологии: на всем протяжении существования гаплогруппы она является биологической меткой реально существовавшей этнополитической или социальной общности.
Такое жесткое увязывание биологических и социальных параметров выходит далеко за рамки науки.
Как произвести человечество с Русской равнины
Такими методами можно опровергать всё что угодно, например «выход» человека из Африки. «Теория выхода человека из Африки в настоящее время принята только как инструмент борьбы с расизмом. К науке она не имеет никакого отношения» [5], утверждает А. А. Клёсов. При этом даже новых данных не надо — можно использовать те же данные генетики, которые мировое научное сообщество принимает как бесспорные доказательства выхода человека из Африки. Трюк прост: объясняем максимальное генетическое разнообразие в Африке не миграциями оттуда, а миграциями туда [6]. Неважно, что для теории «множества входов в Африку» требуется бездна допущений: на протяжении сотен тысячелетий должны идти друг за другом целенаправленные миграции из Евразии в Африку, и это множество генетических линий обязано в Африке хоть и тесниться, но выживать, тогда как в Евразии эти линии по воле А. А. Клёсова должны исчезать без следа. В сочинениях А. А. Клёсова высказывается гипотеза о том, что русский Север — прародина человека разумного: «160 тыс. лет назад человек жил на Русской равнине, или на севере Русской равнины, и отсюда часть его сородичей ушли на юг, в Африку, прибыв туда после долгой миграции примерно 140–120 тыс. лет назад» [7]. Разбор фантастических построений А. А. Клёсова уже приведен в книге археолога Л. С. Клейна [8] и антропологами на сайте «Антропогенез» [9]. На том же сайте представлен и постепенно пополняется подробный анализ и генетических искажений, для аргументированного разбора которых здесь нет места [15].
Мастер мимикрии
Создатель «новой науки» демонстрирует не только агрессивный напор, но и отличное умение мимикрировать под академические стандарты, что порой вводит в заблуждение не только телезрителей, но и ученых. Так, в статье для научной аудитории фамилии генетиков М. Хаммера, Т. Карафет, Л. Животовского перечисляются в числе предтеч его «новой науки» [3], а в публикациях, рассчитанных на любителей, генетика объявляется мусором, к которому отнесены те же самые ученые [10].
Мимикрируя в ответ на критику, А. А. Клёсов пишет: «Славяне и арии принадлежат разным эпохам. Это всё равно, что сказать, что князь Владимир был советским. Даже если среди нас есть его потомки. Ни в какой научной статье у меня нет, что арии — это славяне, и наоборот» [11]. В действительности же как раз о том, что славяне — это арии, А. А. Клёсов написал несколько книг (см. выше). Искусный популист, А. А. Клёсов выдает ожидаемый результат на потребу публике. Каждому А. А. Клёсов дает желаемое истолкование его истории, не брезгуя при этом и политическими выводами. Но тот, кто искренне интересуется происхождением своего народа, вряд ли найдет в построениях А. А. Клёсова своих настоящих предков.
Переформатирование наук
«Новая наука», призванная «переформатировать представления о прошлом», отрицает результаты не только генетики и антропологии, но и лингвистики, и археологии. Например, переименовывает праиндоевропейский язык в праславянский (с тем же успехом его можно назвать прагерманским, но аудитория не та). Языкам навязывается жесткий биологический контекст: если два народа обладают одной гаплогруппой, то их языки обязаны состоять в родстве: «По ДНК-генеалогии арии и славяне (во всяком случае, от половины до трех четвертей славян) это один и тот же род, имевший общего предка, и языки у них обязаны расходиться из одного общего корня» [12, с. 35]. Ну и зачем теперь лингвистика? Протестировал несколько человек в коммерческой компании — и сразу «можно классифицировать языки по-другому», по А. А. Клёсову [12, с. 83].
Не менее решительно расправляется А. А. Клёсов и с вечной проблемой археологии — соотношением этнической общности и материальной культуры. По «новой науке», каждый этнос ассоциирован со «своей» главной гаплогруппой. Поэтому надо лишь найти для каждой гаплогруппы цепь сменяющихся во времени археологических культур: «Атрибутика Аркаима… по сути, относит его к ожидаемой гаплогруппе R1a» [11]. Если же подходящей общности нет, ее следует выдумать: для носителей гаплогруппы «R1b» по созвучию создан фантом — древний народ «эрбины».
Особенно густо фантазиями химика-генеалога насыщены его книги. Одна — в соавторстве с изобретателем «русантропа» (современника питекантропа и одновременно предка нынешних русских) A. A. Тюняевым, которого Комиссия РАН по борьбе с лженаукой называет в тройке наиболее известных лжеученых. Другая книга — в соавторстве с самодеятельным автором из Владивостока, много лет доказывающим, что великороссы являются древнейшим на Земле народом. Ее, как и другие ненаучные «достижения» А. А. Клёсова, рекламирует юморист М. Задорнов. Ученый мир его ДНК-генеалогию не приемлет. Не помогает даже Государственная премия, полученная за достижения в химии. Не спасает и заявленное на разных сайтах звание профессора Гарварда. Запрос в Гарвард показывает, что А. А. Клёсов когда-то был лишь «visiting professor» (должность, мягко говоря, не соответствующая российскому «профессор»). И потому А. А. Клёсову приходится оглашать весь список: «Давайте начистоту, хотя я не люблю бряцать регалиями. Но они — объективная реальность. Вы кого сравниваете? Я — академик Всемирной Академии, созданной по инициативе А. Эйнштейна, академик Национальной академии, лауреат разных премий, в том числе Госпремии СССР по науке и технике, автор сотен работ, большинство из которых написал сам, без соавторов, автор более двадцати книг на разных языках, доктор наук и профессор с тридцатилетнего возраста, и кого Вы мне (неявно) противопоставляете? Каких-то N? (Имена пропущены по этическим соображениям. — Ред.) Которые обезумели настолько, что называют меня „лжеученым“? Которые не понимают основ того, о чем говорят? Которые являют собой полный отстой, серость?» [11]. Такому списку соответствуют и планы Нью-Васюковского масштаба [13]: в «первоочередные задачи ДНК-генеалогии» входит, помимо всего прочего, добиться «решения Правительства РФ о поддержке нового направления ДНК-генеалогия на уровне Федерации» [11].
Опасные фантомы
Резюмируем: «новая наука» А. А. Клёсова де-факто не является научной концепцией и не может поэтому служить предметом научной дискуссии. Эта паранаучная концепция, к сожалению, отнюдь не безобидна. Признаки языка и культуры передаются не так, как гаплогруппы или цвет кожи, это два разных механизма. Фантомы А. А. Клёсова, в которых биологическое перемешано с социальным, — популистский инструмент управления опасными и скрытыми силами. Его упаковка в модную псевдонаучную форму льстит обывателю своей доступностью и привлекает читателей, национально-политические амбиции которых не удовлетворяет научная картина мира. Стремясь получить известность не только на просторах Интернета, А. А. Клёсов прямолинейно выискивает политическую злобу дня, включая и украинскую карту [14], в расчете оказаться востребованным если не наукой, то телеидеологией и телепропагандой. Дилетантизм на телеэкране научное сообщество может лишь комментировать, но дилетантизм на академической трибуне недопустим.
Е. В. Балановская (генетик, докт. биол. наук, проф.),
С. А. Боринская (генетик, докт. биол. наук),
А. П. Бужилова (антрополог, член-корр. РАН),
В. Г. Волков (генеалог),
М. М. Герасимова (антрополог, канд. ист. наук),
Е. З. Година (антрополог, докт. биол. наук, проф.),
Н. А. Дубова (антрополог, докт. ист. наук),
А. В. Дыбо (лингвист, член-корр. РАН),
Л. М. Епископосян (генетик, докт. биол. наук, проф.),
А. С. Касьян (лингвист, канд. филол. наук),
В. Ф. Кашибадзе (антрополог, докт. биол. наук),
Л. С. Клейн (археолог, докт. ист. наук, проф.),
А. Г. Козинцев (антрополог, докт. ист. наук., проф.),
О. Л. Курбатова (генетик, докт. биол. наук),
Н. В. Маркина (научный журналист, канд. биол. наук),
Д. В. Пежемский (антрополог, канд. биол. наук),
И. В. Перевозчиков (антрополог, докт. биол. наук),
А. Б. Соколов (редактор портала «Антропогенез»),
Е. Я. Тетушкин (генетик, канд. биол. наук),
В. И. Хартанович (антрополог, канд. ист. наук),
Ю. К. Чистов (антрополог, докт. ист. наук),
В. А. Шнирельман (этнолог, докт. ист. наук),
Ю. М. Юсупов (этнолог, канд. ист. наук),
Л. Т. Яблонский (археолог, докт. ист. наук, проф.)
1. polit.ru/article/2013/06/15/pchelov;
trv-science.ru/2012/12/25/voinstvuyushhijj-diletantizm-na-ehkrane
3. Клёсов А. А. Биологическая химия как основа ДНК-генеалогии и зарождение «молекулярной истории» // Биохимия. 2011. Т. 76. № 5. С. 636–653.
4. rodstvo.ru/forum/index.php?showtopic=1132&pid=26060&mode=threaded&start
5. Клёсов А. А., Пензев К. А. Арийские народы на просторах Евразии. М.: Книжный мир, 2014.
6. pereformat.ru/2013/11/nashi-predki
7. http://pereformat.ru/2013/06/hyperborea
8. Клейн Л. С. Была ли гаплогруппа R1a1 арийской и славянской? // Этногенез и археология. Т. 1. Ст. III, 9. СПб.: Евразия, 2013. С. 385–396.
10. pereformat.ru/2014/10/popgenetika-bez-prikras
11. pereformat.ru/2014/11/klyosov-penzev
12. Клёсов А. А. Происхождение славян. ДНК-генеалогия против «норманнской теории». М.: Алгоритм, 2013.
13. http://ilfipetrov.ru/soc1.htm
АГХ:
«А как же индийские домба?»
Я, конечно, не знаток цыган. Но как из домба получились ромен?
Алекс:
«во-вторых, речь в любом случае максимум о сомнениях и вероятностях. Но вот систематическое замалчивание этого тезиса — одного из очень немногих сильных возражений антинорманистов, равно как и попытки объявить его несуществующим — уже ДОКАЗЫВАЮТ существование норманизма».
Где Вы видели систематическое замалчивание неких «сомнений и вероятностей» (кто как себя сам называет или не называет), трактуемых как тезис? И если это доказательство (да еще большими буквами) существования «норманизма», то плохо дело антинорманистов. Кстати, норманизм здесь сводится к названию «русь» от норманнов. Это в самом деле и есть норманизм? А что — это такая большая беда? А если было бы от поляков — лучше? А французы от франков? Как-то пережили. А когда царицей была датчанка — это ничего? А царем практически немец, кузен Вильгельма II? А многолетним диктатором грузин? А создателем Красной Армии и ее верховным главнокомандующим еврей?
В новом номер lebed.com 4 материала по теме дискуссии.
Два — композиции по здешним постам:
Елена Балановская Наука, этика и клесовщина
Светлана Боринская Гиперактивный г-н Клесов
Затем:
Игорь Рожанский Странное обстоятельство по поводу призвания Рюрика
И ответ на эту статью Олег Губарев Рюрик «имел место быть»
@ЛСК
«Элита не могла быть шведской, поскольку шведов еще не было. Она могла быть только старонорманнской (Old Norrsk). Финнское название ruotsi было дано по какому-то близкому старонорманнскому слову, но дело не в этом, а в том, что его от финнов усвоило славянское население, к которым норманны пришли со стороны финнов. Оно и именовало пришельцев русью. От него и сами пришельцы, осевшие там, усвоили это название, сначала как местное название правящего слоя. Уже потом это стало этнонимом. Видимо, они просто не знали Вашего правила, что экзоэтнонимы не должны превращаться в эндоэтнонимы. Так ведь поначалу это и не было этнонимом. Вы уж их простите за нарушение Вашего правила.»
Я оговорился с самого начала, что Ваша точка зрения имеет право на существование. Продолжайте ее доказывать при помощи фактов. Но она маркированная и специализированная по отношению к более экономичной (требующей меньшее число допущений и промежуточных реконструкций типа Old Norskk) гипотезе, что русь, как самоназвание русских, происходит из (др.)русского языка. Ruotsi, как название шведов у финнов, легко реконструируется как этноним, возникший в западнофинских языках для обозначения скандинавских групп, которые часто торговали, воевали и пр. с русами. Исконное происхождение слова русь в др русском в 9 в. остается выяснить, но здесь кандидатов несколько, из которых мне представляется интересной связь с соционимом ‘родичи’ (ср. чудь и герм. tiuda ‘народ’).
German Dziebel: 19.02.2015 в 17:43 «русь, как самоназвание русских, происходит из (др.)русского языка.»
ИМХО, у этой версии та же проблема, что у скандинавской. Даже гораздо больше. Беда в том, что этих самых «русских» нигде не обнаружено. Всякие вятичи, кривичи, поляне и древляне известны. А русские (у которых было бы такое самоназвание) не известны. А первые упоминания о русах в доступных источниках так или иначе соотносятся со скандинавами.
@Denny
«ИМХО, у этой версии та же проблема, что у скандинавской. Даже гораздо больше. Беда в том, что этих самых «русских» нигде не обнаружено. Всякие вятичи, кривичи, поляне и древляне известны. А русские (у которых было бы такое самоназвание) не известны. А первые упоминания о русах в доступных источниках так или иначе соотносятся со скандинавами.»
То, что русь недавний этноним, я согласен. Западнофинское название русских (от венедов) кажется более древним, а появление ruotsi в их языке для обозначение шведов свидетельствует о том, что термин для ‘русских’ у них уже к тому времени был. Но русь это самоназвание русских, и из этого надо исходить. В качестве самоназвания шведов или каких скандинавских племенных образований в западных источниках оно неизвестно. То, что именно в русских источниках просматривается отождествление варягов и руси (равно как и отождествление руси и славян как говорящих на одном языке), свидетельствует как раз о том, что какие то скандинавы стали вторично ассоциироваться с «Русью». То, что они ассоциируются с «Русью» в экзоэтнонимах западных финнов показывает, что часть шведов стала считаться ruotsi через постороннего наблюдателя.
То, что до 9 века этноним русь неизвестен, свидетельствует только о времени возникновения этого этнонима, но не о его изначальном референте. Видимо, этноним русь из какого то русского слова образовался. Этимологизация этнонимов отдельна сложная тема, которую, как советует Шрамм, надо отделять от других аспектов вопроса. Я готов принять финское влияние на «суффиксацию» в форме русь, т.е. возможно, что финны исковеркали какое то русское слово (типа род-ич-и > ruot-s-i), а русские потом заимствовали обратно уже исковерканное слово и вписали его в один ряд с сумью, чудью, емью и пр., но в любом случае эти контакты вокруг будущего самоназвания русских имели место между русскими и финнами, а на шведов этот термин уже потом перекинулся в качестве экзоэтнонима в современных западнофинских и некоторых древнерусских источниках. Если, как считается, чудь восходит к герм. tiuda народ’, то сходство в окончании между чудью и сумью (кстати, еще более древнее заимствование из балтийского zem- ‘земля’) не является надежным показателем финского происхождения самого слова чудь.
Сильным доказательством в пользу норманнской версии происхождения этнонима русь будет более раннее употребление этого термина в западных источниках в качестве этнонима по отношению к каким то скандинавам. Пока таких доказательств нет.
@ЛСК
«А с какого перепугу даже не часть, а все галлы стали называть себя франками (французами)? Это же было имя врагов! С какого перепугу все дунайские славяне стали называть себя болгарами? Это же было имя вторгшихся кочевников-оккупантов. С какого перепугу цыгане стали называть себя в России роменами — то ли римлянами, то ли румынами? Они же вообще из Индии. А армяне, называющие себя хайя (по Дьяконову искаженное хетты)? Причуды этнонимики не укладываются ни в какие правила. И менее всего — в правила Дзибеля.»
Лев Самуилович, проблема не в этнонимических переходах как таковых (мои «правила» именно их и описывают), а в том, что заимствование несуществующего скандинавского этнонима русскими в качестве четко зафиксированного самоназвания постулируется через посредство западнофинских языков. Моя интерпретация не покушается на дорогие Вам естественные причуды этнонимики, а просто меняет направление заимствования. Речь идет об упорядочивании гипотез о происхождении руси (от базовой к специализированным), а вовсе не введении запрета на специализированные гипотезы.
German Dziebel: 19.02.2015 в 20:55 Дык в том-то и засада, что исходного отождествления славян и руси не просматривается. Скорее совсем наоборот: первые упоминания руси заставляют связывать ее со скандинавами. Отсылаю Вас к «списку Губарева». Он тут приведен неоднократно. СОбственно это и является исходной причиной того, что в явно связанных руотси и русь связка проводится от руотси к руси, а не наоборот. И вопрос только в том, что непонятен механизм перехода экзоэтнонима в самоназвание. Но этот-то вопрос я и предлагаю снять за счет гипотезы приладожской руси.
Denny:
18.02.2015 в 21:16
_____________________
В общем, может Вы и правы. Довольно сильно настораживает постоянное упоминание Саксоном рутенов применительно к Гардару в дорюриково время (см. например в Liber IX историю по Даксо). Хотя возможна и неверная трактовка финнами самоназвания скандинавов. Правда, это натыкается на логическое противоречие, а почему руцы, руццы находятся почти у всех северных угро-финнов. Создаеттся парадоксальная картина: высаживается на берег группа скандинавов. К ним выходят финские старейшины. Заводится беседа. Финны спрашивают кое-как «А вы таки хто?» Скандинавы, кое-как поняв, что их спрашивают, а чем они занимаются, отвечают: «А мы типа вёслами по воде гребём. Мы Гребцы!!!» Старейшины, повернувшись к сопровождающим, велят: «Эй молодёжь!Бегите быстро к суми, еми, мере, эстам и прочей чухне! Разнесите весть, что к нам прибыл народ «гребцы»!!! Люди презабавные!!!».Но есть у меня и иная версия. О ней в следующем комментарии.
Смотрим научную литературу.
«В полной море это относится и к эволюции слова «русь». Острота споров вокруг этимологии названия восточнославянского государства, возникших во второй половице XVIII в. в полемике М. В. Ломоносова с немецкими учеными в Российской академии и имевших в то время отчетливо выраженный политический характер, сохранялась до последних десятилетий. И норманисты, и антинорманисты в XVIII — первых десятилетиях XX в. стояли на единых методологических позициях: идеалистическом представлении о возможности создания государства одним лицом или группой лиц. Это обусловило подмену проблемы происхождения государства вопросом о происхождении его названия. Именно поэтому в домарксистской науке признание скандинавской этимологии названия Древнерусского государства неизбежно вело к утверждению приоритета скандинавов в самом его формировании2.
В советской историографии показано, что возникновение Древнерусского государства стало возможным лишь в результате экономического и социального развития, внутренних процессов; что внешние влияния могли несколько ускорить или замедлить, но отнюдь не заменить их. Не без воздействия этой концепции в 1950-1960-е годы в зарубежной историографии наметился пересмотр взглядов на образование Древнерусского государства и изменилась оценка роли скандинавов в этом процессе, а обсуждение славяно-скандинавских связей стало более объективным. Было обращено особое внимание и на принципиальное различие и независимость вопросов этимологии названия (проблемы преимущественно лингвистической) и образования государства (проблемы сугубо исторической), которые не могут и не должны подменять друг друга.
Однако еще в конце 1950-х годов польский историк X. Ловмяньский, различая эти два вопроса, отмечал, что, хотя скандинавская этимология слова «русь» «не свидетельствует как таковая о решающей роли норман¬нов» в процессе возникновения Древнерусского государства и, более того, убедительно обоснована лингвистически3, тем не менее местное происхождение названия заслуживает предпочтения и потому следует попытаться установить именно местную, исконно славянскую этимологию названия «русь»4. И до сих пор, хотя языковеды считают доказанной его скандинавскую этимологию5, время от времени проявляется стремление обосновать любую — кроме скандинавской — его этимологию: готскую, прибалтийско-славянскую, иранскую, кельтскую или иную6.
И. П. Шаскольский показал, что «антинорманизм» подобного рода ис¬пользует устаревшую аргументацию, игнорирует достижения современной науки, а Д. А. Авдусин отметил связь его распространения в 1940-1950-е годы с общественно-политической ситуацией в СССР, борьбой против «космополитизма»7. Продуктивность и научное значение антинорманизма заключаются не в оспаривании скандинавского происхождения русских князей, скандинавской этимологии слова «русь», не в отрицании присутствия скандинавов в Восточной Европе, а в освещении тех процессов развития восточнославянского общества, которые привели к формированию государства, в выявлении взаимных влияний древнерусского и древнескандинавского миров.
В последние десятилетия в мировой науке конкурируют две трактовки слова «русь». Многие советские и зарубежные лингвисты, историки и археологи придерживаются скандинавской этимологии названия и постепенно пополняют ее аргументацию (лингвистическую — А. И. Попов, Г. А. Хабургаев, Г. Шрамм, археологическую — Г. С. Лебедев). Ряд советских историков вслед за М. Н. Тихомировым8 настаивает на автохтонном (среднеднепровском) происхождении этого названия, однако доказательства в их трудах либо отсутствуют, либо сводятся к общим соображениям о существовании в Среднем Поднепровье Русского государства на рубеже VIII-IX вв. (или раньше) при отсутствии здесь скандинавских древностей.
В отечественной и зарубежной этнографии, лингвистике и археологии накоплено много новых данных, прямо или косвенно проливающих свет на спорный вопрос. Важны, в частности, общетеоретические исследования, раскрывающие механизм взаимодействия этносов в эпоху образования раннегосударственных структур. При этом отмечается полиэтничность господствующего слоя нарождающегося государства. Культура этого слоя в отличие от массовой, крестьянской, этнические характеристики в которой более устойчивы, по своему существу призвана отмечать социальный статус ее носителя, а не его этническую принадлежность. Наконец, применительно к собственно русско-скандинавским связям поставлен вопрос о синтезе обоих — наряду с другими — этносов в процессе формирования Древнерусского государства9. Необходимо отметить углубление комплексности исследования проблемы — широкого использования и взаимопроверки данных языка, письменных источников и археологических материалов.
В опосредованной форме эволюция содержания термина «русь» отразила важнейшие этносоциальные сдвиги в восточнославянском обществе, причем настолько последовательно, что представляется возможным сопоставить основные этапы этой эволюции с этапами русско-скандинавских связей раннего средневековья. Наиболее существенные преобразования в семантике, употреблении и форме названий «русь» в целом завершаются с консолидацией государства, т. е. к концу X в., и, таким образом, приходятся на первые три этапа восточнославянско-скандинавских отношений: до середины IX в., вторая половина IX — первая половина X в., вторая половина X века. Истоки же названия «русь» восходят ко времени, предшествовавшему славянскому проникновению на северо-запад Восточной Европы, населенный западнофинскими племенами.
Контакты населения Скандинавии, Финляндии и Юго-Восточной При¬балтики прослеживаются археологами уже с бронзового и раннего железного века. Более интенсивными становятся они с середины I тыс., в эпоху Великого переселения народов, продолжаются в вендельский период (VI-VIII вв.) и в эпоху викингов. При этом скандинавы, судя по погребальным памятникам, с середины I тыс. проникают в соседнюю западную Финляндию (здесь найдены типично вендельские погребения в ладье), на Аландские острова, где складывается своеобразная метисная финно-скандинавская культура, а также на восточнобалтийское побережье, где имеются погребальные комплексы, близкие скандинавским. Они свидетельствуют о постоянных контактах скандинавских и прибалтийско-финских племен уже в довикингское время и в эпоху викингов.
Культурное взаимодействие и взаимообмен проявились в различных формах: в погребальном обряде, в языках взаимодействовавших этнических групп10. В этом культурно-историческом контексте в финской среде появляется специальное обозначение приходивших на финские территории скандинавов: фин. ruotsi, эст. roots, водск. rôtsi, лив. rùot’š, карел, rōtši, сохранившееся в финских языках до настоящего времени со значением «Швеция» и Производным фин. ruotsalainen, эст. rootslane — «швед», «шведский». Топонимы с корнем ruoči распространены в Латвийской ССР11 и в других восточноприбалтийских землях.
Ареал слова — пространство от Кольского полуострова до Урала, причем, как показал К.-О. Фальк, по мере продвижения на восток его употребление сокращается, а значение видоизменяется: уже в ряде саамских и карельских диалектов этноним используется для обозначения как шведов, так и русских12, т. е. иноэтничного населения вообще, пришлых иноплеменников, собиравших дань. Функциональное сходство затушевывало для местного населения этнические различия13. Далее на восток корень роч- в языке коми (из общепермского * гоč, заимствованного из прибалтийско-финских языков14), а также ненецк, луца ( финск. ruots-18.
Комплекс значений слова rōþ(e)R — «гребец; гребля; весло; плавание на гребных судах» — устойчив во всех германских языках: др.-исл. róđr, др.-в.-нем. ruodar, др.-англ. rōdor и др. В рунической надписи первой половины XI в. засвидетельствовано значение «морской поход»: han. uas. buta. bastr. i ruđi (др.-исл. í rođi. hakunar. (Он был лучшим из бондов в походе Хакона)19. Обозначение морского похода и его участников одним словом традиционно для Скандинавии. Аналогичное сочетание зна¬чений обнаруживает слово vikingr, употреблявшееся для называния похо¬да викингов (vara í vikingi -«находиться в викинге», т. е. морском походе), а также его участников (vikingr — «викинг, воин»). На территории между Рослагеном и Онежским озером (как предположил на основании ареала заимствований в прибалтийско-финских языках Е. А. Хелимский) собирательное самоназвание «профессиональных» групп пришельцев, более или менее однородных этнически, было наиболее подходящим для усвоения местным населением.
Таким образом, в эпоху, предшествовавшую восточнославянско-скандинавским контактам, в финской среде возникает этносоциальный термин ruotsi, позднее, при изменении форм деятельности скандинавов, удержавший только этническое значение и превратившийся позднее в хороним Ruotsi.
Судя по топографии погребений в ладье, скандинавская племенная знать, особенно в Средней Швеции, уже в вендельскую эпоху отличалась значительной активностью и подвижностью как в процессах внутренней колонизации, так и в связях с континентом. В это время скандинавские погребения в ладье появляются на территории Финляндии и Аландских островах20. В IХ в. возникает некрополь с трупосожжениями, в том числе в ладьях, под Ладогой в урочище Плакун. Сожжения производились по типично скандинавскому ритуалу, помещались под низкими насыпями и содержали не только мужские, но и женские захоронения21. В культуре приладожских сопок выделяется пласт норманских древностей, а на сложение этой культуры повлияли, видимо, четыре этнических компонента: финский, балтский, славянский и скандинавский22.
Появление скандинавов на территориях, удаленных от побережья Балтийского моря, среди финских племен, в первую очередь в Приладожье, было близко по времени к началу славянской колонизации этого региона. Контакты всех трех этнических групп на первом этапе восточнославянско-скандинавских связей — до середины IX в. — прослеживаются в Старой Ладоге (древнейший открытый скандинавский комплекс датируется серединой VIII в.), на Сарском городище под Ростовом (IX в.), на «Рюриковом» городище под Новгородом (IX в.)23. Эпизодические, нерегулярные связи местного (финского) населения со скандинавами при торговых и грабительских походах норманских дружин «на восток» дополнились с середины VIII в. более устойчивыми контактами со скандинавами, оседавшими в Старой Ладоге, где показателен смешанный характер расселения скандинавов, финнов, балтов и славян.
К VIII-IX вв. относятся и древнейшие западнофинско-славянские языковые связи: в западнофинских и эстонском языках имеются заимствования, сохранившие неполногласие, что могло быть лишь до IX века24. Очевидно, именно в это время на основе устоявшегося финского возникает и восточнославянское обозначение скандинавских купцов и воинов25. Переход финск. ruotsi > др.-русск. русь фонетически убедительно обоснован. Зап.-финск. uo/оо закономерно отражалось в др.-русск у, что подтверждается рядом аналогий (например, финск. suomi > др.-русск. сумь) и общим соответствием др.-русск. у финск. uo/оо. Возможность перехода финск. -ts- > др.-русск. -с- имеет несколько наиболее вероятных объяснений: во-первых, заимствование могло иметь место до образования «ц» в древнерусском языке, во-вторых, если заимствование и проходило позже, то -с- в слове «русь» могло возникнуть как упрощение консонантной группы -ts- (ср.: vepsä > вecь)26.
Неоднозначности финск. ruotsi (соединению в нем этнического и социального значений) соответствует исходная полисемия др.-русск. «русь». Письменные источники, в первую очередь Повесть временных лет, не содержат однозначного понимания этого слова. Поэтому выборочное привлечение источников позволяет достаточно убедительно, на первый взгляд, интерпретировать название и как социальный термин, и как этноним, и как хороним. До середины IX в, актуальны, хотя в разной степени, и, как правило, во взаимосвязи, первые два значения. Важнейшим подтверждением доминирующего этнического содержания слова являются его морфологическая структура, недвусмысленно связывающая его с древнерусским этнонимическим рядом для обозначения народов северо-запада европейской части СССР, по преимуществу финских и балтских27.
Эта этнонимическая модель основана на фонетической (более или менее точной) передаче самоназвания и морфологически оформлена как собирательное существительное женского рода на -ь ( корсь) < балтийских языков, латв. kuřsa, лит. kuršas; чудь (< гот. điuđa?) < саам. норв. čutte, cuđđe, саам. швед, čute, čude — "преследователь, враг", саам, кольск. čutte, čut; сумь < финск. Suomi, эст. Soome Maa, лив. Sùom; ямь, емь < финск. Нämе (название области); весь < финск. *vepsi, vepsä; водь < водск. vad'd'a, финск. vaaja; лопь < финск. lappi; либь < латв. libis, libiẽtis и др.
Наконец на неславянскую этническую принадлежность первоначальной "руси" указывает и то, что этническая группа "русь" не включена летописцем ни в один из перечней славянских "племен" (полян, древлян и др.), расселившихся по Восточноевропейской равнине28.
Этническое значение слова "русь" устанавливается, таким образом, этимологически, по морфологической структуре слова, по его включению в соответствующий контекст в Повести временных лет. Для летописца XII в. его этническое содержание не вызывало сомнений: он ставит русь в один ряд с другими скандинавскими народами: "сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане"29. Однако в легенде о призвании варягов, как полагает большинство исследователей, частично отражающей реальность середины IX в., наиболее отчетливо проявляется и его социальное значение. Сопоставление двух вариантов легенды, сохранившихся в Повести временных лет и в Новгородской I летописи, недвусмысленно показывает отождествление понятий "русь" и "дружина". Текст Повести временных лет: "И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша"30. В Новгородской I летописи текст звучит так: "И пояша с собою дружину многу и предивну, и приидоша к Нову-городу"31.
Взаимозаменяемость выражений "дружина многа" и "вся русь" (ср. ниже выражение "все росы" как обозначение великокняжеской дружины у Константина Багрянородного) указывает на социально-терминологическое значение слова "русь" в летописной традиции XII века32).
Этническое значение его в этом контексте отступает на второй план и нуждается в специальном комментарии летописца — отождествлении "руси" с варягами.
Во второй половине IX — первой половине X в., на протяжении второго этапа восточнославянско-скандинавских связей оба значения слова сохраняются, но социальное начинает выступать на первый план, оттесняя этническое. В этом контексте вызвавшая много толкований фраза Повести временных лет (и соответствующий пассаж Новгородской I летописи) о мужах, варягах, словенах и прочих, которые в Киеве "прозвашася русью"33, может быть истолкована как указание на то, что именно в Киеве полиэтничное войско Олега (или его часть) приобрело статус великокняжеской дружины. В. Л. Янин склонен видеть в этой "руси" дружину, представлявшую прежде всего административный аппарат великого (киевского) князя, До его мнению, как и по мнению Д. С. Лихачева34, противопоставление княжеской дружины (руси) рядовому войску (словенам) отражено и в рассказе о походе на Царьград 907 г.35, хотя Лихачев и понимает термин "дружина" шире, чем Янин. Но при любой трактовке — наиболее существенно то, что исходное этносоциальное значение термина "русь" стало "размываться" как в этническом плане (включает "мужей" славянского происхождения), так, видимо, и в социальном (в описании похода 907 г. о руси говорится как о войске вообще, а не только как о великокняжеской дружине).
Наконец, в тексте договора 911 г.36 появляется хороним (политоним?) "Русская земля". Показательно, что Аскольд и Дир, согласно Повести, владели не Русской землей, а "польской" (т. е. полянской): название "русь" в территориальном значении начинает распространяться в Поднепровье с утверждением в Киеве именно великокняжеской дружины Олега, назвавшего Киев метрополией — "матерью городов русских"37. Вместе с тем в упомянутых текстах наряду с расширительным значением названия "русь" присутствуют отзвуки и самого раннего значения: Олег требует дань "на корабль" и "на ключ" (уключину), что подчеркивает особый статус именно гребцов в походе на судах.
Таким образом, в летописных текстах, повествующих о событиях конца IX — начала X в., можно увидеть весь спектр значений названия "русь" с тенденцией к его расширению и переносом названия со скандинавских реалий на восточнославянские. Эта тенденция упрочивается к середине X в., судя по описанию похода и договору Игоря (944 г.), где его войско, состоящее из варягов, руси, полян, словен, кривичей и тиверцев, корсунцы и болгары называют общим именем — "идуть Русь"38, отличая от "руси" только наемников-печенегов. Эта "расширительная" трактовка "извне" подкрепляется "изнутри" словами договора, заключенного "от Игоря, великого князя русскаго, и от всякоя княжья и от всех людий Русския земля"39. При этом послы со скандинавскими именами выступают доверителями правителей, часть которых носит славянские имена (в их числе — Святослав, сын великого князя). Договор скрепляется клятвой Перуном, что свидетельствует об отправлении русскими князьями и дружиной славянских культов. Все это наряду с данными археологии и лингвистики говорит о далеко зашедших процессах ассимиляции, изначально сопровождавших распространение названия "русь".
По мере того как название "русь" становится известным соседним с восточными славянами народам, оно появляется во все большем количестве разноязычных источников, причем большинство из них фиксирует уже отмеченную двойственность значения слова.
Этносоциальное содержание названия "ар-рус" в арабских источниках, в отличие от расширительного этнического "ас-сакалиба" (под которым подразумевались не только восточные и западные славяне, но часто и другие народы Европы — болгары и даже германцы40), отмечалось неоднократно, причем этническое значение — под народом ар-рус понимаются скандинавы41, — как правило, не выражено эксплицитно и устанавливается путем этнографических, исторических и прочих сопоставлений. Доминирование социального значения названия "ар-рус" исторически обусловлено самим характером контактов: знакомством арабов с теми самыми отрядами, которые называли себя rōþs (menn) и которых западные финны называли ruotsi. Один из таких отрядов в 921/922 г. видел в Булгаре Ибн Фадлан, составивший "этнографическое" описание похорон его "предводителя".
Показательно, что сами ар-рус (русийа) характеризовали свой обряд погребения исключительно как сожжение в ладье42, хотя ни в Скандинавии, ни в Восточной Европе этот обряд не был господствующим: видимо, связь "руси" с кораблем как символом социальной группы была еще актуальной. Участвовавшие в похоронах были, вероятно, сородичами и домочадцами умершего предводителя, "Царь русов", в описании того же Ибн Фадлана, постоянно окружен "четырьмястами мужами из числа богатырей, его сподвижников, причем находящиеся у него надежные люди из их числа умирают при его смерти и бывают убиты из-за него". И название группы, совершавшей похороны руса в ладье, и название окружения царя русов имеют эквивалент в древнерусском языке — "дружина"43.
Исключительно как воинов и купцов, живущих на острове, изображают ар-рус источники, восходящие к IX веку. Ибн Русте пишет: "У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян (ас-сакалиба), подъезжают к ним на кораблях… Они не имеют пашен и питаются лишь тем, что привозят из страны славян… Все свои набеги и походы совершают на кораблях"44. Вероятно, Ибн Русте описывает здесь полюдье — сбор дани княжеской дружиной; близкие сведения об "острове русов" и кормлении отрядов ар-рус (100-200 человек) в земле славян есть у Гардизи45. Описание восточными источниками "профессионального" быта ар-рус как воинов и купцов, для которых характерны походы на кораблях, сбор дани, кормление в стране ас-сакалиба, подтверждают актуальность этносоциального термина "русь", отраженного восточной традицией.
Той же двойственностью значения можно объяснить кажущуюся противоречивость сообщения Бертинских анналов (839 г.)46 о людях, назвавших себя, т. е. род свой, "росами" (se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant), а в действительности оказавшихся свеонами (eos gentis esse Sveonum). Употребление оборота accusativus cum infinitivo позволяет понимать слово "рос" как самоназвание группы (gens) свеонов47. При этом основным определяющим данную группу признаком является не их этническая припадлежность (иначе достаточно было бы определения "свеоны"), но их деятельность: выполнение некоего поручения правителя-хакана к императору Византии Феофилу. Как известно, такого рода поручения — дипломатического или иного характера — возлагались в тот и в более поздний период на членов княжеской дружины48, в значительной степени заменявшей аппарат государственного управления. Название "рос", таким образом соотносимое, но в то же время и противопоставленное этнониму свеоны, обозначает членов дружины правителя, носившего титул хакан и поддерживавшего связи с Византией.
В отношении интересующего нас названия аналогию сообщению Бертинских анналов представляет упоминание ал-Йакуби о практически одновременном известию анналов нападения на Севилью в 844 г. "кораблей" [народа] ал-Маджус, который называется "ар-Рус"49. Термином "ал-Маджус" (буквально "огнепоклонники") восточные авторы обозначали языческие народы Европы, сжигавшие своих мертвых. Показательно выделение (само) названия ар-Рус из собирательного иноназвания ряда народов."
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Название "русь" в этнокультурной истории древнерусского государства (IX-X вв.)
Вопросы истории. N8. – М.: 1989